Реалити - Игорь Олегович Белошевский

– Просто ужас, сколько их здесь, – констатировал Глеб, проходя мимо непрерывной вереницы, спящих людей.

Наученный прошлой ночью горьким опытом, в этот раз, Глеб долго не задерживался на одном месте рядом со своими респондентами, а просто шел быстрым шагом по улице с камерой в руках, то и дело, переводя ее объектив на ту или иную заинтересовавшую его фигуру. А выбрать здесь было из кого.

– Вот тебе и столица моды, я уже может километр целый прошел по улице некоего Витора Пиазани, а ночующие бездомные всё никак не хотят заканчиваться,– произнес Глеб, прошагав рядом с бомжом, который спал, укрывшись ярким оранжевым одеялом под беззвёздным небом Милана, – Ни полиции, ни городским властям, похоже, эти ребята не нужны. Ночи теплые, жилье дорогое, вот и спят люди на улице.

Идти оказалось дольше, чем изначально рассчитывал наш путешественник, но, дело тут было совсем не в расстояние, оно то как раз и не изменилось, и по-прежнему составляло чуть больше трех километров, ситуация заключалась в другом, в том, что Глеба стали подводить собственные силы. Сон просто валил его с ног. В какой-то момент времени, наш герой остановился рядом с бетонной скамейкой, что стояла на тротуаре, и скинул свой рюкзак с плеч.

– Я, то и дело, совершаю небольшие остановки, чтобы хоть как-то пополнить свои энергетические запасы, – произнес Глеб себе в камеру, – Пригодилась и вторая пачка печенья, полученная ещё утром от молдаванки тети Люды.

Глеб сел на скамейку, и затем, продолжил рассказывать себе на камеру:

– Свой пеший маршрут я выбрал немного в стороне от такого места, которое называется «Сады Индро Монтанелли», – сказал Глеб, подглядев название достопримечательности у себя в телефоне, – Это, конечно, немного добавило километража на моем пути, но, что-то мне подсказывает, что все парки в Милане одинаковы, и ещё одной встречи с сильнозагорелыми жителями этого города, я просто могу не пережить.

Немного отдохнув на скамейке, Глеб пришел в себя, и снова двинулся в путь:

– Здравствуйте девочки, здравствуйте мальчики, – напевал он слова из одной, многим известной песни, стараясь отогнать сон, – Смотрите на меня в окно, и мне кидайте свои пальчики, да, а, а, ведь я сажаю алюминиевые огурцы, ага, на брезентовом поле…

Сама песня была выбрана нашим путешественником хаотично, но решение петь, было осознанным, и как только Глеб запел, ему, почему-то, сразу стало легче идти.

– «Не зря же в армии солдаты маршируют с песнями», – подумал Глеб, насвистывая под нос свой ремикс, – Злое белое колено, пытается меня достать, но у колена колют вены, в надежде тайну разгадать, зачем, я, сажаю алюминиевые огурцы, ага, на брезентовом поле… .

Наконец, Глеб дошел до перекрестка, на котором желтым светом дружно мигали все четыре светофора. На другой стороне дороги, за небольшим парком, в темноте показался силуэт здания Милано Централе. Оно грозно возвышался в полутьме, выставив для обзора лишь свой центральный вход, мастерски подсвеченный фонарями.

– Вот он и вокзал, – сказал Глеб себе в камеру, – Правда, откроется он только утром, в четыре часа, а сейчас, время около двух ночи, поэтому, нужно будет где-то посидеть, подождать часа два.

В районе вокзала ночная жизнь хоть и не бурлила на полную катушку, как это было, скажем, на Миланской площади, но, в отличие от остального, спящего вместе с бомжами города, она здесь, по крайней мере была, и сразу обнаружила своё присутствие в виде трех велосипедистов, что неспешно проехали рядом с Глебом по серому асфальту дороги.

Ночной Милан был прекрасен. Свет фонарей и аккуратные линии подсветки на некоторых высотных зданиях, что стояли неподалеку от площади перед вокзалом, создавали атмосферу покоя, а присутствие бодрствующих велосипедистов в пустынном городе, избавляли от чувства тревоги. На перекрестке Глеб перешел на другую сторону дороги, и почувствовал, как её асфальт отдает ночной прохладе своё тепло, накопленное за день.

– Настоящее лето, – констатировал Глеб, – И какое удивительное небо над головой, черное, и ни единой звезды.

Глеб прошел мимо длинной вереницы мотороллеров, что стояли на тротуаре на специально отведенных для этого парковочных местах, и затем, сказал:

– Вижу, что сильнозагорелые ребята есть и здесь, и снова, ни одного патруля полиции, – сказал Глеб, распознав в свете фонарей небольшую группу молодежи, что сидела в конце тротуара на высоком бордюре.

Сильнозагорелых ребят в районе вокзала Милано Централе было значительно меньше, чем скажем в парке Симпионе, но и их количества, вполне бы хватило, чтобы обобрать с ног до головы какого-нибудь, растерявшегося на ночных просторах города, незадачливого туриста. Чтобы лишний раз не испытывать судьбу, Глеб решил пойти по другой дорожке, что была хорошо освещена фонарями, и находилась немного в стороне от привокзальной площади, но и здесь он напоролся на все тех же дальних соотечественников Арапа Петра Великого.

– Hi, Are You from? – спросил у Глеба высокий сильнозагорелый парень в красной вязаной шапке.

– Пошел нахер, – резко ответил ему наш путешественник, и твердой поступью пошагал по дорожке с фонарями в сторону карабинеров, которых он заметил метрах в двухстах от этого места.

Карабинеры стояли на трех машинах, припаркованных в ряд, недалеко от замысловатого авангардного монумента, бетонного шара исполинских размеров, который, городские власти, зачем-то водрузили прямо напротив здания самого вокзала.

– «Какой-то незаконченный арт-обьект», – решил Глеб, рассматривая монумент, – «Хотя, может быть, в этом его и суть. Такой символ, в котором каждый может обнаружить что-то своё. Кто-то видит шар, кто-то земной шар, ну, а кто-то, скажем, бильярдный, или ещё какой-нибудь…»

Глеб обошел бетонный монумент по кругу, и обнаружил под ним студентов, двух девушек и паренька, которые облокотившись спиной о памятник, мирно здесь дремали, как видно, тоже, ожидая открытия вокзала. Место молодежь выбрала максимально безопасное, поэтому, Глеб решил последовать их примеру, и, положив себе под голову свой походный рюкзак, тоже прилег на землю.

Пытаясь заснуть, наш герой поймал себя на мысли, что за всё то время, что он уже был в дороге, с ним произошли удивительные изменения. Было ощущение, что из-за состояния непрерывного стресса, а также нахождения вне привычной среды своего обитания, все органы чувств Глеба заметно обострились, и в его психике стали запускаться некие животные механизмы, которые всегда там и были, но, как видно, за невостребованностью, раньше, просто где-то глубоко прятались.

Первое из изменений, которое заметил в себе Глеб, заключалось в том, что наш путешественник обнаружил, как у него, самым магическим образом, активизировалась и заработала интуиция. Теперь, она могла даже вместо навигатора указывать ему правильный маршрут. Так, например, на улицу Брера, прежде знакомую нашему