Я, президент и чемпион мира - Лали Морошкина

— Эй, ты, парень, ты что, думаешь, что находишься на Пикадилли, чё плюёшься-то?

— Ха, тоже мне Европа, Пика-чего? Язык сломаешь. И не гульнуть как следует — говно, а ведь так хотелось!

— Чего? Где гуляли? Эй, Джумбер, это было не на Пикадилли, а на Монмартре или на какой-то другой хреновине.

— Слышь, Эмзар, а вот когда мы зажгли костер в парке, где это было?

— Вах, этот человек меня с ума сведет. Это ведь было в Лондоне, мы там в центральном парке шашлыки жарили. Помнишь, как на нас понаехала вся полиция-милиция? Уроды! Что они знают про шашлык!

— Вот склеротики, всё перепутали на хрен.

— Да тут кто хошь запутается! Нет, брат, больше ноги моей в этой хренатени не будет. Видел я эту Европу в гробу в белых тапочках. Вот озеро, вот спортзал, какого черта мне нужно в Лос-Анджелесах и Филадельфиях. Что может быть лучше здешних мест?

— Так ты сейчас про Америку? Да ну её туда же, ни бзднуть — ни пёрнуть!

Не думайте, что это шутка. Дело в том, что Георгий месяцами отсутствовал — уезжал на тренировки. Согласно контракту, предусматривались траты на лишних двух-трех человек. Георгию было непросто вне родного Вариани и без его жителей, вот почему он брал с собой по очереди во Францию, США или Англию друзей детства. Некоторые из них попадали в Европу и Америку напрямую из родного села, минуя Тбилиси.

Юбилей 31-го завода, как и все, к чему прикасались руки Наны и Малхаза, отличался большой помпезностью. Эта пара имела удивительную способность устраивать фейерверки, и, понятно, что самые престижные и элитные тусовки в городе устраивали именно они. Ежегодные бизнес-рейтинги были детищем лично трудолюбивой, как пчёлка, Наны. Крутые бизнесмены год от года находились в постоянном ожидании своего звёздного часа — заслужить титул лучшего бизнесмена года!

Актовый зал был заполнен торжественно и со вкусом одетыми гражданами города. Место во втором ряду оставили для самого президента. За несколько минут до начала в зал вошли Эдуард Шеварднадзе, председатель парламента Нино Бурджанадзе и ее заместитель Гиги Церетели. Мои тексты были патетичными и вызывающими слезы, так как основывались на событиях Второй мировой войны и героизме авиаторов. Телеграммы, пришедшие из постсоветских стран, я читала на русском языке. Были и поздравления от нескольких лидеров зарубежья. В какой-то момент Эдуард Шеварднадзе приподнялся из кресла и помахал мне, стоящей на сцене, рукой, как личному многолетнему другу. Не забуду обескураженные лица Наны, Малхаза и Гиги, которые ничего не знали о моем вчерашнем визите к президенту.

Утром следующего дня уже хорошо знакомый строгий голос приказал мне прийти в канцелярию.

В приемной президента два известных бизнесмена ожидали своей очереди. Мой приход их удивил и заставил погрузиться в раздумья, но самое главное и интересное их ещё ждало впереди.

— Моя девочка пришла? — спросил президент, и двери его кабинета широко раскрылись.

Бизнесмены проглотили языки.

У меня никогда не было дедушки, один рано скончался, а второй в круговерти жизни совершенно обо мне забыл. Что делать, видимо, это кармическое, забывать о своей кровинушке. Впервые в жизни у меня было такое чувство, будто меня ждал мой собственный дедушка. Ведь я сотни раз слышала, что у этого человека гипнотическая сила, а не верила. Что я заладила: дед да дед, — мысленно ругалась я сама с собой и ждала от него привычного за долгие годы: «Я хотел сейчас что-то предложить, но надо немного подождать», или «Пока ничего». Неожиданно Амбросиевич, ни остудив, ни подогрев ожидания, предложил мне должность заместителя министра по особым делам. Я так растерялась, что даже не спросила, что за дьявол были эти «особые дела», хотя какое это имеет значение, смогу, во что бы то ни стало осилю!

— Короче, моя Морошкина, отдаю тебе Цхинвали и Гали. Проблем много, но ты девочка умная, справишься. С одним условием — денег ты делать не будешь, не так, не с Эргнети (село на границе с Южной Осетией, где находилась ярмарка. — Л.М.), мне нужны чистые доверенные люди. Зарплата не очень большая, но с голоду не умрешь! — «Дедушка» внезапно преобразился в принципиального, неприступного, требовательного высокопоставленного чиновника. Его слова каленым железом отпечатались у меня в голове.

«Цхинвали, Гали, Цхинвали, Гали, — стучало в ушах. — Откуда я знаю, что должна делать? К тому же не была ни в одном из этих городов. Вайме, как быть?»

Казалось, что я слышу собственное сердцебиение. Президент погладил меня по голове, потом взял за подбородок и сказал:

— Не бойся, у тебя все получится, главное, доверяй интуиции. Тебя ведь до сих пор она не подводила. Разве мало журналистов проглотило время? А ты, если захочешь, сделаешь много важных дел. Читай исторические книги, и ответ придет сам по себе. Есть ли у тебя вопросы, Морошкина?

— Да, большое спасибо, даю слово, что деньгами не соблазнюсь, и еще, меня интересует номер вашего мобильного телефона. — Боже, какая я идиотка, кто спрашивает у президента мобильный телефон, что за бред!

— У меня его нет, — засмеялся президент, — все вопросы решаются через секретаря.

Первый, кто вывел меня из состояния шока, был Миша Саакашвили.

— Заместитель министра по особым делам? Ва, значит, «бабу» еще не постарел? Молодец, ну теперь знаешь, как тебе действовать. Да, правда, таким образом, есть двойная причина справлять твой день рождения.

* * *

Новость о моем назначении уже на следующий день облетела всю Грузию. Кто-то поздравлял, кто-то из зависти или по злобе вовсе забыл мой номер.

Это позже мы привыкли к неоперившимся министрам в розовых сорочках, только что окончившим или не окончившим вузы; высокопоставленным лицам, которые в первом же интервью трубят, что пришли со своей командой. Интересно, какой командой? Наверное, футбольной или преферансной. Ну откуда команда в 23–26 лет? Тем более, когда в трудовую книжку вносится первая запись: «министр» или «министерство», «председатель регулирующей комиссии» и другие, еще более «сытные» должности.

Совсем иной была обстановка в 2001 году: заседания правительства и собрания чиновников высокого ранга больше напоминали сходки итальянских мафиози. Только темно-синие и черные костюмы, безликие галстуки для мужчин, а для женщин платья-трапеции и зачёсанные волосы с проседью для солидности.

Я, 31-летняя заместитель министра, да еще по вопросам конфликтов, никак не вписывалась в эту серую систему. Мужчины смотрели на меня с интересом, а женщины пронизывали ядовитыми взглядами.

«Читай исторические книги» — эти слова Шеварднадзе моментально обрели плоть: я погрузилась в чтение, познакомилась с интерпретациями конфликта обеих сторон, абхазской и осетинской, проконсультировалась с Мамукой Арешидзе, который искренне обрадовался моему выдвижению. Первым моим желанием было извиниться перед этими народами, потому что от более многочисленного и сильного требуется всегда больше ответственности, предусмотрительности и дальновидности; не дело — угнетать маленьких и слабых, тем более на Кавказе. Может, именно поэтому объединяются кавказские народы для защиты осетин и абхазов? Хотя у каждого есть своя правда, смотря как посмотреть…