Спокойной ночи, красавчик - Эйми Моллой

угодить, но ничего не выходило. Со временем мы поняли, что проще держаться подальше друг от друга, и я покинул дом, как только смог. С тех пор мы не общались.

Сэм замолкает на несколько мгновений. – Потерять мать в четырнадцать – это очень тяжело, – наконец, произносит он. – Как ты справился?

– Я притворился членом семьи, живущей через дорогу. – Я смеюсь. – Безумие, да? Одним из Паркеров.

Миссис Паркер начинала накрывать на стол в половине пятого, пока Дженни смотрела телевизор в гостиной, с вазочкой мороженого на коленях, и никто не волновался, что она испортит себе аппетит. По выходным Дженни устраивала вечеринки с ночевкой: все популярные девочки рассаживались на полу в гостиной и сидели допоздна с попкорном и виноградной газировкой. Она знала меня. Я жил через дорогу, и она ни разу не сочла меня достойным, чтобы сказать мне «привет». Дженни заговорила со мной, только когда миссис Паркер притащила ее с собой, вместе со сковородкой лазаньи, чтобы сказать, как жаль, что моя мать умерла.

– После смерти мамы я решил, что мистер Паркер признает, что у них с мамой был роман, и заявит на меня права, – говорю я Сэму. – Я заходил к ним несколько раз.

– Так ты с ними познакомился? – Спрашивает Сэм.

– Нет. Я входил, пока их не было дома. Я знал, что миссис Паркер прятала ключ под цветочным горшком, на веранде сбоку. Я ходил туда по утрам в воскресенье, пока они были в церкви. – Я смотрю себе под ноги, не понимая, зачем говорю Сэму все это, ожидая, что он повторит слова, которые я постоянно слышал тогда: «Ты урод». Но когда он заговорил, его тон был мягче, чем когда-либо.

– И каково было находиться в их доме?

Освежитель воздуха с корицей и чистое белье. Виноградная газировка в холодильнике. – Захватывающе, – отвечаю я. – Я бы не стал задерживаться. Я просто хотел посмотреть, каково это. Но как-то раз Дженни стало плохо в церкви, и они рано вернулись домой. – Я был наверху, когда услышал, как открылась входная дверь. – Миссис Паркер нашла меня, когда я прятался в шкафу ее дочери. Это было ужасно. – Я прикусываю нижнюю губу, стараясь не расплакаться.

– Звучит травмирующе, – произносит Сэм.

– Знаю, – говорю я. – Миссис Паркер была в шоке…

– Нет, ты не так понял, – вмешивается Сэм. – Я имею в виду – травмирующе для тебя. То, что ты делал, было совершенно естественно. Но никто из них не мог этого понять.

– Правда?

– Абсолютно. Ты горевал и пытался найти опору, оставшись без матери.

– Они выставили это так, будто я делаю что-то извращенное, но это не правда, – рассказываю я. – Клянусь Богом. Мистер Паркер забаррикадировал меня в спальне, пока не приехала полиция, а потом они вызвали моего отца. – Я закрываю глаза, слыша, как за нами хлопнула входная дверь – после того, как отец притащил меня домой. Тот абсолютный ужас, когда он бросился на меня с оскорблениями. Я встаю. – Теперь я могу идти?

Сэм выглядит огорченным. – Ты хочешь уйти?

– Да, можно?

– Конечно.

– Я устал, – поясняю я. – Думаю, мне нужно прилечь.

Сэм улыбается. – Конечно, Альберт. Думаю, это хорошая идея. – Он расслабляется в кресле и похлопывает по подлокотникам. – А я думаю, что мне нужно посидеть. Еще раз спасибо за кресло.

Я киваю и поднимаю ножной тормоз тележки. – Не за что, – говорю я. Выхожу в коридор, поднимаюсь наверх и закрываю дверь, молясь, чтобы он не услышал моих слез.

Глава 36

Кто-то на кухне роняет поднос, напугав Энни, единственную посетительницу столовой в «Бурных водах». Жильцы уехали в торговый центр на свою еженедельную прогулку, но медсестры сказали Энни, что Маргарет плохо спит – они обнаружили ее бродящей по коридорам в три часа ночи, уже две ночи подряд. Энни возвращается к письму врачу Маргарет, убеждая его прописать новое лекарство, чтобы помочь Маргарет засыпать; какие бы пилюли она ни принимала, они перестали работать.

Энни видит Джозефину, одну из женщин, работающих в приемной, которая толкает тележку в обеденный зал. – Это очень мило, – говорит Энни Джозефине, расставляющей вазы со свежими гвоздиками на каждом столе.

– Пытаюсь принарядить это место, – говорит Джозефина, бросая на стол перед Энни номер местной газеты. – Пришли бесплатные газеты. – Они обе одновременно видят первую полосу – фотография Сэма под заголовком жирными буквами: «Местный психотерапевт, пропавший без вести на прошлой неделе, оказался большим должником».

Энни берет газету и просматривает статью.

Оказалось, что доктор Сэм Статлер, психотерапевт, известный благодаря помощи людям в их проблемах, скрывал собственные, включая несколько кредитных карт, потраченных до предела. По словам начальника полиции Франклина Шихи, это открытие заставляет следователей задуматься о том, что его исчезновение из Честнат-Хилла на самом деле не было случайным. Для жены Статлера, которая преподает литературу в университете, его долги стали неожиданностью.

– О боже, – шепчет Энни. – Этот говнюк позвонил репортеру.

– Мне жаль, Энни, – говорит Джозефина, когда одна из работниц кухни выходит в столовую с тарелкой феттучини альфредо, завернутой в пленку.

Энни не может оторвать глаз от текста, поражаясь, что Шихи хотя бы ограничился этим и не разболтал репортеру о переписке с ее телефона. По словам шефа полиции Франклина Шихи, мистер и миссис Статлер также практиковали извращенный сексуальный ритуал, в котором миссис Статлер притворялась пациенткой по имени Чарли.

Энни запихивает газету в сумку, берет тарелку с едой и выходит из столовой. Маргарет в своем кресле, смотрит в телевизор с отсутствующим выражением лица, когда к ней входит Энни.

– Вот, держите, – говорит Энни, стараясь, чтобы голос звучал бодро. – Ваш обед. – Она ставит поднос на металлическую тележку рядом с кроватью Маргарет и разворачивает столовое серебро из салфетки. – И помните, Сэм уехал ненадолго. Я на днях еще приду. Мне надо на занятия. Вам еще что-нибудь нужно?

Маргарет молча уставляется на свою тарелку и начинает есть. Энни целует ее в щеку и открывает дверь, как раз когда в нее собиралась постучать пожилая женщина с ходунками.

– Вот, передайте это Маргарет, – говорит она, протягивая Энни фиолетовый маркер для «Бинго». – Ее сын оставил его вчера вечером.

– Ее сын? – переспрашивает Энни, забирая у нее маркер.

– Да. Они сидели за моим столом, и он мне его дал. Этот маркер никуда не годится. Везде протекает.

– Вы уверены?

– Да, уверена. – Старушка поднимает правую руку, все ее запястье – в фиолетовых пятнах. – И никак не отмывается.

– Нет, я имею в виду, что ее сын был здесь.

– О. Да, он был здесь. Приходит каждую неделю на «Бинго». – Она бросает взгляд на Энни. – Я