Зигзаг неудачи - Валентина Андреева

Из своей комнаты, опираясь на палку, величественно шествовала Вероника Георгиевна. Умный Яша, вероятно, не намеревался вылезать, упорно делая вид, что не проснулся.

– Гала!.. Га-а-ала! – проорала вниз Яночка. И, услышав отзыв: «Я туточки!», приказала: – Корми всю эту свору. Им пора собирать манатки. Тетушке я лично помогу спуститься вниз. Завтракать приду позднее.

И, не слушая гневной отповеди Бабобабы, зевнула, смачно потянулась и скрылась в комнате.

Мы тоже отсрочили время завтрака – до возвращения с моря. И не из-за Ванечки. Ребенок был поглощен новым занятием: пытался докинуть до второго этажа Наташкино полотенце. Увы, нашим планам не дано было осуществиться. Открылась входная дверь, и друг за другом вошли Яша с полотенцем через плечо, Лешик с ластами и Славка в маске с воинственно торчащей вбок трубкой для воздуха. За ним дверь и закрылась.

– А где отец? Ребята, где Леонид Сергеевич? – растерянно спросила Дарина.

– Как где? Здесь, наверное, – недоуменно ответил Лешик. – Он вроде рано утром собирался на море пойти. Когда мы встали, комната была открыта, но его в ней уже не было.

– Да он, скорее всего, уже вернулся и спит! – глухо пояснил сын через маску.

– Вызывайте милицию, – устало заявила я, нисколько не сомневаясь, что ее присутствие необходимо. И зажала уши ладонями, опасаясь диких криков. Хотя они, мои уши, можно было уже назвать тренированными.

Криков не последовало. Я видела, как Наташка беззвучно открывает и закрывает рот, Дарина во все глаза смотрит на меня и в волнении теребит ворот своего халатика. Снизу донесся гул голосов. Я тут же дала волю ушам. Бабобаба интересовалась у Славки, давно ли меня выпустили из сумасшедшего дома. До меня, наконец, дошло, что Наташка открывает и закрывает рот не просто так, а со смыслом. Смысл был в вопросе, который она пыталась выдохнуть – где?

– В комнате ужасов – в кабинете, – ответила я, всей душой надеясь, что ошибаюсь. Все, кто туда заглядывает, бывают наказаны. Все, кроме одного…

Леонид Сергеевич скорее всего не видел, кто его ударил. Два удара тупым твердым предметом по голове, один из которых оказался смертельным, были нанесены сзади. Потерпевшего увезли в городской морг. В кабинете осталось только очерченное мелом положение его бренного тела. Нас с Аленой прокатили в отделение, где дотошный и нудный следователь долго интересовался у каждой из нас попеременно, почему мы стерли с окровавленного топорика отпечатки своих пальцев и почему сразу же не сообщили в милицию, обнаружив в своей комнате якобы увиденное в первый раз возможное орудие убийства.

Отпустили нас часа через полтора. Весьма неожиданно. Следователь только-только начал сам себе отвечать на новый по содержанию вопрос, почему мы не успели спрятать улику в надежное место. Кажется, он хотел мотивировать это нашей усталостью после убийства Леонида Сергеевича. Но его срочно куда-то вызвали по телефону. Вернулся он совершенно обновленный. Приветливо спросил, не кажется ли нам море холодным, а погода слишком жаркой. И удобно ли мне босиком? При обыске в суматохе я потеряла всю свою обувь, искать ее не было времени – следственная бригада торопилась.

Честно говоря, я не знала, что отвечать, усматривая определенную провокацию в вопросах. Поэтому и молчала, со страхом думая, как ответит дочь. Вдруг ответы будут разные.

Алену ввели в кабинет, не выпроваживая из него меня. «Очная ставка, – мелькнуло у меня. – И без понятых. Ни за что не признаюсь, что она моя дочь. Скажу, что вообще вижу ее впервые». Но Алене задали интересный вопрос: бывал ли у мамы ранее паралич речи на нервной почве? Дочь отрицательно покачала головой и сказала «да». Следователь горько пожаловался на дикую загруженность, пожелал нам полноценно отдохнуть и предусмотрительно встал, дожидаясь, когда два человека – один в милицейской форме, второй в гражданском – выпроводят нас на полноценный отдых. Мы сразу взялись за руки, дав понять, что предпочли бы отдыхать в одной камере. Если это, конечно, возможно.

На улице нас поджидали Наталья с ребятами. И мы не сразу поняли, что слова провожатых «до свидания» означают не смену караула, а нашу полную свободу. И то, что Славка обнимает плачущую сестру и ласково гладит ее по волосам, расценили, как любезно предоставленную возможность проститься с близкими людьми. Словом, меня с трудом стаскивали с крыльца серьезного административного здания. Я упорно мешала работающим в нем сотрудникам ходить, а некоторым – и бегать, по их нелегким делам. А также упорно отказывалась садиться в «десятку» Серафимы Игнатьевны, за рулем которой был муж Галы Степан. Уверяла всех, что это мое действие расценят как попытку побега из-под следствия.

– Их там били! По голове! – посетовала Наташка, отчаявшись отыскать следы побоев на других частях тела.

– Да-а-а, – подтвердила дочь, потихоньку успокаиваясь. – Этим проклятым топориком! Прямо задолбали! Всего два вопроса и все про это орудие убийства.

– Ленусик, все позади, деточка. Садитесь спокойно в машину, и поедем обедать.

– Так мы свободны?

На меня посмотрели с жалостью.

– Как же это нас так просто отпустили? – промямлила я и быстро юркнула в машину.

С достоинством усаживаясь следом, Наташка выразительно хмыкнула.

– На ваше счастье, Димка звонил, – сообщила она. – Не скажу, что очень обрадовался, услышав мой голос по твоему мобильнику. Да я еще сдуру представилась: «Исполняющая обязанности госпожи Ефимовой у аппарата!» Сама понимаешь, никого обманывать не хотелось, а из-за всех этих несчастий соображение еще не включилось. Запамятовала, что нарисовавшийся на дисплее телефончика Димочка – твой муж.

– А он?

– Он меня совсем не вежливо бортанул и потребовал тебя. А где ж я ему тебя могла взять? Я и послала его… к вам с Аленой. На нары… Странный какой-то. Где не надо – проявил вежливость: только, говорит, после тебя. Меня то есть. Потом отключился и на Ленуськин мобильник звякнул. Ты правильно догадываешься, только перестань корчить рожи. Ванька по сравнению с тобой – дилетант. Ничего нового по телефону Ленусика я ему не сообщила. Все то же самое. Чистую правду. Реабилитировал меня твой сын. Он как раз успел собраться с мыслями. Когда Дмитрий Николаевич ему позвонил, тот коротко пояснил: повязали, мол, обеих. Дело шьют. За убийство на бытовой почве. Туристским топориком. Что там Димка ему наговорил, я не знаю. Славка только «агакал». Но после разговора велел нам немедленно искать машину и ехать за вами. Я еще удивилась, каким образом мы вас у следственной бригады отбивать будем.

– Приехали, блин, на море. Даже позагорать толком не пришлось, – ворчала Наташка. – Об отдыхе вообще молчу. За что, спрашивается, Леонида убили? Может быть, за его долю наследства? Лично я на месте Серафимы… Нет, ее место мне категорически не подходит. Я имею в виду, что будь на то моя воля, все имущество покойной завещала бы ему. Скорее всего, убийца опасался, что она успела изменить завещание в его пользу.