Родная кровь - Сергей Майдуков

— Хорошо, допустим, наш мир представляет собой нечто вроде электрона некого атома. Допустим даже, что мы — мельчайшие частички, из которых состоит Вселенная.

— И сами являемся Вселенной для таких же частичек…

— И сами являемся. Что это для нас меняет? Для меня лично? Почему мне нельзя лениться с журналом в руках?

На этот раз Василий повернул к ней голову, а не просто взглянул искоса.

— Можно. Если вас устраивает роль бездумной песчинки мироздания. На месте которой появится другая.

— Ничего, — отшутилась Филимонова. — Постепенно поумнею. Времени полно. Впереди множество воплощений.

— Кто вам сказал? — спросил Василий, даже не улыбнувшись.

— Как кто? Сейчас даже ученые признают реинкарнацию. Правда, индийцы знали о ней еще несколько тысяч лет назад.

— И сильно им помогла эта теория? Посмотрите, как живут и умирают в Индии с ее вековыми традициями. Грязь, нищета, болезни. И паломничества к храмам вместо настоящей духовности. Почему же они не совершенствуются в каждом новом воплощении? Почему не превзошли всех в развитии? — Василий усмехнулся. — Не знаете? А я вам скажу. Глупо считать, что в древности люди были просвещеннее или умнее, чем сейчас. Не следует слепо верить их мифам и сказкам. Мы ведь современные люди, верно? Пишем в ноутбуках, а не на восковых табличках или папирусе. Однако же превозносим так называемые священные книги, сочиненные в незапамятные времена. Разве тогда человечество было мудрее?

— Может быть, просто ближе к Богу? — предположила Филимонова задумчиво.

— Ага, именно поэтому повсюду горели жертвенные костры и люди молились солнцу, морю и ветру. Вздор! — Василий потянулся к клавишам радиоприемника. — С вашего позволения… Мне стыдно болтать о серьезных вещах, как о чем-то пустяковом, незначительном. Такое впечатление, будто напился и распустил язык. Лучше музыку послушать. Можно?

— Минутку. Сначала ответьте на один вопрос, раз уж вы такой великий философ.

— Да какой из меня философ! Просто привык задумываться о всякой всячине.

Филимонова нетерпеливо кивнула:

— Хорошо, не философ, а мыслитель. Василий… Как ваша фамилия? Ладно, не важно. Василий такой-то. Скажите, если бессмертия души нет, зачем тогда все?

— То есть кнут есть, а где же пряник? — уточнил он.

— Пусть будет так.

— Вынужден вас огорчить, прекрасная незнакомка. Бессмертие есть, а души нет. Ее сперва вырастить нужно. Как семя. А уж потом пожалуйте перерождаться. До этого перерождаться, собственно, нечему. Вот прожили вы, допустим, тридцать или тридцать пять лет, а воспоминаний и впечатлений даже на день не наберется. Обрывки, осколки, мусор. Это вы хотите увековечить?

— А вы, конечно, достойны бессмертия, — саркастически обронила Филимонова, которой захотелось вдруг высадить этого умника посреди дороги.

«Если ты такой умный, то где твои деньги? Почему даже на старенькую тачку не накопил? Сидит тут, о высоких материях рассуждает. А у самого джинсы турецкие, копеечные».

— Я ни на что не претендую и ничего, увы, пока не достиг, — смиренно признался Василий. — Извините, если я вас ненароком обидел. Постоянно нарываюсь, а все никак не научусь держать язык за зубами. Но я не хвастаюсь, честное слово. Просто иногда хочется поделиться с кем-то своими мыслями. Лишнее это. — Он включил радио. — Люди не любят, когда им открывают глаза. Предпочитают спать и ни о чем не думать. Сердятся, когда их будят и напоминают о том, что они предпочли бы забыть…

— Со мной все в порядке, — заверила его Филимонова, делая музыку громче. — Я вас подобрала как раз для того, чтобы не спать.

Она умышленно употребила слово «подобрала», как будто бы речь шла о щенке или котенке.

Легко рассуждать о высоких материях, удобно устроившись в чужой иномарке. Обрядиться в дешевые одежки и ехать не дальше какого-то богом забытого Мичуриного. А при случае пускать пыль в глаза случайным спутницам. Ухаживать не надо, подарки делать не надо: покрасовался немного и шмыг в свой укромный уголок.

Вынеся такой приговор спутнику, Филимонова успокоилась. Знал бы он, зачем и куда она спешила! Пока он тут разглагольствовал о Вселенной, Раиса ехала спасать незнакомых ей людей. Она была готова рискнуть жизнью ради Неделина и его близких. И она сумела превозмочь соблазн обогатиться за счет наркотиков еще до того, как узнала, что их больше нет. Если кто-то считает это ничего не значащими обрывками и осколками, то пусть. Раиса Филимонова знает цену и себе, и своим поступкам. Она разберется. Сама разберется, без подсказчиков.

«Меня всегда манила вдаль моя мечта хрустальная, — пело радио. — Мне ни к чему у ворожей судьбу свою пытать. Я жму на газ, топлю педаль, дорога идеальная: ни миражей, ни виражей — о чем еще мечтать?»

Филимоновой и впрямь было не до мечтаний. Сложные и шаткие умственные конструкции ее тоже не привлекали. Она была сосредоточена на предстоящей задаче. Такое маленькое человеческое дельце, ничего не значащее для Вселенной. Филимоновой предстояло спасти людей, а о собственной душе ей пока думать некогда.

Новодимитров вряд ли отличался от Стародимитрова или, допустим, просто Димитрова, которые наверняка тоже существовали на родных просторах. Те же серые и желтые девятиэтажки на окраине, те же кирпичные и блочные пятиэтажки в центре. Первые этажи заняты под магазины, парикмахерские и аптеки, причем последних такое количество, что невольно начинаешь опасаться за здоровье граждан, нуждающихся в таком количестве лекарств для поддержания жизни.

Вечерний час пик уже закончился, но машин и людей на улицах было еще довольно много. Притормозив возле гостиницы с громким названием «Плаза-отель», Филимонова прислушалась к своим ощущением. Тело ныло от долгого сидения за рулем, в глаза словно песка насыпали, в голове шумело. Сейчас бы отдохнуть в гостиничном номере! Посидеть на унитазе, понежиться в душе, растянуться на чистой постели. Но нет, нельзя. Нужно действовать. Упущенное время не воротишь.

Прежде чем позвонить Бэтмену, Филимонова набрала номер Неделина. Он ответил мгновенно, словно все это время сидел с телефоном в руке.

— Я на месте, — сказала она.

— Хорошо, — сказал он. — Связывалась уже с этими?

— Нет еще.

— Почему?

— Сначала решила спросить, ты не передумал?

— Дурацкий вопрос!

Судя по тому, как вскипел Неделин, он весь день провел на нервах. Но и Филимонова не с коктейлем возле бассейна прохлаждалась!

— Не ори на меня! — прошипела она. — Никогда не ори.

Последовала пауза, во время которой Неделин явно корректировал свою манеру общения. Наконец он отрывисто произнес:

— Я не передумал, Раиса. Это невозможно. Действуем по плану.

— Хорошо, — сказала она. — Тогда я начинаю. До связи.