Энциклопедия пыток и казней - Брайен Лейн

В 1891 г. человек, называвший себя X.X. Холмс, ушел из фармацевтического бизнеса и стал владельцем отеля, который был для него построен на пустовавшем месте на 63-й улице так быстро, что никто не знал точного плана здания и о существовании целой серии камер пыток в его стенах. В отеле селились сотни постояльцев (особенно много их было во время всемирной ярмарки в Чикаго), многие из которых так никогда и не покинули его, по меньшей мере, через главный вход. Особенно уязвимы были молодые женщины, которых Холмс и заманивал в свое логово, соблазнял, после полового акта одурманивал наркотиком и бросал в подвал через специальную шахту. В зависимости от настроения и обстоятельств жертва могла оказаться в его воздухонепроницаемой газовой камере, где она задыхалась и умирала, в то время как Холмс через специальное окошко наслаждался зрелищем ее страданий. Мертвые тела Холмс забирал в комнату для вскрытий, где проводил свои хирургические эксперименты. От ненужных трупов доктор-истязатель избавлялся в многочисленных кислотных ваннах, печах и ямах с негашеной известью.

Небольшое мошенничество со страховкой стало причиной того, что им заинтересовалась полиция штата Техас, где он находился на отдыхе. Благодаря изворотливости нанятого им адвоката, Холмс (или, как он называл себя в Техасе, X.М. Говард) вскоре снова оказался на свободе. Но он попал в поле зрения дотошного сыщика по имени Гейер, который преследовал свою добычу, пока та металась из Пенсильвании в Нью-Хэмпшир и из Нью-Хэмпшира в Массачусетс. К тому времени Холмс покончил со своим бывшим компаньоном по имени Питцель, убив вместе с ним троих его детей, и скрылся вместе со своей очередной женой. Когда в Индианаполисе обнаружили четыре трупа, Холмса выследили и арестовали.

30 ноября 1895 г. Германна Маджета приговорили к смертной казни за убийство Бенджамина Питцеля. К тому времени полиция обследовала «замок Холмса» и, естественно, обнаружила его грязные секреты. В дни, остававшиеся до казни, Маджет рассказал в деталях о 27 совершенных им убийствах. Его казнили 27 мая 1896 г. Уже стоя с веревкой на шее, Маджет заявил, что совершал убийства для того, чтобы дать пищу газетам и стать знаменитым.

Наказанием за антисоциальное пьянство служило множество разновидностей «бочек». Самым простейшим устройством была обыкновенная перевернутая вверх дном бочка, с прорезанным в нем отверстием для головы. Ее надевали на пьяницу и в таком виде проводили по главной улице города, чтобы все могли видеть его позор.

Более усовершенствованным инструментом наказания была «пьяная мантия». По форме она напоминала длинную бочку, слегка расширяющуюся книзу. Сзади находилась сделанная из дерева и металла дверь, через которую в нее залезали любители горячительного, а наверху отверстие для головы и железный шлем с решетчатым забралом.

Продолжительность срока, в течение которого нарушитель общественной нравственности был обязан простоять в этой мантии, зависела от количества выпитого им спиртного. Было замечено, что пребывание в бочке не представляло особых мучений для пьяниц маленького роста, от них требовалось только терпеливо дожидаться окончания срока наказания; высоким же приходилось туго, поскольку под тяжестью мантии его колени сгибались и упирались в стенку бочки, что было отнюдь не безболезненно.

Подобные бочки или мантии имели хождение по всей Европе. Историк Джон Эвелин писал по этому поводу в 1641 г.: «В нидерландском городе Дельфте, в здании сената, есть тяжелый огромный сосуд, напоминающий по форме маслобойку, который надевают на прытких женщин, имеющих двух мужей сразу, так что торчит одна голова, и ведут по городу в наказание за жадность до телесных услад».

А вот слова реформатора тюрем Джона Говарда:

«В Дании преступники из низших слоев населения, такие как сторожа или извозчики, наказываются ношением на людях так называемой «испанской мантии». Этого наказания боятся в особенности, и именно по этой причине никто не слышит об ограблениях в Копенгагене».

Интригующую теорию выдвинул немецкий историк Ф.Т. Шульц, по которой печально знаменитая «железная дева» (см. «Железная дева из Нюрнберга») сначала была простой мантией позора, использовавшейся для наказания пьяниц и распущенных женщин; шипы, как полагает Шульц, появились позже.

Для всенародного унижения тех, кто имел обыкновение нарушать общественный покой, имелись такие формы наказания, как колодки, позорный столб, брэнк, однако ничего не было страшнее маски позора. Подобно брэнку, эти маски делали всеобщим посмешищем тех, кого обвиняли в грубости и скандализме, в мошенничестве и супружеской измене. Например, мужчину, который попался на пьянстве, приговаривали носить в людных местах маску свиньи, любопытную женщину – маску с длинным носом, а скандалистку – маску с длинным языком.

В изготовленный методом чеканки с соединительным швом медный сапог совали ногу, а иногда обе ноги узника. Его привязывали ремнями к стулу и лили за голенище сапога кипящую воду или масло. В результате с ног слезала кожа, а сухожилия ссыхались и делались бесполезными. В высшей степени жестокое наказание, учитывая то, что жертва становилась калекой на всю жизнь, а иногда и умирала. Иногда за голенище лили расплавленный свинец, который просто-напросто сжигал ноги узника до углей.

Разновидность того же инструмента, только для руки. В перчатку также лили кипящую воду или масло, но иногда просто раскаляли на огне и совали в нее руку жертвы.

Эта замечательная лазейка образовалась в английском праве в средние века после разделения судов на церковные и светские и позволила духовенству выйти из-под светской юрисдикции. Таким образом, член религиозного ордена, обвиненный в каком-либо преступлении, представал перед епископальным судом, отличительной чертой которого было отсутствие права выносить смертные приговоры (именно для того, чтобы оградить светское право от посягательств церковного суда, в 1162 г. Генрих II назначил Томаса Бекета архиепископом Кентерберийским. Однако Бекет оказался вовсе не таким послушным, как этого хотелось бы его бывшему другу королю, и пал жертвой собственного высокомерия и немилости Генриха, будучи убитым в Кентерберийском соборе в 1170 г.).

Эта пресловутая неподсудимость духовенства светскому суду постепенно распространилась на всех, кто мог быть рукоположен в духовный сан, а иными словами на любого, кто мог читать. Суды были настолько продажными, что для того, чтобы уйти от наказания, нужно было всего лишь выучить наизусть первый стих 51-го псалма, который стал известен как «шейный стих» (neck-verse) и звучал следующим образом: «Помилуй меня Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои».

Судья спрашивал: «Legit aut non legit?» (Умеет он читать или нет?). Священник отвечал: «Legit ut clericus» (Он читает как грамотный человек). После этого приговор смягчался до какого-нибудь незначительного наказания, как-то: порки, тюремного заключения или штрафа. Даже выучивать наизусть «шейный стих» было вовсе не обязательно. Достаточно сунуть в ладонь священнику несколько монет, и тот нашепчет спасительные строчки в ухо негодяя во время слушания дела.