Небо цвета надежды - Амита Траси

За несколько дней до окончания школы мы с Брайаном сидели в уличной кафешке и пили кофе, и вдруг Брайан предложил:

– А давай поживем вместе?

Я в изумлении отставила чашку.

– Да мы знакомы-то всего… месяцев десять?

Он рассмеялся и пожал плечами:

– Ну и что? Я серьезно!

Я подумала о папе и о том, что сказала бы ааи.

– Ну так как?

– Брайан, у тебя все в порядке?

Он отвернулся.

– Мой отец… решил отправить меня в тот же колледж, где сам учился, чтобы я потом окончил юридический и стал юристом. А я не хочу… Мне хочется стать музыкантом. Хочется свалить от папаши подальше и не уподобляться ему. Знаешь, когда мама с сестренкой погибли, он даже не плакал ни разу. Просто уходил на работу пораньше, а возвращался позже. Самовлюбленный придурок, и всегда таким был. Я хочу доказать ему, что могу обойтись и без него, что у меня будет своя семья. Теперь, когда мамы с сестрой больше нет, во всем мире я люблю только тебя, Тара. Я и правда… люблю тебя и хочу, чтобы мы жили вместе.

– Я тебя тоже люблю, Брайан, но жить вместе… не знаю. Папе ты нравишься, но будь моя ааи жива, она бы пришла в ужас. В Индии незамужним девушкам не пристало жить с молодыми людьми. Жить вместе можно только с мужем.

– Но здесь же не Индия, а Штаты.

– Да, но… я чувствую, что душа моя по-прежнему там.

Брайан промолчал. Он отвел глаза и теперь разглядывал улицу. Мне ужасно хотелось взять его за руку и рассказать, как сильно я его люблю, но я себе запретила. На носу выпускной, и надо пережить его спокойно, не принимая необдуманных решений, убеждала я себя. Окончания школы я ждала с нетерпением: ведь я исполнила заветную папину мечту и надеялась наконец закрыть эту главу его полной испытаний жизни.

О том, чтобы съехаться, Брайан не заикался до самого выпускного. Во время речи самой блестящей ученицы, стоя в ряду одноклассников в ожидании аттестата, я высматривала в толпе папу, но его нигде не было. Лишь буквально за секунду до того, как в зале прозвучало мое имя, он, запыхавшийся, показался в дверях. Поправляя галстук и отирая со лба пот, папа поискал глазами свободный стул. Я поднялась на сцену, пристально вглядываясь в папино лицо, надела квадратную шапочку выпускника, перекинула кисточку справа налево, но папа даже не посмотрел на меня. Вокруг смеялись и хлопали, а он сидел потерянный и одинокий. Но вот он заметил меня, улыбнулся и захлопал, и в глазах его я увидела все ту же застарелую печаль.

Я знала, что фотографий с выпускного у меня не будет, и мне очень не хватало ааи. Если бы она была жива, то наверняка велела бы папе взять фотоаппарат и сделать хотя бы один снимок. Не успела я додумать эту мысль до конца, как из толпы вынырнул Брайан. Он поцеловал меня в щеку и показал на экране фотоаппарата отснятые кадры: вот я дожидаюсь вручения, вот машу папе, пытаясь поймать его взгляд, вот получаю диплом. Я посмотрела на Брайана – его глаза сияли от радости, которой я так и не увидела на папином лице.

А потом Брайан вдруг опустился на одно колено и протянул мне кольцо. Я поискала глазами папу – тот направлялся к машине, остановился и принялся с нетерпением высматривать меня. И я поняла, что если хочу быть счастливой, то мне придется оборвать всякую связь со страной, где я родилась. Мне нужно попрощаться с теми, кто напоминает мне о прошлом. В тот момент ответ казался мне очевидным.

– Да! – сказала я, и мы с Брайаном поцеловались. В его объятиях я ощущала тепло и заботу, которых мне так недоставало в этот вечер, а возможно, и с тех самых пор, как погибла ааи.

– Я переезжаю, – сообщила я папе на следующий день.

Помню, он в тот момент сидел на диване и, закрыв книгу, в замешательстве посмотрел на меня:

– В каком смысле?

– Брайан сделал мне предложение. И кольцо подарил – вот, смотри.

Тем жарким вечером я, девятнадцатилетняя, стояла перед папой и крутила кольцо на пальце в надежде, что папа взорвется, заявит, что у нас так не принято, что «мы индийцы, и у нас все иначе». Но папа, конечно, ничего подобного не сказал бы – это было скорее в духе ааи. Папа вздохнул, снял очки и посмотрел на меня с таким выражением, словно видел впервые.

– А как же колледж?

– Сначала поработаю немножко, а потом и в колледж поступлю. Мы не то чтобы хотим поскорее пожениться. Просто сперва поживем вместе.

Он снова вздохнул, пытаясь переварить услышанное. И мне вдруг захотелось взять свои слова обратно и снова оказаться на одной с ним стороне.

Папа подумал немного и покачал головой:

– Ааи была бы против. Но мне, как ты знаешь, все равно, что скажут окружающие. Я женился, когда был совсем молодым, наперекор воле родителей и нарушив кастовые правила. Поэтому я считаю, что утратил право указывать тебе, что тут правильно и что неправильно, но…

Я молчала.

– Ты очень молода, Тара. И какой бы выбор ты ни сделала, я надеюсь, что про колледж ты не забудешь. Образование важнее, чем тебе сейчас кажется.

Я надеялась, что он скажет еще что-нибудь, но он надел очки и погрузился в чтение, а я стояла и разглядывала осунувшегося, изможденного человека. За время нашей жизни в Штатах папа очень изменился. С каждым годом он сдавал все сильнее и сильнее и иногда выглядел так плохо, что я даже советовала ему обратиться к психологу, но папа лишь отмахивался. Мне хотелось, чтобы он попросил меня остаться. Чтобы запретил мне принимать такое серьезное решение на горячую голову и сказал, что всегда будет мне помогать. Но этого не произошло.

Когда мы с Брайаном съехались, то решили вместе подать документы в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе – я, как папа и мечтал, собиралась изучать журналистику, а Брайан выбрал своей специализацией музыку. О чем Брайан умолчал, так это о том, что отец выгнал его из дома, потому что он отказался получать юридическое образование. А отлучив Брайана от дома, отец отлучил его и от кошелька. Впрочем, узнав, я не придала этому особого значения. Мы поселились в крошечной квартирке в Восточном Лос-Анджелесе, и мне очень хотелось превратить ее в настоящий дом. Тогда мне казалось, что больше нам ничего и не надо. Чтобы хватало на оплату аренды, мы оба подрабатывали – Брайан в кафе, а я сооружала гамбургеры в «Макдоналдсе».

– Зачем тебе работать? Ты учись, а деньги я буду тебе давать, – предлагал папа.

Лучше бы мне тогда его послушаться. Но в тот момент я твердо вознамерилась хоть раз в жизни не сдаваться и сделать все самой – так я доказала бы папе, что дочерью он может гордиться. Об этом решении я пожалела, как только Брайану вздумалось бросить учебу и собрать музыкальную группу.

– Это лишь начало! Вот увидишь – однажды моя группа прославится! – повторял он.

Чем нам теперь платить за квартиру, я не спрашивала. Вскоре я тоже перестала ходить на занятия и устроилась на три работы, чтобы прокормить нас. Одна из них была в местной газете, где я в основном разбирала почту, но это позволяло мне врать папе, говоря, будто я пишу статьи. Иногда, слушая пение Брайана, я представляла, как папа спрашивает меня: «Надрываться ради таких песен – какой смысл?» Однако папа ни разу об этом не обмолвился.