Дальний остров - Джонатан Франзен

Я спросил Макса и Ифэя о безразличии, которое простые китайцы в большинстве своем, кажется, проявляют к кризису окружающей среды и особенно к состоянию дикой природы.

— У нас давняя культурная традиция жизни «в гармонии с природой», — сказал Макс. — Эти идеи существовали тысячи лет, они не могли просто взять и испариться. Они только временно потеряны в нашем поколении. При Мао все традиционные ценности были разрушены. А теперь все думают так: я хочу разбогатеть, больше мне ни до чего нет дела. Чем ты богаче, тем сильней тебя уважают. Первыми, кто в девяностые по-настоящему разбогател, были кантонцы. После этого люди из других провинций начали подражать кантонскому стилю жизни; это, помимо прочего, означает есть массу морепродуктов, чтобы показать, как много у тебя денег.

— У нас слишком мало исследователей окружающей среды, — сказал Ифэй. — А какие есть, не говорят во весь голос. Во всех учреждениях, даже в Академии наук, все думают только о том, как высказаться в правильном духе, чтобы угодить начальству. Вместо правдивой информации огромное количество фальшивой информации — ну, к примеру: «Китай очень богат природными ресурсами». В целом страна идет в правильном направлении — к большей интеллектуальной свободе, — но эта свобода пока еще очень ограниченна. Так что в итоге каждый озабочен тем, чтó он может получить для себя. Цель — личное выживание.

В Нинбо мне хотелось побывать на фабрике, где делают клюшки для гольфа, и неутомимый, лучезарно улыбающийся Дэвид Сюй исполнил мое желание. Вплоть до самого нашего появления на фабрике Сюй переговаривался по телефону с президентом компании, заверяя его, что я действительно писатель, а он, Сюй, действительно из управления по международным связям. В прошлом году одна из компаний-конкурентов под видом журналистов подослала на фабрику шпионов.

Современные клюшки для гольфа выглядят высокотехнологично, но их изготовление требует больших и несократимых человеческих трудозатрат. На фабрике в Нинбо трудится около пятисот рабочих, главным образом из Центрального и Западного Китая. Они живут в фабричном общежитии, питаются в фабричной столовой и, по словам Лоуренса Ло, молодого руководителя отдела продаж компании, как правило, не слишком хорошо понимают, что за изделия производят. Ло сказал, что он и сам-то играет в гольф только несколько раз в год, когда надо протестировать новую продукцию. Клюшки, которые делает компания, большей частью продаются наборами во вместительных мешках в больших американских специализированных магазинах. Фабричным цехам с их голыми цементными стенами и примитивным освещением можно было дать и год, и пятьдесят лет, как и черным от смазки станкам, на которых работают мужчины, придавая трубкам из термически необработанной стали коническую форму и обжимая полученные стержни клюшек аккуратными кольцами. Женщины намазывают клеем полосы графитового композиционного материала, а затем накатывают их на стержни и нагревают для надежного сцепления. Мощный станок штампует из листовой стали полые головки клюшек-драйверов; двое мужчин, стоя по обе стороны другого станка, щипцами вставляют в него и вынимают бьющие поверхности драйверов, на которых станок делает горизонтальные бороздки. После штамповки головки драйверов обрабатываются в тускло освещенном цеху, где на водоохлаждаемых шлифовальных станках работают мускулистые люди в масках; Ло заверил меня, что вода проходит очистку и вентиляция теперь гораздо лучше, чем была, но обстановка все равно выглядела довольно-таки адской. На верхнем этаже в цеху, где стоит очень тяжелый запах краски, сурового вида девушки с копнами волос, в несусветных рабочих ботинках и чулках, проверяют окончательную отделку стержней драйверов и устраняют мелкие огрехи. Другие молодые люди очищают головки клюшек пескоструйными аппаратами, наносят на стержни надписи и логотипы и впрыскивают в головки драйверов клей, чтобы оставшиеся в них мелкие частицы не стучали. В тесно забитом помещении для готовой продукции на первом этаже «леса» клюшек, увенчанных блестящими головками, высятся над «холмами» из разноцветных мешков и над обширными зарослями «тростника» или, вернее, «рогоза»: стержни клюшек кажутся стеблями, смягченные рукоятки — початками.

Как и у природных заповедников Китая, трудностей у этой фабрики хоть отбавляй. Расходы на персонал, которые сейчас в расчете на одного рабочего составляют примерно двести долларов в месяц, год от года росли, и новые общегосударственные законы повысили, по крайней мере в теории, минимальную заработную плату и требуют от компаний, чтобы они всем, кроме нанявшихся на короткий срок, давали страховку и платили при увольнении выходное пособие. Вдобавок центральное правительство решило ускоренными темпами развивать внутренние районы страны, и поэтому теперь работодатели в прибрежных городах, подобных Нинбо, должны предлагать рабочим еще более заманчивые условия, чтобы они приезжали и оставались. Между тем экспортные дотации стали в Китае менее щедрыми, стоимость сырья растет с каждым месяцем, американская экономика слабеет, американский доллар не пользуется спросом, и при этом фабрика не может переложить бремя добавочных расходов на потребителя: американские покупатели тогда просто уйдут к другому производителю.

— Наша прибыль стала очень-очень скромной, — сказал Ло. — То же самое было десять лет назад, когда сюда перебрались тайваньские производители. А сейчас все больше предприятий переводится во Вьетнам.

— Вьетнам — очень маленькая страна, — возразил Дэвид Сюй с лучезарной улыбкой.

Уходя, мы увидели у дверей огромный мешок с клюшками, упакованными в пластик.

— Это лучшие клюшки, какие мы делаем, — сказал мне Ло. — Последняя модель. Президент дарит вам их, ценя ваш интерес к гольфу.

Я посмотрел на Сюя и мисс Ван, мою переводчицу, но ни тот, ни другая не подали мне ясного знака, как поступить. Точно во сне я смотрел, как клюшки кладут в наш фургончик. Вот дверь за ними захлопнулась. Наверняка ведь есть какое-то известное правило журналистской этики на этот случай?

— Ох, что-то я не знаю, — пробормотал я. — Я совсем не уверен…

Не успел я глазом моргнуть, как Ло уже махал мне на прощанье, и мы покатили, окутанные туманом позднего утра. Поднялся сильный, теплый, пахнущий дымом ветер; внезапно стало тяжело дышать. Я подумал, что сумел бы, пожалуй, отказаться от подарка, если бы получше разбирался в китайском деловом этикете. Надо признаться, однако, что свое парализующее действие оказали на меня в критический момент и соблазнительные слова «последняя модель», породившие мысль о том, как я буду играть этими блестящими, сексапильными, новейшими клюшками: продолжительная поездка по фабрикам возбудила во мне вкус к конечному продукту. Лишь теперь мне пришло в голову, что тащить этот груз с собой до Нью-Йорка — морока изрядная. И, кроме того, если я принял такой роскошный подарок, не будет ли невежливо с моей стороны писать о сильном запахе краски в цехах? И, кроме того, разве я люблю гольф?

— Я думаю, нам надо вернуться и отдать клюшки обратно, — сказал я. — Можем мы так поступить? Мы не оскорбим этим президента?

— Нет, Джонатан, вы должны оставить клюшки у себя, — ответил Сюй.

Но в его голосе я почувствовал оттенок неуверенности. Я объяснил, какой обузой будет для меня этот мешок в моих переездах, и мисс Ван, сама ненамного больше этого мешка, вызвалась отвезти клюшки в Шанхай и хранить у себя до моего вылета домой.