Безмолвный пациент - Алекс Михаэлидес

– Слушаю, – неприветливо произнес бармен с косматой бородой.

– «Гиннесс», пинту.

Широко зевнув, он медленно направился в другой конец барной стойки, чтобы налить пива. Я не отрываясь смотрел на Кэти в окно. В пабе я чувствовал себя в безопасности. Снаружи заметить меня было невозможно, даже если б она вдруг посмотрела прямо в окно. Вскоре так и произошло, и на пару секунд я напряженно замер в полной уверенности, что моя засада раскрыта. По счастью, взгляд Кэти плавно заскользил дальше.

Минуты шли, однако Кэти продолжала стоять на том же месте. А я следил за ней из паба, неспешно потягивая пиво. Тот, кого она ждала, явно не торопился. Кэти не любит, когда опаздывают. Она ненавидит ждать, хотя сама опаздывает регулярно. Я видел, как в Кэти нарастало раздражение: она хмурилась, все чаще смотрела на часы.

Наконец я заметил, что к Кэти направляется мужчина. Он только появился, а я уже рассмотрел и оценил его: мощное телосложение, рыжие волосы до плеч… Удивительно! Кэти всегда утверждала, будто ей нравятся лишь темноволосые мужчины с глазами в точности как у меня. Вероятно, очередная ложь… Странно: мужчина прошел мимо. Кэти на него даже не взглянула. Вскоре незнакомец пропал из виду. Значит, это не он. По горькой иронии судьбы в тот момент мы с Кэти наверняка думали об одном и том же: неужели ее продинамили?

И вдруг она ожила и заулыбалась, активно замахала рукой куда-то вне моего поля зрения. Ну вот и дождались. Сейчас я его увижу. Я выгнул шею, чтобы поскорее увидеть соперника… В сторону Кэти на высоченных каблуках и в невозможно короткой юбке семенила сексапильная блондинка лет тридцати. Я моментально узнал в ней Николь. Подруги обнялись и поцеловались, а потом медленно пошли, рука в руке, смеясь и щебеча друг с другом. Выходит, Кэти не наврала про встречу с Николь.

Моя реакция на произошедшее оказалась довольно странной. Я должен был облегченно выдохнуть и радоваться, что Кэти сказала правду. Но я не был рад. Я был разочарован.

28

– Ну как? Правда здесь светло? Нравится? – Юрий с гордостью показывал Алисии новую мастерскую.

Именно он предложил переоборудовать пустующее помещение рядом с «аквариумом», и я с радостью согласился. Будет лучше, если Алисия станет работать здесь, чем делить тесный кабинет арт-терапии, особенно учитывая откровенно враждебное отношение Ровены, что только создаст нам трудности. Отныне она сможет уединяться в отдельном пространстве и рисовать, когда ей заблагорассудится, без вмешательств извне.

Алисия осмотрелась. Ее мольберт с чистым холстом уже был распакован и стоял у окна – в самой светлой части помещения. На столе лежала открытая коробка с масляными красками. Видя, как Алисия шагнула к столу, Юрий обнадеживающе подмигнул мне. Он очень обрадовался идее с мастерской, и я испытывал большую благодарность за его поддержку. Юрий оказался незаменимым помощником и всеобщим любимцем (по крайней мере, пациентов).

– Удачи, дальше уж вы сами, – шепнул он мне и ушел.

Дверь захлопнулась довольно громко. Впрочем, Алисия с головой погрузилась в свой мир: склонившись над столом, она с нежной улыбкой перебирала в коробке тюбики с красками. Взяла колонковые кисти и осторожно провела по ним кончиками пальцев, словно держала в руках хрупкие цветы. Затем открыла три тюбика – прусскую лазурь, индийский желтый, красный кадмий – и, выстроив в аккуратный ряд, повернулась к чистому холсту на мольберте. Она задумчиво смотрела на него. И простояла так довольно долго. Казалось, она впала в транс, замечталась, мысленно унеслась в недоступную мне даль, сбежала, находилась явно за пределами этой маленькой комнатки. А потом внезапно пришла в себя и повернулась к столу. Выдавила на палитру немного белой краски, добавила туда немного красной. Цвета приходилось смешивать кистью, так как ее мастихин, по понятным причинам, тут же конфисковала Стефани.

Алисия поднесла кисть к холсту и сделала мазок. Одинокая красная линия на белом холсте. Алисия оценивающе вглядывалась в нее, а потом нанесла рядом еще мазок. И еще. Вскоре она уже рисовала без остановки совершенно свободными движениями. То, что происходило между Алисией и холстом, было похоже на танец. Находясь там, я наблюдал за формами, которые она создавала, и молчал, едва осмеливаясь дышать. Я понимал, что мне посчастливилось увидеть очень личный момент, – так дикое животное дает жизнь детенышу. И хотя Алисия знала, что я нахожусь в кабинете, ей это, как мне показалось, не мешало. Пару раз она, словно невзначай, смотрела в мою сторону, и я ловил на себе ее быстрый изучающий взгляд.

* * *

Через нескольких дней изображение на холсте стало обретать понятные очертания. Поначалу грубые и схематичные, они становились все более точными – и на холсте проступил фотореалистичный, чистый блеск.

Алисия изобразила здание из красного кирпича, в котором угадывался Гроув. Клиника была целиком объята пламенем, однако двоим людям удалось спастись: на пожарной лестнице находились мужчина и женщина. В женщине с огненно-рыжими волосами (того же оттенка, что и пламя) я узнал Алисию, а в мужчине – себя. Я нес Алисию в полыхающем здании на руках, а языки пламени лизали мои колени. Честно говоря, для меня осталось загадкой, какое действие запечатлено на картине: спасал я Алисию или, наоборот, собирался бросить в огонь.

29

– Какая нелепость! Я езжу сюда не первый год, и мне впервые заявляют, что нужно сначала позвонить. Я очень занятой человек и не могу торчать тут целый день!

У стойки регистрации стояла американка и громко высказывала Стефани Кларк свое недовольство. Я узнал в ней Барби Хеллман, журналистку, которая в газетах и по телевидению освещала убийство Габриэля. Кроме того, живя в Хэмпстеде по соседству от Беренсонов, она первой услышала звук выстрелов роковой ночью и позвонила в полицию. Барби представляла собой классическую калифорнийскую блондинку лет шестидесяти пяти (а может, и больше). От нее за километр разило духами «Шанель № 5», а в чертах лица ощущалась неустанная работа пластических хирургов. Имя ей очень шло – эта женщина действительно напоминала вечно удивленную куклу Барби. Чувствовалось, что она привыкла всегда добиваться желаемого. И, конечно, новость, что о визитах в Гроув следует предварительно договариваться по телефону, жутко ее возмутила.

– Пригласите сюда управляющего! – громко потребовала Барби, дополнив свои слова пафосным жестом, будто находилась в ресторане, а не в психиатрической лечебнице. – Это не лезет ни в какие ворота!

– Я управляющий Гроува, миссис Хеллман, – спокойно ответила Стефани Кларк. – Мы уже встречались.

В этот момент мне стало даже немного жаль Стефани. Оказаться лицом к лицу с разбушевавшейся Хеллман – участь незавидная. Барби говорила быстро, безостановочно, не давая собеседнику возможности ответить.

– Раньше вы не говорили, что нужно оговаривать визит заранее. – Она засмеялась наигранно громко. – Честное слово, проще прорваться в «Иви»[24], чем сюда!