Дочки-матери, или Каникулы в Атяшево - Олег Рой

— Значит, они официально не разведены?

Володя покачал головой:

— Нет. Ванька на развод подавать не хочет. Ждет, пока Маринка сделает это сама. И знаешь что, Ириш… — Он ненадолго замялся, словно обдумывал, стоит ли говорить что-то важное или лучше промолчать, но все-таки решился: — Ты уж прости, может, зря я тебе об этом говорю… Но, мне кажется, будет лучше, чтоб ты знала.

— Да говори уж, не томи! — не выдержала Ирина.

— Видишь ли… — Володя снова запнулся и закурил вторую сигарету почти подряд, чего обычно старался не делать. — Ходят слухи, что у Маринки там ничего не вышло с этим мужиком, разбежались они. И если она вдруг надумает вернуться… В общем… В общем, я не исключаю варианта, что Ванька ее простит и примет обратно. Очень уж он ее любил. А может, и до сих пор любит. Черт его разберет, этого молчуна…

Внезапно Игорь понял, что пьян.

Он сидел в одном из элитных клубов столицы, как говорится, широко известном в узких кругах, но практически недоступном для посторонних. Об этом клубе даже информации в Интернете не было, только скромная вывеска над козырьком неприметного здания в тихом переулке. Место это было весьма популярно у московской богемы, так как имело легкий оттенок неприличности — не в смысле безвкусности или вульгарности, а в смысле вседозволенности. Здесь можно было и напиться, и хорошо провести время в обществе не обремененных лишними моральными принципами дам, чьи апартаменты, по счастливому стечению обстоятельств, располагались в этом же здании, на этажах выше. Игорю этот клуб всегда нравился, но после женитьбы на Ирине он стал реже бывать в нем, опасаясь за свою репутацию. Вдруг какой-нибудь ушлый борзописец или, того хуже, папарацци увидит его и сделает факт посещения достоянием общественности? Тогда будет скандал, Ира выйдет из себя — а ссориться с Ирой Игорю было совсем не с руки. Однако теперь все изменилось. Сейчас его репутация и так постепенно сползала под откос, и Игорь уже не видел ничего зазорного в том, чтобы сидеть здесь и наливаться виски, причем, мягко говоря, не самым изысканным — деньги таяли стремительно, и на хорошую выпивку уже банально не хватало. Как и на благосклонность местных девиц.

Так что Игорь был один. Ни одна из его протеже — звездулек, как выражалась Ирина, — не пожелала составить ему компанию. Едва только просочились слухи, что Невельская расторгла с Масленниковым свой контракт, как интерес этих девиц к нему сильно поубавился. Конечно, Игорь прилагал все усилия к тому, чтобы сделать хорошую мину при плохой игре, всячески отрицал разрыв, уверяя всех и каждого, что у них с Ириной все в порядке, жена просто взяла творческий отпуск, чтобы отдохнуть и навестить родных… но получалось плохо, Игорю практически никто не верил.

Так что он пил в не очень гордом одиночестве, и это только способствовало углублению его депрессии. Виски, которое помогало на первых порах, уже перестало быть отрадой. Теперь оно было маслом в огонь его космической тоски. А тосковать были причины. По крайней мере с точки зрения Игоря…

Зимой ему минуло тридцать семь, он был на целых пять лет моложе Ирины. Но — что было очень досадно — этого никто никогда не замечал. И вроде бы нельзя сказать, что Ирина выглядела так уж намного моложе своего возраста. Неужели он, Игорь, казался старше своего? Хотя все может быть — при такой-то трудной жизни… Игорь искренне считал свою жизнь весьма и весьма нелегкой, поскольку ему иногда приходилось работать, а работать он ну очень не любил.

Сначала-то все шло хорошо, жизненный старт у него был хороший и даже завидный, с родителями ему сильно повезло. Игорь появился на свет в Москве, и не в доме какого-нибудь бедного инженера, а в весьма благополучной семье. Отец его, бывший чиновником от культуры, благополучно пересидел на неплохих должностях четверых генсеков, перестройку, развал СССР и Ельцина, и десять лет назад тихо скончался от коронарной недостаточности. Мать, здравствующая и по сей день, была значительно моложе отца, и в юности мечтала о карьере киноактрисы или эстрадной певицы, но не состоялась ни на том поприще, ни на другом, даже связи отца не смогли заменить полностью отсутствовавшие способности. В результате она, признав наконец свое поражение, пристроилась на тепленькое местечко в съемочной группе обласканного властями кинорежиссера и проработала там до пенсии.

Мать Игоря всегда была сибариткой, любила роскошную жизнь, драгоценности, модную одежду, заграничные поездки и курорты. Она долго не хотела рожать, чтобы не портить фигуру, и оттягивала этот момент до тех пор, пока не поняла, что дальше может быть уже совсем поздно. В результате их сын появился на свет, когда ей было тридцать четыре, а отцу Игоря — за пятьдесят. Так что он у них был во всех отношениях поздним ребенком и потому вдвойне любимым. И конечно же, избалованным, поскольку все возможности в семье для этого имелись.

До определенного момента Игорь жил в полной уверенности, что весь мир ему должен. Но чем старше он становился, тем меньше встречал в окружающем мире согласия с таким подходом. В семье его точку зрения почти всегда разделяли, но в школе все шло уже не так гладко, и это обижало и вызывало досаду — однако не склонило к изменению жизненной позиции. Игорь был способным и внешне привлекательным парнем, родители хорошо его обеспечивали, их семья даже в тяжелые времена, на которые пришлась его юность, не испытывала особенных затруднений. И Игорь продолжал искренне верить в то, что все это дает ему основания ставить себя намного выше всех остальных и испытывать к большинству окружающих безграничное презрение, как к существам второго, третьего и так далее сорта.

Положение отца и связи матери открывали для него почти любые двери. Он без труда ухитрился получить целых два престижных диплома: сначала окончил экономический факультет ВГИКа, а потом МИТРО по специальности «продюсер телевидения и радиовещания». Причиной затянувшейся студенческой поры в жизни Игоря были не тяга к знаниям и не стремление досконально овладеть мастерством, а банальное нежелание переходить на следующую ступень взрослости, начинать работать и становиться самому ответственным за собственную судьбу и финансы. Долгое время Игорь оставался существом крайне инфантильным, его вполне устраивало, что все решения за него принимают родители и что ему не надо беспокоиться о зарабатывании денег, а можно лишь тратить их, не считая. Конечно, делать это было куда веселее, прогуливая лекции и практические занятия в вузе, чем будучи штатным сотрудником какой-либо, пусть даже очень престижной, организации. А трудности, которые случаются у нерадивых студентов с периодичностью два раза в год, легко улаживал все тот же всемогущий папочка.

После защиты второго диплома, который написал за Игоря какой-то нанятый мамой ботан-нищеброд, студенческая вольность все же закончилась. Но все оказалось не так страшно. Сразу после МИТРО мамочка устроила сына на должность вице-директора одного из центров, занимающихся кинопрокатом и закупкой картин для показа по телевидению. Сам Игорь никаких решений не принимал, но регулярно ездил за рубеж в составе делегаций, смотрел иностранные фильмы и получал за это весьма приличную зарплату. Когда через несколько лет центр прекратил свое существование, потому что его владельцы что-то там между собой не поделили, Игорь без особого напряга (но, разумеется, с родительской помощью) нашел себе другое, столь же престижное и непыльное место — директора по кастингу на одной из киностудий.