Бабочка-оборотень и Чёрный Герцог - Елена Матеуш

– Договорились! – Корнаро протянул руку и, закрепляя сделку. Окки пожал её.

Лишь дождавшись этого, молча слушавший разговор гном, произнёс:

– Меня интересуют только шкуры.

– Почему?

– То, что нам надо, наши мастера сошьют из них лучше. Так у тебя они есть? И сколько?

– У меня сейчас есть пять шкур вайятов разного возраста. С собой одна, самая маленькая, для образца. Коста, передай достопочтенному Барнабасу.

Коста достал из своей сумки небольшую тонкую шкурку и передал гному. Тот тщательно рассматривал её и не мог скрыть удовольствия, когда мял тонкую бархатистую кожу в пальцах.

– Давно я не держал в руках вайятских шкурок. Хорошее качество! – признал Барнабас. – Сколько ты за них просишь, юноша?

– Прежде чем говорить с вами, достопочтенный, о цене, я хочу осмотреться. Приехал в герцогство недавно и даже по здешним лавкам и рынку не прошёлся. Обещаю, что вы станете первым, кому предложу товар, но это случится чуть позже.

Гном уважительно посмотрел на Окки и кивнул:

– Договорились, я стану первым покупателем. Господин Корнаро приведёт ко мне, когда ты будешь готов.

Окки и Барнабас кивнули друг другу, давая понять, что начало переговорам положено. Покончив с делами, мужчины с удвоенным энтузиазмом накинулись на еду и пиво.

Уже ближе к концу ужина, когда блюда были пусты, а кувшины отдавали кружкам последние капли, Барнабас спросил:

– Достопочтенный Окки, скажи, из какого ты рода? Кого я должен обрадовать вестью о столь способном юноше?

– У меня нет отца.

– А из какой семьи твоя мать?

– Мать вырастила меня в людском королевстве, в Берилии. Я не знаю её семьи, и они обо мне не знают, – помолчав, Окки жёстко добавил. – И знать не хочу.

Барба Барнабас погладил пегую от пробивающейся седины аккуратно заплетённую бороду и покачал головой:

– Ты неправ, мальчик. Судя по тому, что мать научила тебя нашим обычаям… Ведь так? – и дождавшись кивка Окки, произнёс, – она продолжала считать себя гномкой. А семья у гномов – это главное. Ты не знаешь точно, что и как там было. Поэтому должен хотя бы попытаться узнать, какого ты рода и как род к тебе относится. Тем более что мать воспитала достойного сына, который в столь юном возрасте уже успел кое-чего добиться. Подумай об этом.

Окки опустил глаза и промолчал.

Дворец герцога. Баронесса Трейская

Герцог скользил с принцессой уже в четвёртом танце, и гармония их движений смотрелась так красиво, что становилось больно. Я отвернулась. Несколько дней после покушения мы с герцогом не виделись. Похоже, он был очень занят расследованием. Я надеялась, что это поможет забыть о том впечатлении, что он произвёл на меня во время злосчастной охоты. Увы! Чувства, что рождались при взгляде на танцующую пару, заставили признаться себе: герцог мне нравится!

Правда, несмотря на красоту танца, мне по-прежнему казалось, что они друг другу не подходят. Принцесса была слишком светлой и доброй для этого опасного и искушённого мужчины. Но возможно, это говорит ревность? Я начинала сомневаться в своей объективности. Может быть, я просто не хочу видеть и признавать нежеланное? Чтобы не расстраиваться дальше, я отвернулась от танцующих и отошла к окну. Вверху сияли звёзды, а далеко внизу дрожали огни ночного Монтагнанеро. Где-то там был Окки. Сегодня он уходил на встречу с Костой какой-то взволнованный. Видно, что-то намечалось, но что он говорить не стал. Сказал, что обязательно доложит, если всё выгорит. Правда, не похоже, что наклёвывающиеся события имеют отношение к расследованию. Для этого вид у него был слишком довольный.

– О чём вы задумались, леди Даша? – неожиданно раздался за спиной голос Арисандо.

– О расследовании, Ваше Высочество. Что-нибудь стало известно?

– Нет, пока ничего! – помрачнел герцог. – Егеря найти не можем, а прямо расспрашивать опасаемся. Неизвестно, кто заговорщик. Следов берилийцев пока не найдено, так что преступник, скорее всего, кто-то из моих подданных. И, похоже, из самых приближённых.

– Да, это самое грустное, когда не знаешь, на кого можешь положиться.

– И самое опасное… Вы подарите мне танец? В утешение? – герцог обаятельно улыбнулся и я не устояла. Будь что будет!

В таверне Монтагнанеро

Этот кабак был попроще, чем «Красный бык», зато и Коста с Окки не особо выделялись среди остальной публики. Они зашли сюда, чтобы обсудить прошедшую встречу. Коста был доволен. Впереди маячила перспектива хорошего, и, главное, постоянного дохода для баронии, и даже для него лично кое-что перепадёт. Джейм Корнаро намекнул, что если его сделка с Окки выгорит, то он, Коста, получит денюжку за посредничество. Момент, когда он сможет сказать «Прощай!» армии, явственно приближался и уже совершенно не пугал.

К тому же поход в «Красного быка» прошёл небесполезно и для службы. Косте удалось потихоньку сунуть золотой бармену с просьбой, если появятся богатые берилийцы, дать ему знать. Коста объяснил, что ищет работу, надеется наняться к землякам. Бармен заверил, что никого, кроме как из свиты принцессы, он не видел.

Окки же после разговора с гномом был хмурым и первым предложил выпить чего покрепче.

– Нет, друг, не стоит! – остановил его Коста. – Нам пока расслабляться рано. Всё только начинается. А ты из-за Барнабаса расстроился?

Окки неохотно кивнул.

– Знаешь, я до сих пор с гномами дела не имел. Точнее, те немногие, кого знал, на меня смотрели, как на грязь. А он ещё спрашивает «какого ты рода?»!

«Да, выпить ему стоит», – подумал Коста и подозвал официанта. Пока тот не принёс заказанное вино, он попытался отвлечь приятеля обсуждением предстоящих встреч и планов. Окки надеялся узнать завтра здешние цены на вещи из вайятов и их шкуры, чтобы не продешевить.

И лишь разлив по кружкам принесённое вино, Коста рискнул вернуться к болезненной для Окки темы.

– Те гномы, о которых ты говорил, они, наверно, были твои ровесники? – решил уточнить он у друга.

– Да, такие же студенты, как я.

– Знаешь, когда в пятнадцать подался в армию, с таким, как ты, я бы тоже не стал общаться. Деревенское воспитание очень предвзято к ублюдкам.

Окки вздрогнул от грубого слова.

– Говорю так прямо, чтобы ты понял. Твои знакомые гномы – это те же деревенские парни, только выросшие в своих горах. В молодости всё видишь в чёрно-белом свете. А сейчас я знаю, что такое война, как она безжалостна к женщинам, и, вообще, даже без войны, сколько опасностей их подстерегает. Теперь к внебрачным детям я отношусь совсем по-другому. Вот и достопочтенный Барнабас мужик взрослый и понимает, что в жизни не всё так просто. Он говорит правильно.

Окки поднял тёмные глаза от опустевшей кружки на сидевшего напротив Косту. Тот, видя, что его слушают, продолжил: