Поход в Европу. Когда Америка была с Россией - Дуайт Дэйвид Эйзенхауэр

Их требования не могли быть полностью приняты правительством, ибо очевидным результатом явилось бы создание двух французских армий: одна была бы лояльной к общепризнанному правительству и действовала бы по его указаниям, другая – ответственной только перед самой собой. Однако правительство разработало план, по которому в рамках армии разрешалось формировать подразделения маки не крупнее батальонов.

Вдумчивые французы часто обсуждали со мной причины их национального краха в 1940 году. В других странах преобладало мнение, что военное поражение Франции явилось результатом излишней веры в эффективность «линии Мажино». Я не встретил ни одного француза, который соглашался бы с такого рода утверждениями. Они считали, что укрепленная линия вдоль восточной границы была необходима и сыграла свою роль, позволив французской армии сосредоточиться на севере этого укрепленного рубежа, чтобы противодействовать любому наступлению немцев через Бельгию. В военном смысле, по их мнению, трудности проистекали из внутренней политической слабости Франции. Как сказал мне один французский бизнесмен: «Мы нанесли себе поражение изнутри, пытаясь четырехдневную рабочую неделю противопоставить шести-, семидневной рабочей неделе немцев».

В целом освобожденные народы были поразительно неосведомленными относительно участия Америки в войне. Наши усилия были настолько преуменьшены и высмеяны нацистской пропагандой, что очевидная мощь американских армий, появившихся в Европе, привела в полное изумление население Западной Европы. Различными путями мы стремились довести до них факты о положении Америки перед нашим вступлением в войну и о нашем вкладе в войну. Однако неосведомленность была настолько велика, что наши усилия имели только частичный успех. И эта работа еще далека от завершения.

Более того, война не избавила Францию от разногласий, вызывавшихся всевозможными причинами. В значительной части подпольного движения получили широкое распространение коммунистические доктрины, а с освобождением коммунисты, хотя и в меньшинстве, но настроенные решительно, начали ослаблять национальную волю к восстановлению былой мощи и процветания Франции в Западной Европе.

В сентябре наши армии скапливались у границ Германии. Противник располагал прочной обороной, используя естественные условия местности и искусственные препятствия. Американская 7-я армия Деверса и французская 1-я армия развертывались в восточном направлении напротив Вогезских гор, которые образовывали традиционный оборонительный барьер. На севере «линия Зигфрида», усиленная рекой Рейн, представляла собой оборонительный рубеж, на преодоление которого могли надеяться только хорошо оснащенные и решительные войска.

8 ноября к югу от Арденнского лесного массива начала наступление 3-я армия. Оно было нацелено в общем на Саарскую область и на первых порах развивалось исключительно успешно. Севернее Меца были захвачены плацдармы на правом берегу Мозеля, и в начале второй половины ноября передовые части этой армии пересекли немецкую границу. Город Мец был окружен и отрезан. 22 ноября этот город капитулировал, однако некоторые из прилегающих фортов упорно сопротивлялись почти до середины декабря.

Наступавшие на правом фланге части 3-й армии быстро подошли к самым сильно укрепленным участкам «линии Зигфрида», которые прикрывали треугольник между Мозелем и Рейном. В этом районе «линия Зигфрида» состояла из двух оборонительных полос. Первая представляла собой сплошную систему препятствий и закрытых огневых точек, но она имела небольшую глубину.

Затем проходила вторая, исключительно мощная полоса обороны, состоявшая из серии полевых укрепленных узлов с взаимной огневой связью, размещенных в линию и на глубину до двух миль. Такая оборона замедлила темп продвижения 3-й армии, а поскольку для уничтожения оборонительных сооружений требовалось огромное количество артиллерийских боеприпасов, то наступление против нее было отложено до создания дополнительных запасов предметов боевого обеспечения.

В конце ноября и начале декабря 1944 года малая плотность наших войск вызывала у нас постоянную обеспокоенность. Для того чтобы обеспечить две наступательные операции, которые представлялись нам важными, мы должны были сосредоточить все наличные силы в районе рурских дамб на севере и на южной границе Саарской области. Это ослабило наши силы в районе Арденн. В течение некоторого времени мы здесь имели в общей сложности не более трех дивизий на фронте в 75 миль между Триром и Моншау. Хотя мой штаб внимательно следил за обстановкой на этом участке фронта, я лично несколько раз совещался с Брэдли по этому вопросу. Мы пришли к заключению, что в районе Арденн мы идем на определенный риск, однако сочли, что было бы неправильно отложить наши наступательные действия по всему фронту только ради обеспечения своей безопасности, пока не прибудут из Соединенных Штатов все подкрепления, которые позволят довести численность наших войск до максимальной.

Обсуждая этот вопрос, Брэдли особо подчеркнул передо мной факторы, которые, по его мнению, благоприятно действовали в поддержку продолжения наступательных действий. Я решительно согласился с его мнением. Во-первых, он указал на сравнительно небольшие потери союзных войск – в среднем ежедневные потери немцев в два раза превышали наши. Затем, как считал Брэдли, единственным местом, где противник мог попытаться предпринять серьезное контрнаступление, являлся район Арденн. Два участка, где мы сосредоточили войска 12-й группы армий для наступления, находились как раз на флангах этого района. Один участок был к северу от Арденн, где занимали позиции войска генерала Ходжеса; на втором, к югу от Арденн, располагались войска 3-й армии Паттона. Поэтому Брэдли считал, что у нас было исключительно благоприятное расположение, чтобы сосредоточить свои силы для нанесения удара по флангам любой вражеской группировки, которая предпримет контрнаступление в Арденнах. По мнению Брэдли, противник столкнется с большими трудностями в снабжении войск, если он будет стремиться выйти к реке Маас. Ну а если немцы не смогут захватить наши огромные базы снабжения, то очень скоро их положение станет критическим, особенно в периоды, когда погода позволит нашей авиации активно участвовать в боевых операциях. При этом Брэдли показал на карте рубеж, на который, по его мнению, передовые части противника, возможно, могли выйти; как впоследствии подтвердилось, этот прогноз оказался удивительно точным – с максимальной ошибкой в пять миль. В районе, который противник мог захватить в результате внезапного наступления, Брэдли разместил самые незначительные склады. Наши крупные базы снабжения находились у Льежа и Вердена, но он был уверен, что ни к одной из них немцам подойти не удастся.

Брэдли был также уверен, что мы сможем предотвратить форсирование Мааса противником и его выход к крупным центрам снабжения войск, созданным нами западнее этой реки. Следовательно, любая подобная вражеская попытка в конечном счете будет обречена на провал.

В итоге обсуждений мы пришли к общему выводу, что не можем позволить себе сидеть сложа руки, пока немцы совершенствуют оборону и готовят войска к боевым действиям, поскольку, как мы считали, противник, прежде чем признать свое окончательное поражение, предпримет крупное контрнаступление. В заключение Брэдли заметил: «Мы пытались захватить немцев до того, как они укрылись за «линией Зигфрида». Если они выйдут оттуда и завяжут бои с нами на открытой местности, то это будет только нам на руку».