Баггер - Владимир Плотников

Маша. Она достала из сумочки пачу, и в пальцах оказалась тонкая, отливающая ультрафиолетом соломинка. Парень подкурил. Он мой.

– Пошли потанцуем. Ань, оставляю тебе сумочку, там телефон, так что присмотри, ладно?

Подруга согласилась и осталась со вторым. Сейчас в ней пройдет обида, и она начнет питаться тем, что есть. Познакомится с мальчиком, поболтает, развеет скуку. И может, охмурит. Потом даст номер телефона, который полгода не работает, и назавтра позабудет.

Сережа танцевать особо не умел.

– Ты музыку чувствуй, давай веселей, двигайся. – она сделала пару движений, которые получались у нее особенно хорошо. Мальчик был послушен и пытался о чем-то говорить. Ей просто было прикольно. Осознание своей победы. Полной и безоговорочной. Она знала, что судьба дальнейших отношений в ее руках. Все будет так, как она захочет, по крайней мере, сегодня.

Так зачем продолжать? Можно позволить за собой поухаживать, и дать такой же номер, какой подарит Анна своему собеседнику. Пожалуй, так и сделаю. Подруга дороже. Ее я знаю два года, а таких мальчиков каждую ночь может быть. Она танцевала легко и свободно. Мальчик старался понравиться. В то время, как девушка нравилась самой себе, и ее это по-детски забавляло.

Она не пила, не употребляла и не страдала от болезни. Но на танцполе ей стало как-то не по себе. Все тело покрылось мурашками и залилось холодным ознобом. Музыка давила. Голова шла кругом. Она увидела грязный потолок, почему-то совсем не волшебный.

– Девушка, вам плохо?

– Посмотрите, какая бледная… – глухой удар о пол, как будто чужого тела. Боль, резкая боль электричества и холода. Потом гул. Вокруг люди. Анька хлопочет, а бедный мальчик не знает, что делать. Взгляд со стороны. Куда-то несут. Обидно, когда твое тело тащат как мешок картошки. Она смотрела со стороны и ей было страшно.

– нам не нужны неприятности. Наркотики, что-нибудь для разгона принимала? – администратор или еще кто-то хлопотал, но хотел отделаться. Вызвали «Скорую». Значит, скоро поможет, – подумала Маша. Страшно вот так вдруг. Сознание уходило в себя, и мир вокруг становился темным. Как хрупка человеческая жизнь, подумала она, и в последний момент ей стало себя очень жалко. А в это время кто-то ваял счастье.

Глава 12

– Ты родилась, и я нарекаю тебя Марией, – он сказал это, не слыша себя, не совсем осознавая реальность, но желая ее всем сердцем. Он создал ее нагой и прекрасной. Совершенной, без изъянов, а главное – без прошлого. Зачем тебе прошлое, если я твое будущее?

Девушка смотрела на него непонимающими глазами. Она не знала его. Не узнавала!

– Я Александр, – сказал он, глядя в ее открытые глаза, – Посмотри, я – это я. Я тебя создал, ты появилась, потому что я так хотел.

Он смотрел и не верил в чудо. Господи, спасибо. Мог ли я мечтать, чтобы все было так? Теперь ты есть. Девушка сидела молча. Она попыталась что-то сказать, но не получилось. Она не умела разговаривать, но могла дышать и двигаться. Это в ней осталось от природы, живущей в каждом человеке, но говорить… это от людей. Мыслить – от тех, кто вложит мысли.

Он плакал, ощущая счастье творения и сладость обладания. Только какое, к черту, обладание? Теперь она просто есть. Он говорил с ней и рассказывал о мире.

– Одень, замерзнешь. – клетчатая рубашка стала ее коротким платьем.

– Ты родилась прекрасной. Пошли, я покажу тебе все, что достойно любви. – он схватил ее за руку и повел. На какой-то миг остановился. А вдруг она не умеет ходить? Но девушка смогла.

– Смотри, это – небо. Оно огромное. Оно больше, чем мы можем видеть. Вон те точки – это звезды. Их тысячи. Миллионы, и даже больше. Они образуют созвездия и смотрят на нас. Ты будешь жить в этом мире. Ты еще не знаешь, какой он красивый. Смотри, падает звезда. Я загадаю желание. Ты тоже.

Он говорил, не умолкая. Он видел, что она понимает. Возможно, не все, но чем больше он говорил, тем больше видел, что ей это нужно.

– Вон там море. Оно сейчас черное, но бывает разным. Синим, зеленым, холодным и разрушительным. Оно ласковое и готово в себя проглотить. Там много моряков лежит на его дне. Еще там сокровища. Слышишь меня? – и девушка кивнула. Действительно слышала.

– Ты станешь моим сокровищем, а мой дом – твоим морем. Незачем тебе пока видеть других людей, от них идет все зло.

– Зло, – произнесла она дрожащим и неуверенным голосом. Художник говорил с ней и в тайне понимал, что в этом есть принцип. Он показывал ей мир. Он учил ее языку мира, чтобы она впоследствии им распоряжалась. Как Бог, дающий человеку первоязык. Она должна узнать все через него, тогда все будет правильно.

По странному стечению обстоятельств, первое слово, которое она произнесла, было слово зло. Александр втайне надеялся, что это будет его имя, и потому повторял его несколько раз. Он называл себя и ее, а получилось какое-то зло. Пусть так, это ни о чем не говорит. Только не нужно ей познавать зло.

– Это слово не самое лучшее. Зла в мире хватает, но я уберегу тебя от него. Лучше тебе с ним не встречаться.

Они шли по берегу. Шумело море, высилось небо. Где-то в приморском городке грохотали звуки праздника. Светомузыка простреливала лучами атмосферу, а порт хранил черные громады кораблей. Ты все это узнаешь, девочка. Только потом, вначале самое главное.

Он вдруг на какой-то миг подумал, что если он ее сотворил, то скорее является отцом, чем мужем. Вспомнился Пигмалион. Ничего, я буду для нее всем, – подумал Александр. Она моя, и это главное.

Глава 13

Мария не знала, кто она. Откуда появилась. Она вообще как будто ничего не знала. В то же время огромное количество вещей, окружавших ее, как будто узнавались. Вначале она не могла говорить. Не умела, но постепенно эта способность стала одной из ее любимых.

Она называла предметы, по-детски радуясь. Теперь она знала их имена, и могла к солнцу обращаться как к солнцу, а к чайнику – как к чайнику. Эти слова как будто были знакомы. Давным-давно, кто знает когда. Какие-то чувства просто вспоминались, словно ощущения из прошлой жизни.

Этот человек, который называл себя Александром, говорил, что любит ее. Что такое любить, она еще не знала. Он много чего говорил. И от него она узнавала слова. Ей нравилось повторять. Сравнивать мелодию и звучание. Его мужское и мелодичное женское.

Он