Грани сна - Дмитрий Калюжный

– Оу! Ничего себе! – присвистнул Лавр. – Двое голых незнакомцев посреди деревни мертвецов сговариваются спасти человечество. Впечатляет.

– Я вам всё расскажу и объясню. Никаких тайн. Уважение и доверие. Полная открытость и свобода действий. Но давайте покинем это chalet[46] и отправимся куда-нибудь, где воздух чист от вредных микробов.

– Лучше идти на север, – внёс предложение Лавр. – Если это чума, то в Москве вредных для нас микробов ещё больше, а принесли их с юга или запада. По пути на восток микробов нет, но там рыси и медведи аж до Тихого океана. Остаётся север.

Хакет громко захохотал:

– Согласен! Конечно, на севере нас тоже поджидают медведи, зато в Архангельске есть английское консульство.

Они пошли, обходя деревни, особенно те, где слышался человеческий разговор. Иногда, затаившись, наблюдали, как люди с головами, замотанными в тряпьё, рыли ямы и сваливали в них покойников. Видели людей в военном. Лавр, рассмотрев цвет епанчи и форму шляп, сообразил, что это петровская эпоха, но делиться своим выводом с Хакетом не стал: большой мальчик, сам сообразит.

– Дикари, – ворчал Хакет. – Нет, чтобы провести санобработку вещей и пропариться в бане. Очень полезное изобретение, особенно если учесть, что возбудитель чумы при температуре 55 °C погибает в 10–15 минут. Вы бывали в русской бане, Грочик?

Лавр представился ему именем «Грошик», справедливо решив, что полковник и так о нём знает много лишнего, а если будет знать ещё больше, то рано состарится.

– Бактериологии ещё нет, – объяснил он. – Здешние жители наверняка думают, что чумную отраву рассыпают злые духи. А санобработку они проводят: чуете, пахнет можжевеловым дымом. И да, я бывал в русской бане…

Населённые места закончились. Они шли по лесным тропам или без них, строго на север. Хакет не закрывал рта. Он убедительно излагал, как он собирается спасать человечество, в чём Грошик, если докажет свою полезность, сможет поучаствовать. Все его идеи Лавр знал едва ли не лучше, чем стихи Пушкина: в МГУ профессор Покровский на лекциях по научному коммунизму и политэкономии блестяще их разоблачал, а студент Гроховецкий был его прилежным учеником.

– Превосходно, сэр! – восхищался Лавр, слушая полковника. – Особенно хорош тезис о спасении погрязших в дикости народов через приобщение их к полезному труду. А почему вы не упомянули благотворную конкуренцию, которая двинет вперёд общественное производство, как только счастливчики съедят неудачников?

– О, простите, просто забыл. Но вижу, вы схватываете на лету! И надеюсь, вы уловили главную идею: все участники постоянно приобретают блага в ходе бесконечной череды покупок и продаж. Наше дело – подтолкнуть историю в этом направлении. Понимаете?

– Да, конечно. Чего я не понимаю, так это, как получилось, что вы ждали меня в той избушке, где мы встретились.

– Скажу вам честно, Грочик. Англия в далёком будущем имеет надёжные приборы. Они показывают, где в прошлом появится русский ходок, с точностью до метра и часа.

«Ага, – подумал Лавр. – А откуда я взялся, ваши приборы, похоже, не показывают».

– А затем, – продолжал полковник, – с помощью специального геомагнитного корректора мы отправляем своего человека в то место и время, где появится ходок.

– Ходок? Вы называете так нас, путешественников?..

– Нет, своих мы называем тайдерами. Ходоками зовут себя… – и полковник замолк.

– Кто?

Но Хакет, похоже, уже соскочил с темы.

– Listen to me, – с энтузиазмом сказал он. – Надо подумать о ланче. Я проголодался.

– Да, да! Хорошая мысль. Только ресторанов тут нет…

– Ещё нормальной одежды нужно достать.

– …и я забыл дома деньги.

Еду и одежду они получили в деревушке Жостово, и то им дали всё просимое только потому, что Лавр представился уроженцем деревни Икша, расположенной севернее.

Пока ели салат из брюквы с зеленью, сухариками и кусочками вяленого мяса, Хакет мечтательно говорил:

– Подумать только! Вчера я гулял по Трафальгарской площади… Кормил голубей… Выпил шотландского виски на Пикадилли. А теперь я тут, среди девственно чистой природы. А вы, Грочик, что вы делали вчера?

Лавр, отмякший после еды, разулыбался, отхлебнул киселя и уже разинул пасть, чтобы похвастаться, как вчера он присутствовал на открытии Арбатского метромоста и ручкался с товарищем Кагановичем – но неожиданно спохватился. Этот любознательный полковник напомнил ему Лёню Ветрова. Такой же общительный, болтливый, улыбчивый, а на деле – кто знает, чем он занимается, и зачем тобой интересуется. Совершенно одинаковые жулики. Но Ветров хотя бы свой жулик, а этот?..

– Я вчера пил настоящий краснодарский чай, – сказал он. – Вам приходилось пивать настоящий краснодарский чай, полковник?

Они попарились в бане и двинули дальше.

Камнями, приняв за отравителей, их забили только недалеко от Дубны. Лавр успел подумать, что зря Хакет болтал на английском языке, и столь громогласно. Убедив себя, что собеседник полностью подпал под его обаяние, он без стеснения превозносил добрую старушку Англию, служить которой с восторгом сбегаются все дикие народы… Впрочем, если бы полковник нёс эту ахинею на русском, то их, возможно, забили бы ещё раньше.

Рано утром позвонили из наркомата обороны и попросили быть дома:

– За вами придёт машина, Лавр Фёдорович. Возьмите с собой паспорт.

Вскоре пришла машина.

Принимал его один из тех командиров, с кем он встречался в артели. Командир тёр глаза и зевал. Сказал, что ночь не спал. Проблема в том, что ночью на секретном аэродроме в Липецке приземлился немецкий самолёт. При посадке произошла поломка. Ремонтировать будет наша бригада. И раз уж аппарат попал к нам в руки, хорошо бы его исследовать. Специалистов уже собрали, через час они вылетают в Липецк, но тот, кто должен был осматривать некоторые приборы, угодил в больницу. Нет времени на замену!

Он, командир, только что виделся с маршалом Тухачевским, и тот одобрил кандидатуру Лавра.

Они сели в машину и отправились в аэропорт вылета.

– Мы, видите ли, закупаем в Германии самолёты Эрнста Хейнкеля, – рассказывал командир по пути. – Приобрели ещё и лицензии на моторы BMW. Но к последним своим достижениям они наших экспертов не допускают! Многие, как, например, Климент Ефремович[47], считают, что мы получаем от них меньше, чем даём им. И тут такой подарок! Новый самолёт. Надо его как следует изучить.

– Их лётчики тоже там? Вдруг они будут возражать.

– Там они, там. И лётчики, и пассажиры: высокопоставленные гитлеровцы. А возражать не будут, мы всё сделаем в тайне. С вами летят два заместителя наркома обороны, Тухачевский и Алкснис. Устроят там немцам дружеское общение. Цех будет закрыт. Вся ночь ваша!