Верные, безумные, виновные - Лиана Мориарти

Он не сказал ни единой душе, что на днях ездил на концерт Клементины, словно это секрет, хотя никакой причины таиться не было. Да, может быть, немного странно, что он пошел на ее концерт, но перестань – что в этом странного? У нас свободная страна. Любой может пойти на ее концерт.

– Разве не так, Барни? – обратился он к собаке, которая настороженно сидела на задних лапах, словно охраняя его от чего-то. – Разве у нас не свободная страна?

Барни метнул на него озабоченный взгляд, а потом вдруг потрусил прочь, как будто решив, что с Видом ничего не случится и ему следует проведать других членов семьи.

Вид тщательно начищал боковую часть туфельки. Женщины не умеют чистить обувь. Они чересчур нетерпеливые и поспешные. Они никогда не делают это качественно.

Умеет ли Клементина чистить обувь? Жаль, он не может ее спросить. Интересно было бы услышать ответ. Клементина ведь по-прежнему их друг, да? Почему она не отвечает на его звонки? Ему хочется лишь сказать ей «привет», напомнить о себе. Он даже посылал ей эсэмэски, а он не любит оставлять эсэмэски. Он предпочитает, чтобы человек увидел пропущенный звонок от него и сразу же перезвонил. Наверняка у нее в телефоне записан его номер. Ему было обидно. Прежде никто не оставлял его звонки без ответа. Даже бывшая жена отвечала ему.

Подняв туфельку, он стал рассматривать ее и вспомнил музыку. Это было необыкновенно. Бесподобно.

Решение пришло к нему неожиданно. Он был на набережной, собирался встретиться со старым другом в «Опера-баре», но у друга заболела престарелая мать, и он в последнюю минуту отменил встречу. Поэтому Вид зашел в Оперу, где долго беседовал с девушкой-кассиршей. Он сказал, что хочет послушать симфонию, и оказалось, проблем нет, осталось много билетов на симфонию «Так говорил Заратустра». Вид понятия не имел, что это такое, но девушка сказала, что он узнает музыку из произведения «2001: Космическая одиссея». И она оказалась права: конечно, он узнал.

Он особо не надеялся, что Клементина будет играть. Он знал, что она играет в оркестре не на полную ставку. Играет, чтобы кого-то подменить. Он знал также, что скоро у нее будет прослушивание для получения места в оркестре, которое ей очень нужно, а Эрика сказала, что прослушивание еще не состоялось.

Поэтому он знал, что она вряд ли будет играть, но ему всегда везло. Он был очень удачливым. Некоторым людям везет, другим нет, но ему всегда везло, если, конечно, не считать того, что случилось на барбекю, но это было просто отклонение от маршрута его удачливой жизни. Но в тот вечер ему повезло, потому что вот она – сидит на сцене в длинном черном платье, спокойно переговариваясь с музыкантом рядом, с красивым блестящим инструментом, прислоненным к плечу, будто усталый ребенок.

Отыскав свое место, он разговорился с сидящим рядом мужчиной, хорватом по имени Эзра, который пришел на концерт с женой. Вид рассказал ему, что никогда раньше не слушал симфоний, но что любит классическую музыку и знаком с виолончелисткой из оркестра, поэтому собирается очень громко ей хлопать. Эзра сказал, что зрители обычно не хлопают между частями произведения, так что лучше подождать, пока не начнут хлопать другие. Но жена Эзры, Урсула, подалась вперед и сказала:

– Хлопайте, когда захочется.

Вид собирался пригласить Эзру и Урсулу на ужин, как только сможет это устроить. Хорошие люди. Очень хорошие люди.

Он предполагал, что симфония – это что-то вроде шоу или кино, когда выключают свет, но свет оставался включенным, и он все время видел Клементину. В какой-то момент даже подумал, что она смотрит прямо на него, впрочем, он сомневался в этом.

Она явно была лучшим исполнителем из всего оркестра. Это было ясно и дураку. Не отрываясь он смотрел на ее руку, вибрирующую на шейке виолончели, на смычок, движущийся в унисон со смычками других музыкантов, на то, как она откидывала голову назад, открывая шею.

Он был по-настоящему заворожен этими новыми впечатлениями.

Эзра оказался прав: никто не хлопал там, где, по мнению Вида, следовало хлопать. Зрители кашляли. Каждый раз, когда оркестр умолкал, возникала небольшая симфония покашливаний. Это напоминало Виду церковь.

Ему пришлось уйти после антракта, поскольку его ждала Тиффани, но Эзра с Урсулой сказали, что первое отделение самое лучшее.

Пока ехал на машине из города, он был весь во власти музыки, словно принял какой-то галлюциногенный наркотик. Грудь была переполнена чувствами, и ему не сразу удалось выровнять дыхание.

Он хотел позвонить ей, сказать, что она была лучшей исполнительницей в оркестре, но потом ему припомнилось ее лицо в тот последний раз, когда он видел ее на своей лужайке, и он понял, что она не хочет напоминаний о том дне. Он тоже не хотел, чтобы ему напоминали об этом, но все же тосковал – не то чтобы по ней, он не хотел Клементину, нет, не в сексуальном смысле, – но тосковал о чем-то и чувствовал, что она единственный человек, способный дать ему это.

* * *

На подъездную дорожку Гарри въезжала полицейская машина, а в это время Вид, Тиффани и Дакота отправлялись в своей машине на собрание в школу.

– Может быть, нам задержаться? – предложила Тиффани.

«Получи по заслугам. Я разрешила дочери читать „Голодные игры“, офицер. Я не заметила, что мой сосед умер. Наверное, я вела себя недостойно».

Вид поставил ногу на педаль газа.

– Что? Нет. – («Лексус» с тихим урчанием послушно выехал на улицу.) – Ты уже говорила с полицейскими. Рассказала им все, что знаешь. Добавить больше нечего. Они уже заканчивают отчет, транжирят деньги налогоплательщиков.

– Мне следовало носить Гарри еду, – сетовала Тиффани. – Вот что делала бы хорошая соседка. Почему я никогда не приносила ему еду?

– По-твоему, об этом хочет спросить тебя полиция? «Почему вы не носили ему еду, никудышная вы соседка?» Ты могла бы ответить: «Знаете, офицер, я скажу вам почему! Потому что он швырнул бы эту еду мне в лицо, вот! Как пирог с кремом!»

– Нельзя хорошо относиться только к симпатичным людям, – возразила Тиффани, оглядывая большие дома, мимо которых они проезжали, – красивые уютные дома с ухоженными лужайками под сенью высоких деревьев.

Неужели она стала одной из тех, кому даны неограниченные права? Стала чересчур довольна собой? Слишком занята, чтобы тревожиться о чем-то, помимо собственной семьи.

– Разумеется, надо хорошо относиться только к симпатичным людям! – Вид посмотрел на Дакоту в зеркало заднего вида. – Слышишь, Дакота? Не трать время на несимпатичных людей!

Тиффани бросила взгляд через плечо на Дакоту, которая сидела в своей новой форме, выпрямившись и прижавшись к двери машины, как будто оставляла место для других пассажиров. Дакота, почему ты разорвала книгу?

– Однажды мама принесла Гарри киш, – не глядя на мать, сказала Дакота. – Я помню. Это был киш с грибами.

– Правда? Постой, я это сделала? – взволнованно спросила Тиффани. Это было после рождественского вечера, который они обслуживали. – Он сказал, что терпеть не может грибы.