Джихад: террористами не рождаются - Мартин Шойбле

Во время процесса Даниель часто делал записи. Со своими двумя адвокатами он разговаривал через вентиляционные отверстия в толстом стекле, отделявшем его от зала заседаний. Одного из адвокатов, Йоханнеса Пауша, он часто во время процесса подзывал к себе, а также постоянно встречался с ним в тюрьме. Вероятно, Даниель нашел в нем то, чего давно был лишен, — кого-то, кому он мог доверять как отцу. В зале суда они в знак приветствия прижимали ладони к стеклу, подбадривали друг друга, дискутировали. Может быть, Даниель вспомнил, что когда-то хотел стать адвокатом.

Позади него и рядом с ним сидели охранники. Приговор Даниель слушал безучастно. Он смотрел на судью, склонив голову, которую подпирал правым кулаком, упираясь в щеку большим пальцем. Когда судья начал говорить конкретно о нем и трех других обвиняемых, он принялся теребить бороду; белую шапочку для молитвы ему пришлось снять в зале суда. «Данный процесс показал с ужасающей ясностью, на что способны озлобленные и ослепленные молодые люди, увлеченные превратно понятыми идеями джихада», — сказал судья.

В тюрьме Даниель много читает об исламе. Он составляет список книг, которые ему хотелось бы прочесть, и эксперт по исламу решает, какие из них не являются радикальными. Только такие книги разрешают ему читать. На процессе со всей определенностью проявилось его отношение к религии: он продолжал уповать на Аллаха. Он заявил, что его арестовали потому, что так хотел Бог. И до теракта дело не дошло только потому, что так хотел Аллах. От своих радикальных взглядов он дистанцировался.

Даниель собирается сдать в тюрьме экзамен на аттестат зрелости, а позже, может быть, поступить в университет. Он думает, что после освобождения мог бы работать переводчиком в арабоязычных странах. Они хорошо зарабатывают. Очевидно, никто его не просветил, насколько это нереалистично ввиду его биографии и как много нужно работать, чтобы достичь столь честолюбивой цели. Этот план немного напоминает его прежний прожект — о жизни в бразильских джунглях по примеру Рюдигера Неберга. Его прежние друзья узнают о его планах только из СМИ. Ни с кем из них он больше не общается. Он сам так решил. Почти вся его хип-хоповская тусовка готова общаться с ним, переписываться. «Я по-прежнему считаю его другом; он просто сбился с пути», — говорит один из прежних приятелей. Это он отвозил Даниеля в аэропорт, когда тот хотел оставить прежнюю жизнь и вместе с Нидалем и Махмудом поселиться в бразильских джунглях.

Всем навредил //

Подруга юности Даниеля, которая много лет спустя увидела его фотографию в газете «Бильд», встречаться с ним не хочет: «Сегодня мы бы не поняли друг друга». «Ему не повезло: он сошелся не с теми людьми», — говорит один из баскетболистов, который много лет уважал Даниеля как заядлого спортсмена. Он вспоминает, что Даниель всегда искал признания, искал сильную группу, плывущую против течения, и потому сошелся с Нидалем. «Если бы он познакомился с людьми из Гринписа, он бы сейчас врывался в лаборатории, где проводятся опыты, и освобождал животных», — считает его товарищ по команде. Знакомый семьи, следивший за развитием Даниеля, не был удивлен, услышав о его аресте: «От Даниеля можно было ожидать, что он примкнет к какой-нибудь радикальной группировке. Но не к правым экстремистам — для этого он был слишком умен».

Большинство друзей из его хип-хоповской тусовки по-прежнему живет в Сааре. Как и его одноклассники по гимназии, они выбрали очень разные пути. «До сих пор вы должны были ходить в школу, теперь вы можете идти, куда сами решите», — сказал бургомистр на выпускном вечере в классе Даниеля. Кто-то съездил на пару месяцев в США или в Норвегию. После прохождения альтернативной гражданской службы, действительной службы в армии или добровольной социальной службы они поступили в вузы и техникумы (как это обычно и происходит). Один из гимназических учителей, который высоко ценил Даниеля, упрекает себя: «Я спрашивал себя, что я сделал не так». Он тоже видел, что у Даниеля не все ладно, что тот отдаляется от других: «Он скатывался в терроризм у всех на глазах, но никто этого не видел».

Нидаль, который увлек его на путь насилия и наркомании, падал все ниже. Во время процесса над Даниелем в Верховном суде федеральной земли он жил в одном из социальных учреждений Саара. Речь идет о приемнике для бездомных, наркозависимых и других людей, попавших в сложную ситуацию. После Бразилии Нидаль больше уже не смог найти друзей, похожих на Даниеля, которые следовали бы за ним, восхищаясь и не критикуя, смотрели бы на него снизу вверх и беспрекословно слушались бы его. Нидаль занимал комнату в доме, где была столовая и действовал пропускной режим. Социальные работники заботились о нем и о прочих, оказавшихся там. Правда, наркотиков он больше не употреблял.

Нидаль носит бороду. На нем черная шапочка для молитвы и длинные одежды. Когда его спрашивают о том времени, когда он был с Даниелем, он не отвечает. «Для него эта тема закрыта», — говорит один из тех, с кем он еще общается. Спустя некоторое время Нидаль покинет социальное учреждение. С тех пор он живет в обветшалом многоквартирном доме. Один из его соседей нарисовал рядом с кнопкой своего звонка израильский флаг и звезду Давида. Несомненно, для Нидаля это провокация.

Некоторые факты говорят о том, что он, как и Даниель, хотел принять участие в джихаде. На одном из сайтов в Интернете он называет себя «исламским террористом», «супергероем гетто». Люди, которые давно его знают, говорят, что он всерьез так думает. В качестве места жительства Нидаль указывает не тот муниципальный дом, где он проживает, а «рай, иншалла». Иншалла означает «если на то будет воля Божья». Нидаль не получил никакого профессионального образования, нигде подолгу не работал, в графе «профессия» пишет: «слуга Бога».

В мечети в Нойнкирхене после ареста Даниеля обращают больше внимания на то, кто приходит на молитву и какие у кого взгляды. Известно, что люди, подобные Даниелю, уничтожают доверие людей к мусульманам. Глава общины вспоминает, как после публикаций в прессе о Даниеле в мечеть пришла школьная экскурсия. Один мальчик лет двенадцати поднял руку и спросил: «А где помещение для боевой подготовки?» Такой вопрос главе общины задали впервые. Но ход мысли был ему ясен. Он ответил мальчику так же, как отвечал многим взрослым после ареста Даниеля: «Есть немцы, которые поджигают дома иностранцев. Но разве все немцы такие? Из-за одного плохого человека нельзя думать плохо обо всех».

С предрассудками вынужден бороться не только глава мусульманской общины. Продавщице, которая на общественных началах представляет интересы иностранцев, после ареста Даниеля пришлось выслушать много чего. «Гляди, вон террористка идет!» — шутили ее коллеги-немусульмане. Но ей было не до шуток.

Махмуд, который летал с Даниелем и Нидалем в Бразилию, живет в получасе езды от Саарбрюккена в многоэтажке на сорок квартир. На двери нет таблички с его именем: взрослый мужчина живет с родителями. Говорить о старых друзьях он не хочет. В отличие от Нидаля религиозным он не стал. «Привет, старик, чего тебе?» — спрашивает он на саарском диалекте. «Нидаль меня не интересует». На остальные вопросы отвечает отговоркой: «Сам не знаю, старик».

Эрик, молодой человек, деливший с Даниелем квартиру, исчез, как уже говорилось, еще до ареста последнего. Его фотографию вместе с фотографией Хусейна можно было видеть на плакатах о розыске, расклеенных по всей Германии. Они вместе уехали на Средний Восток. Позже Эрик прислал видео из Афганистана. Он явно говорит по чужому тексту: слишком много длинных предложений, слишком много слов. Предложения такие сложные, что он часто запинается; слышно, как он переворачивает листки бумаги, по которым читает. В конце фильма мы видим его на берегу реки: под ногами каменистая почва, на заднем плане горы. Эрик стреляет из автомата Калашникова, и пока звучат выстрелы, рядом с ним некто закутанный поднимает руку к небу и раскачивается с пятки на носок. В 2010 году Эрика застрелят пакистанские солдаты.