Эти бессмертные - Вадим Проскурин

Над краем оврага показалась мужская голова, чумазая и закопченная. Бригитта пригляделась и поняла, что это не барон, да это и не мог быть барон, она вспомнила, что он с самого утра засел с Флетчером в кабинете повелителя и так и не выходил оттуда. Как она могла это забыть! Но кто же это тогда?

Это был мастер смерти, Бригитта помнила, что он представлялся ей, но его имя уже исчезло из ее памяти. Как он здесь оказался? Он же должен повсюду сопровождать демона Павла!

Мастер смерти выглядел растерянным. Увидев Бригитту, он странно дернулся, как будто она застала его за недозволенным действием. Неужели…

— Здравствуй, Бригитта, — сказал он и криво улыбнулся, на чумазом лице белые зубы ослепительно сверкнули, это выглядело ужасно. — Позволь представить тебе потрясателя вселенной. Павел, выходи, не бойся.

Мастер смерти повернулся боком, протянул руку вниз и помог подняться демону. Демон был еще более чумаз, его лицо и руки были красными, как свекла, а в руке у него была зажата скомканная грязная тряпка.

— Спасибо, Ивернес, — сказал демон.

Бригитта вспомнила, как зовут мастера смерти — Ивернес.

— Привет, красавица, — продолжил демон. — А где наш умственно отсталый повелитель? Я думал, он прибежит первым.

— Не смей его оскорблять! — возмутилась Бригитта. — Каким бы он ни был, он твой повелитель! Что здесь случилось?

Демон улыбнулся во весь рот, его зубы блестели еще ужаснее, чем у Ивернеса.

— Потрясатель вселенной впервые потряс ее, — сказал демон. — Это было не похоже на мужской член.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Бригитта. — Конечно, это не похоже.

Демон расхохотался.

— Извини, — сказал он. — Никак не привыкну, что вы ругаетесь совсем по-другому.

— Кто это сделал? — спросила Бригитта. — Ты видел это?

— Видел, — кивнул демон. — И видел, и слышал, и осязал. Я чуть не сгорел, как утомленная рабыня для услаждения. Эта боевая магия — страшная штука.

И тут до Бригитты начало доходить. Как его назвал мастер смерти?

— Так ты… — начала Бригитта и осеклась, не в силах произнести запретное, невозможное слово.

— Потрясатель вселенной, — закончил за нее Ивернес. — Наш повелитель призвал во вселенную потрясателя. Наша судьба становится все веселее и веселее, не правда ли?

— Это невозможно! — воскликнула Бригитта. — Это просто сказка для глупых холопов!

— Конечно, — согласился Павел. — Этот пожар — сказка, и я тоже — сказка. Честно говоря, ты права, я действительно сказочный долгоносик. Вот такие у нас сказки.

Бригитта не могла поверить в то, что видела и слышала, она вдруг решила, что это происходит не с ней, что она спит и видит сон, это не может быть правдой!

— Это не может быть правдой! — закричала Бригитта. — Вы лжете, вы обманываете меня, это просто ваши глупые шутки! Я пожалуюсь повелителю, он вас покарает!

Демон хихикнул.

— Ага, — сказал он. — Догонит и еще раз покарает, прямо в задницу. Кажется, опять непонятно выругался, извините.

Бригитту затрясло, она почувствовала, как приближается истерика. Предпоследняя ее вменяемая мысль была о том, что истерика недостойна родоначальницы новой породы, а последняя мысль — о том, что в сложившихся обстоятельствах глупо рассуждать, что достойно, а что недостойно. Когда рушится мир, понятие «достойно» неприменимо ни к чему.

Бригитта зашевелилась и едва слышно застонала.

— Вот ведь живучая тварь, — прошептал Ивернес. — Родоначальница духова. Душил ее, душил…

— Осторожнее, — тихо сказал Павел. — Совсем не задуши.

— Стараюсь, — пробормотал Ивернес. — А может, ну ее? Трупом больше, трупом меньше… А то услышит барон…

— Ну уж нет! Слушай, Ивернес, а этот потрясатель вселенной, он ее только потрясает, или ему положено учить людей чему-нибудь?

— Не знаю, все по-разному говорят. По идее, потрясатель должен кого-то оделить какой-то самостью, но что это такое, никто толком не знает. А ты хочешь чему-нибудь меня научить?

— Ну, не знаю, — замялся Павел. — Вообще-то там, откуда я родом, считается, что убивать — это плохо.

— А что в этом плохого? — удивился Ивернес. — Я ее аккуратно задушу, она ничего не почувствует. Смотри, как барон засуетился, не иначе унюхал что-то.

— Лучше сам смотри, — сказал Павел. — Я вдаль плохо вижу, барона вижу, а что он делает — не понимаю. Вниз спускается, что ли?

— Ага, вниз. Да как поспешно…

Бригитта жалобно пропищала нечто неразборчивое. Ивернес сильнее сжал пальцы на ее горле, она захрипела.

— Ивернес, отпусти ее, — потребовал Павел. — Отползи в сторону, я с ней поговорю.

Ивернес выполнил распоряжение мгновенно и беспрекословно, лишь сказал:

— Осторожнее, а то заорет…

— Не заорет, — сказал Павел. — Бригитта, ты меня слышишь?

Она кивнула, говорить она не могла. На ее шее ярко выделялись красные пятна, оставленные пальцами мастера смерти, она глубоко и неравномерно дышала, время от времени делая судорожные глотательные движения.

— Слушай меня внимательно, — сказал Павел. — Если ты сейчас закричишь или встанешь и побежишь, Ивернес тебя убьет. Или я тебя убью, если первым успею. Это понятно?

Бригитта кивнула. Ее расширенные глаза смотрели на Павла бессмысленным взглядом, она была не в себе, она настолько сильно боялась, что Павел на мгновение сам испугался, что она сейчас сойдет с ума или вообще скончается от инфаркта.

— Не бойся, красавица, — сказал Павел. — Я не сделаю тебе ничего плохого, ты ни в чем не виновата. Только не надо делать глупости. Ты такая милая…

Павел провел пальцами по щеке девушки, на щеке остался грязный след. Павел смутился, попытался его стереть, но лишь размазал.

— Мне очень жаль, — сказал Павел. — Ты ни в чем не виновата, ты просто оказалась не в том месте не в то время. Какой злой дух погнал тебя сюда? Ты же видела волшебный огонь, это опасно, надо же понимать.

— Я думала, это барон, — сказала Бригитта негромко и сипло. — Я хотела своими глазами увидеть, как он уничтожает заповедную рощу, чтобы доложить повелителю.

— Ты ничего не должна докладывать повелителю, — заявил Павел. — Это приказ.

Бригитта нахмурила лобик, состроила упрямую гримаску и сказала:

— Ты не имеешь прав мне приказывать. Я выше тебя по рождению и положению.

Ивернес хихикнул.

— Вот дура, — констатировал он.

Павел понимал, что мастер смерти прав, но он не мог согласиться с ним вслух. Ему вдруг стало очень жалко эту девушку, глупенькую, но такую красивую и такую беззащитную…