Мамочка из 21-го бокса - Мария Хаустова

– Да нет… Спасибо, – благодарила его я. – За мной сейчас приедут!

– Ох, и востра ты девка! И когда же всё успеваешь? – ухмыльнулся дядька и скинул дрезину с рельсов, чтобы повернуть её в другую сторону.

– Интересно, всего несколько километров, а погода здесь совсем другая, – размышляла я вслух.

– Да и не только погода! – услышал меня Мартын. – Тут так-то и район уже другой! У нас-то северней!

Кое-где виднелись островки проталин, а дорога, так и вовсе была чистой. Асфальт.

– Погоди, к городу подъезжать будешь, так там вообще снега-то уж, поди, нет. Тут, знаешь ли, как другая сторона. Заметь: из Вологды едешь – вся дорога чистая, сюда заезжаешь – уже позёмка и как другой часовой пояс, – рассмеялся Мартын. – А ты вон, в шапке да и куртке тёплой.

Машины носились взад и вперёд, а я стояла на трассе и вглядывалась вдаль – ждала, когда же заберут и нас с Варюней.

Откуда-то сзади я услышала знакомый голос: «Ма-ру-ся!» Я повернулась – из яркого красного BMW, который стоял в нескольких метрах от меня, выходила Анка! Челюсть у меня отвисла мгновенно. «Да-да. И не смотри так на меня – я люблю всё страстное! – парировала Анна Николаевна. – И машины тоже входят в этот список!»

– А «Тойота» где? – спросила я, оглядывая крутой автомобиль.

– «Тойота?» – рассмеялась Анка. – Так она же Женькина! Моя-то вот!

Я оглядела глянцевый, сверкающий чистотой автомобиль и посмотрела на Анку. «Ну что смотришь? – спрашивала она меня. – Залезай давай. Чего на улице нам стоять?» «Женя, закинь вещи в багажник», – крикнула она молодому человеку, находившемуся в это время за рулём бэхи.

Мы с Варюней сели сзади. Бежевые кожаные кресла, казалось, приняли нас в свои объятия. Я смотрела на всю дороговизну отделки машины и удивлялась: «Ну надо же! И я в такой еду!»

Анна Николаевна повернулась к нам с переднего сидения всем корпусом и спросила: «Ну как? Удобно? Может, подушки достать?»

«Да нет. Ничего не надо. И так всё хорошо!» – стесняясь, отвечала я.

Варюшка запросила есть. Я посадила её рядом с собой и стала расстегивать одежду. Малышка поглядывала на меня и пыталась что-то говорить. «Ой, какая хорошая! Посмотри-ка! Пара каких-то месяцев, а как вы уже подросли!» – рассматривала Варюшку Анка. «Да уж почти три там прожили!» – перебила её я. Молния от комбинезона быстро сползла вниз, а за ней расстегнулись и пуговицы у тёплой кофты. «Ничего себе, как вы тепло одеты!» – приподнимая брови, сказала Анна Николаевна.

«Да уж, у нас же там ещё зима зимой…» – стягивая с Варюхи шапку, произносила я. «Ой, какие волосы-то большие! Кудрявые! – продолжала Анка. – Как ангелок прямо!»

«Да, одна и отдушина-то у меня», – целуя ребёнка в сырой лобик, говорила я.

Варька вертела головой и корчила смешные рожицы. Я взяла её на руки и подала бутылочку с молочной кашей. Маленькие ручки крепко вцепились в бутылку и не отпускали её до тех пор, пока она не была осушена. Я укачивала свою дочурку на руках и пыталась потихонечку напевать колыбельную. Анка же продолжала смотреть на нас. Вдруг её глаз прищурился, а на лбу появились глубокие морщины: «Что это?»

Я перевела взгляд с ребёнка на бабулю. «В смысле?» – не понимая, о чём она спрашивает, говорила я.

– Ну, на головушке у Варюши что? Что за красное пятно? – уточняла Анна Николаевна. «Чпонькс!» – громко выпала соска изо рта малышки и укатилась куда-то под ноги. «Потом достанем», – махнула рукой Николаевна.

– А на головушке, – шептала я, видя, что Варюша уже закрыла глазки, – на головушке у нас, как говорили врачи, гемангиома. Мы, кстати, из-за неё и поехали-то раньше. К онкологу нужно в Вологду. А надо ещё записаться. Может, вообще на очередь поставят…

– Так, а она растёт? – взволнованно спрашивала Анна Николаевна, поправляя красную шляпку на голове.

– В том-то и дело, – поджимая нижнюю губу и приподнимая брови, отвечала я, – что растёт. Вон у меня в сумке и доказательство есть.

– Какое ещё доказательство? – не понимала Николаевна.

– Пакетик с отметками. Мы границы этого пятнышка замеряли. Оно, действительно, выросло. Я и думать даже боюсь.

Анна Николаевна отвернулась и стала что-то искать в сумочке. Потом открыла бардачок, из которого выпали пятитысячные купюры, а вместе с ними и мобильник. Красный. «Вот он. Вечно уберу и забуду куда», – вертя в руках алый телефон, оправдывалась передо мною Анка.

Я улыбнулась. Нажав на пару кнопок, она вскрикнула: «Нашла!» Женька вздрогнул: «Ну, Анна Николаевна, доведёте меня когда-нибудь!» «Веди давай, не отвлекайся!» – бросила она ему.

– Чего нашла-то? – кивнула я ей.

– Телефон Михалыча.

– Какого ещё Михалыча?

– Да он в областной главным. Некогда нам за всякими справками ездить. Давайте всё решать на месте. Я сейчас созвонюсь. Договорюсь.

– Так Анна Николаевна, неудобно ж как-то?.. – пожимала плечами я.

– Неудобно? А материал для строительства собственного коттеджа у нас по дешёвке заказывать удобно? – поправляя указательным пальцем очки на носу, спросила у меня Анка. – Милочка, в наше время всё удобно. Неудобно только знаешь что?

– Что? – сидела я с открытым ртом.

– Штаны через голову надевать, – засмеялась Анка и сняла с себя красную шляпку.

Она вытянула длинную шею и посмотрелась в зеркало заднего вида: «М-да… Опять краситься пора. Снова седина проскальзывает… Жень, ты как думаешь?»

– Да я не думаю, Анна Николаевна, я знаю! Вы, как всегда, великолепны! – улыбался во весь рот Женька.

– Ой, ты! Льстец! – сказала Анка молодому человеку и, посмотрев на меня, добавила: Глянь, Маруся, дамский угодник высшей категории. Он мне поэтому и нравится!

Женька покосился на Анку и рассмеялся: «Да. Анна Николаевна в своём стиле»!

– Ну, погоди! Ты все карты-то тут не раскрывай! Маруся ещё моего Лёвушку не видела.

– Лёвушку? – переспросила я.

– Ага! У меня за этот месяц столько всего случилось! Ну, об этом после!

Мы пролетали километр за километром. И всё это тихо и спокойно. Я и поверить не могла, что уже не слышится дребезжание старой пионерки, не обдувает холодным ветром лицо, и не стоит за поворотом Людмила. Я задумалась.

«Э-эй… Там сзади кто-нибудь есть?» – заметив тишину, вдруг спросил Женя.

Я ничего не ответила, а Николаевна не стала поворачиваться, просто попросила сделать потише радио: «Они ж с такой дороги умаялись. Пусть отдыхают». Я закрыла глаза и приобняла Варюшу. «Можно и поспать», – решила для себя я, но тут же встрепенулась и хотела спросить, куда меня везут, правда, спокойствие, овладевшее мною в тот момент, когда меня забрала Анка, всё-таки усыпило меня.

Сквозь сон я слышала, как Анна Николаевна что-то говорила. «Михалыч? Алё, Михалыч? Здорово, дорогой! Как поживаешь? Ну, а кому сейчас легко. Слушай, милый мой, ты помнишь, мы тебе черепицу привозили на дом? Так вот, представь, как вовремя ты её заказал – сейчас цена на этот материал в разы поднялась! Ну, я тебя поздравляю, дорогой! Успел-успел! – флиртовала с главврачом Николаевна. – Ну так что я хотела спросить? Ты, наверно, в курсе, какой у вас в больнице поток к онкологу… Да? Ну вот видишь! А нам бы ребёночка проверить. Как какого? Моего! Это у тебя нет детей, а у меня целая внучка подрастает! Гемангиома у нас. Проверить бы. Так во сколько, говоришь, подъезжать? К десяти? Хорошо, Славик, спасибо тебе. Знала, что отзывчивый ты человек!» Она положила трубку и бросила Женьке: «Тьфу! До чего противный!»