Земля без людей - Алан Вейсман

Некоторые резервуары с подвижными крышами, плавающими поверх жидкого содержимого, для предотвращения образования паров могут пострадать еще раньше, как только их гибкие швы начнут протекать. Если так, содержимое просто испарится, выбрасывая последние добытые людьми углероды в атмосферу. Сжатые газы и некоторые легковоспламеняющиеся химикаты, такие как фенолы, хранятся в сферических резервуарах, которые должны выдержать дольше, потому что их корпуса не касаются земли – правда, поскольку они под давлением, то взорвутся с особенным треском, как только их искрозащита проржавеет.

Но что скрывается под всем этим железом, каковы шансы, что оно оправится от металлического и химического шока, принесенного последним столетием нефтехимического развития? Если когда-нибудь люди, поддерживающие факелы горящими и топливо текущим, покинут этот самый неестественный из земных ландшафтов, как сможет природа разобрать, не говоря уже о том, чтобы очистить, великое техасское нефтяное пятно?

Хьюстон всеми своими 1558 квадратными километрами раскинулся на границе между прериями, поросшими бородачом и пастбищной травой, когда-то доходившей до брюха лошадей, и низинными болотистыми сосновыми лесами, которые были (и продолжают оставаться) частью исходной дельты реки Бразос. Красно-коричневая Бразос начинается вдалеке за пределами штата, стекая с гор Нью-Мексико в 1610 километрах отсюда, затем прорезает холмистую территорию Техаса и заполняет крупнейший на континенте сток в Мексиканский залив. Во времена ледников, когда ветры, дующие со льдов, с треском врезались в теплый воздух залива и вызывали проливные дожди, Бразос откладывала так много осадочных пород, что сама создавала себе плотины и в результате смещалась взад и вперед по вееру дельты в сотни километров шириной. В последнее время она просто протекает к югу от города. Хьюстон расположился вдоль одного из бывших русел реки, поверх отложений глины в 12 километров с лишним толщиной.

В 1830-х обрамленный магнолиями канал, Баффало-Байю, привлек предпринимателей, заметивших, что он пригоден для судоходства от Галвестонского залива до границы с прерией. Поначалу построенный ими в этом месте город организовывал перевозки хлопка на 80 километров ниже по течению по этой внутренней артерии к порту Галвестон, одному из крупнейших городов Техаса. После 1900 года, когда самый смертоносный в истории США ураган ударил по Галвестону и унес жизни 8000 людей, Баффало-Байю был расширен и углублен, превратившись в Хьюстонский подходной канал, чтобы превратить Хьюстон в морской порт. На сегодня это крупнейший в Америке по объему проходящих грузов порт, а сам Хьюстон достаточно велик, чтобы вместить Кливленд, Балтимор, Бостон, Питтсбург, Денвер и город Вашингтон, да еще место останется.

Трагедия в Галвестоне совпала по времени с открытием месторождений нефти вдоль техасского побережья Мексиканского залива. Боры болотной сосны, лиственные леса низины дельты и прибрежные прерии вдоль водного пути Хьюстона вскоре сменили буровые вышки и десятки нефтеперерабатывающих заводов. Потом появились химические заводы, потом, во время Второй мировой войны, предприятия по производству резины и, наконец, знаменитая послевоенная пластмассовая промышленность. Даже когда техасская добычи нефти достигла пика в 1970-х, а потом пошла на спад, инфраструктура Хьюстона была уже столь масштабна, что сырая нефть со всего мира продолжила поступать сюда на очистку и переработку.

Танкеры под флагами стран Среднего Востока, Мексики и Венесуэлы прибывают в отросток Хьюстонского подходного канала на берегу Галвестонского залива под названием Техас-Сити, город с населением в 50 тысяч человек, в котором под очистку нефти отведено столько же места, как и под жилье и офисные здания. В сравнении с большими соседями – Sterling Chemical, Marathon, BP, ISP, Dow – бунгало жителей Техас-Сити, в основном негров и латиноамериканцев, растворяются в городском пейзаже, где правит бал геометрия нефтехимии: круги, сферы и цилиндры – одни высокие и тонкие, другие низкие и плоские, третьи широкие и круглые.

Высокие, норовят взорваться – не все, хотя выглядят одинаково. Некоторые из них – газопромывные колонны: башни, использующие воды реки Бразос для промывки газовых выбросов и охлаждения горячих твердых частиц, создают белые облака пара над трубами. Другие – ректификационные колонны, в которых сырая нефть подогревается снизу для дистилляции. Различные углеводороды в сыром состоянии, от гудрона и бензина до природного газа, имеют разные точки кипения; по мере нагревания они разделяются, располагаясь по вертикали с самыми легкими наверху. И пока расширяющиеся газы отводятся для уменьшения давления или температура последовательно понижается, это довольно-таки безопасный процесс.

Сложнее с теми, где в нефть добавляются различные химические вещества для получения чего-то нового. На нефтеперерабатывающих заводах башни каталитического крекинга нагревают тяжелые углеводороды с порошковым алюмосиликатным катализатором примерно до 650 °C. Это в буквальном смысле слова раскалывает их длинные полимерные цепочки на меньшие, более легкие, такие как пропан или бензин. За счет впрыскивания водорода во время процесса можно получить самолетное и дизельное топливо. Все они, особенно при высоких температурах и участии водорода, легко взрываются.

Смежный процесс, изомеризация, для перемещения атомов в углеводородных молекулах и повышения таким образом октанового числа топлива или изготовления веществ, используемых в пластмассах, задействует платиновый катализатор и еще более высокую температуру. Изомеризация может протекать крайне неустойчиво. К башням каталитического крекинга и изомеризационным заводам подключены факелы. Если в ходе какого-нибудь процесса нарушится баланс или температура поднимется слишком высоко, факелы помогут выпустить давление. Предохранительный клапан выбрасывает то, что невозможно удержать, вверх по трубе факела и подает оператору сигнал поджечь. Иногда впрыскивается пар, чтобы выбросы не давали дыма и сгорали чисто.

Когда что-нибудь выходит из строя, результаты, к сожалению, получаются весьма эффектными. В 1998 году Sterling Chemical выбросил облако различных изомеров бензола и соляной кислоты, отправившее сотни людей на больничные койки. Четырьмя годами раньше утечка 1360 килограммов аммиака спровоцировала подачу 9000 дел о получении травм. В марте 2005 года из одной из труб ВР вырвался гейзер жидких углеводородов. Ударив в воздух, он взорвался и убил 15 человек. В том же июле на том же заводе взорвалась водородная труба; в августе утечка газа, вонявшего тухлыми яйцами, что говорило о ядовитом сероводороде, привела к временной остановке большей части этого завода ВР. Несколько дней спустя на дочернем заводе ВР по производству пластмасс в 25 километрах к югу на Шоколадном Байю языки пламени вырвались на 15 метров в воздух. Факел пришлось оставить, пока он не выгорел. Это заняло три дня.

Старейший нефтеперерабатывающий завод в Техас-Сити, созданный в 1908 году кооперативом виргинских фермеров для производства топлива для их тракторов, принадлежит сейчас Valero Energy Corporation. В своем современном воплощении он заслужил одну из самых высоких оценок с точки зрения безопасности среди нефтеперерабатывающих заводов США, но тем не менее это место предназначено для извлечения энергии из сырых природных ресурсов за счет их переработки в более взрывчатые формы. Эта энергия, кажется, с трудом сдерживается гудящим лабиринтом клапанов, датчиков, теплообменников, насосов, поглотителей, сепараторов, топок, муфельных печей, фланцев, резервуаров, опоясанных винтовыми лестницами и змеиными кольцами красных, желтых, зеленых и серебристых труб (серебристые покрыты термоизоляцией, то есть внутри находится нечто горячее и должно таким оставаться). Сверху маячат 20 ректификационных колонн и еще 20 выхлопных труб. Податчик кокса, по сути, кран с корзиной, разъезжает взад и вперед, вываливая груз гудрона, пахнущего асфальтом, – тяжелые составляющие сырой нефти, оставшиеся на дне ректификаторов, – на конвейеры, ведущие к установке каталитического крекинга, чтобы выжать из них очередной баррель дизельного топлива.