Время первых - Валерий Рощин

Еще перед полетом Гагарина, во время испытательных беспилотных запусков четвертый по счету корабль выполнил всю орбитальную программу, однако из‑за отказа в системе управления работой ТДУ спуск с орбиты начался в нерасчетном районе и спускаемый аппарат был подорван системой самоуничтожения. На борту корабля находились две собаки – Пчелка и Мушка.

Недублированная тормозная установка «Восхода» была также скопирована с «Востока» и имела те же недостатки, главным из которых являлась однократность включения. Рассчитал время, щелкнул тумблером и… молись, что все сделал правильно. Второго шанса на то, чтобы исправить ошибку, у тебя попросту нет.

Имелась, правда, резервная мера безопасности при невозможности штатного возвращения на Землю. «Востоки» и «Восходы» выводились на низкие орбиты, с которых они за неделю сошли бы сами – естественным образом за счет пассивного торможения о верхние слои атмосферы.

Однако самая первая ошибка в расчетах, из‑за которой «Восход‑2» закинуло на добрых полторы сотни километров выше, ставила жирный крест на данном способе возвращения. Ресурсов жизнеобеспечения – и в первую очередь воздуха – в спускаемом аппарате оставалось всего на несколько часов. Чего уж рассуждать о неделе пребывания на орбите и тем более о долгих месяцах?..

* * *

Почти сутки рабочая атмосфера на Командном пункте напоминала муравейник или пчелиный улей. Руководство металось от одного стола к другому, беспрестанно кому‑то названивало по местным или прямым линиям, совещалось. Связисты копались в радиостанциях и настраивали менявшиеся частоты. Офицеры и гражданские специалисты почти не отходили от своих рабочих мест, лишь изредка передавая дела сменщикам, чтобы пару часов поспать или перекусить.

Когда экипаж перешел на ручное управление и занялся ориентацией «Восхода», Королев попросил сотрудников КП не отвлекать их лишними командами и фразами в эфире. Четкая ориентация корабля перед включением тормозной двигательной установки – дело крайне сложное и ювелирное. Любая команда, сказанная под руку, может все испортить, а запас азота на борту не такой уж большой, чтобы раз за разом исправлять допущенные ошибки.

– Зафиксирован запуск ТДУ, – доложил Феоктистов.

Дыша в затылок Королеву, Каманин проворчал:

– Зафиксирован запуск… Понять бы еще, куда они сядут…

– Сядем мы с вами, если что, – не оборачиваясь, сказал Главный. – А они приземлятся.

Офицер у самописца сделал очередную пометку на ползущей бумажной ленте и доложил:

– Согласно данным телеметрии, у космического корабля появился крен.

– Что это значит? – обернулся по сторонам Каманин, словно ища того, кто мог бы прояснить ситуацию. – Почему появился крен после стабилизации?

– Это означает, что космонавты покидали ложементы, чтобы прицелиться, – предположил Феоктистов. – А когда возвращались в кресла, центр тяжести сместился.

И без того мрачный генерал с раздражением спросил:

– Чем это грозит?

– Траектория снижения может измениться, – ответил Королев.

Черток быстро подошел к висевшей на боковой стене доске.

– Сергей Павлович, вы позволите? – начал он что‑то чертить мелком. Свои художества он сопровождал пояснениями: – При отклонении в шесть‑семь градусов они столкнутся с атмосферой под достаточно острым углом. Корабль при этом может срикошетить и снова оказаться на орбите. Затем гравитация опять притянет корабль к Земле…

Главный внимательно слушал, затем резко качнул головой.

– Все последующее случится не скоро и сейчас нас не интересует. Борис Викторович, рассчитайте все возможные квадраты посадки, – попросил он. И, обращаясь ко всем, призвал: – Не расслабляемся! Ждем сигнала передатчика и надеемся на лучшее!..

Сам же вернулся на место, снял пиджак и повесил его на спинку стула. Заметив это, к нему подошла девушка в белом фартуке, разносившая сотрудникам напитки и легкую закуску.

– Сергей Павлович, вы почти сутки ничего не ели, – наклонившись, сказала она.

– Разве? – удивился он.

– Хотите, я принесу вам рассольник или куриный суп? У нас сегодня очень вкусный и наваристый куриный суп.

Пожав плечами, Главный сказал:

– Ну принесите, раз я столько часов не ел.

– А что именно?

– Все равно…

* * *

К еде Королев относился ровно так же, как и к одежде, – был абсолютно неприхотлив и непривередлив.

«Обедал Сергей Павлович очень быстро, на скорую руку, – вспоминала Антонина Алексеевна Злотникова, долгое время работавшая секретарем в приемной Главного конструктора. – Правда, вечером – часов в девять – любил выпить стакан чая с лимоном. Обильной пище предпочитал легкий бутерброд из черного хлеб с толстым куском вареной колбасы, которую, смеясь, называл «собачьей радостью».

Подолгу находясь в командировках на испытательных космодромах, в письмах домой просил прислать чего‑нибудь вкусненького только тогда, когда есть уж совсем было нечего. В такие суровые времена он обращался с просьбой к повару в столовой приготовить хорошо известный по военным годам суп «кондер» – похлебку из желтого пшена, слегка приправленную мясными обрезками.

Его домашний стол в московской квартире был самым простым. Супруга Нина Ивановна затруднилась назвать любимые блюда Сергея Павловича. Иногда он просил сварить обычную пшенную кашу на воде, но со шкварками. Кстати, очень ценил кулинарные таланты своей тещи – Серафимы Ивановны. Всегда нахваливал ее голубцы под сметаной и пышные пироги.

А в целом, как говорится, ел что давали.

* * *

Принудительно включив ТДУ, космонавты снова ощутили сильную перегрузку, вдавившую их в ложементы специальных подпружиненных кресел. Тормозной двигатель работал недолго.

Выработав все топливо, он отключился. Перегрузка исчезла, а в кабину корабля вернулась тишина.

Дабы нарушить тягостное молчание, Леонов спросил:

– Сегодня четверг или пятница?

– А хрен его знает…

– Как считаешь, дети уже проснулись? Интересно… Вика в садик пошла или опять сопли текут?..

– Леш, не переживай, – вяло отозвался Беляев. – Если промахнулись – года через три притяжение все равно сработает.

– Сработает. И похоронят с почестями наш прах…

Похоже, в этот момент космонавты про себя решили, что лучше уж помолчать, чем красочно рассуждать о своей смерти и похоронах. И снова замолкли.

Оба смотрели через маленький иллюминатор на Землю. Теперь картинка за бортом корабля не менялась – постоянно была видна родная планета…

– Тогда, может, пожрем? – встрепенулся через несколько минут Алексей. Не дожидаясь ответа, он дотянулся до упаковки бортового питания, открыл «молнию». – Ого, ничего себе! Какие у нас тут разносолы!..