Врата Валгаллы - Наталия Ипатова

— Максимум, значит — четыре-пять? Не слишком больших и устаревших…

— Учти, «Етунхейм» еще и на продажу склепал до полусотни. Для всяких там конфедератов.

— Это наша помойка! — горячо заявил Гросс.

Рубен рассмеялся.

— Только не говори, что у тебя тоже навязчивая идея завалить АВ?

— Но у меня есть реальный план.

— …о котором Тремонт и не слышал даже?

— Тремонт запретит авантюру, даже толком не выслушав. Лучше после потом порадуется.

— Я так и думал, что авантюра.

— Толковая авантюра. Народ полагает, что одной эскадрильей не обойдемся. А к кому мне еще идти? Слушок идет — Тремонт тебя на свое место хочет.

— Не принимай всерьез. Тремонт летать хочет. А потеряем обе?

— Отвечу я. И командовать операцией — тоже я буду. Потом, надо тебе объяснять, что где две эскадрильи, там и четыре?

— А-а… — почти против воли Рубен поглядел на Гросса с интересом. — С «друзьями»? Одной торпедой меньше, значит. Ну а потери ты себе представляешь?

— Статистически — вдвое меньшие, чем при обычном штурме. Ну так как? Будем обсуждать?

* * *

В суматохе подготовки к вылету непривычный глаз мог бы вовсе не углядеть ни упорядоченности, ни смысла: столько тут толкалось народа из разряда технической обслуги. Рейнар Гросс, однако, был человек опытный, и даже свой. Перешагнуть через путаницу топливных шлангов и, лавируя между тележками с аккумуляторами, отлаиваясь на тычки и попытки наехать на ногу, пробраться к подъемникам, что навешивали к стабилизаторам торпеды, было для него делом ежедневным, почти рутинным. Последние проверки, приборы, фокусировка… Он также настоял, чтобы перед этим вылетом машины смазали и отполировали. Ничем не стоило пренебрегать. И, сколько он успел заметить, Шельма сделал то же самое.

Сквозь зубы признав свои машины готовыми к вылету, Гросс протолкался туда, где вместе со своим инженером стоял хмурый и сосредоточенный Эстергази.

— Ну, готов?

Шельма усмехнулся. К чему Гросс оказался совершенно не готов, так это к тому, что князь будет ему усмехаться. Взгляд обращен внутрь себя: вертит операцию в уме, ищет слабые места и неожиданные решения. Шахматист. Едва удержался, чтобы не добавить про себя привычное:…"хренов".

Не люблю чужую харизму. Не знаю, что с ней делать. Особенно с такой вот, от какой начальство берет оторопь, а девки глупости творят. Чудо природы, вишь ты. Экономит, матушка, на нас, а потом как отвалит одному.

Гросс оценил Эстергази по достоинству еще в первую встречу, увидев только, как он вошел и оттер в сторону мальчишку-зама, светлая тому память. Про мужчину чаще всего можно понять все по тому, как он войдет, повернется и встретится с тобой взглядом. Другое дело — всеми фибрами души ты не хочешь принимать, что уже понял. А куда деваться? Вот и пыжишься. И это не делает тебе чести.

— Тоже ставите «друзей»? — спросил Геннеберг. — Акция, стало быть.

Комэски кивнули, не открывая ртов. Весь АВ был в курсе конфронтации Кинжалов и Шельм, и теперь смотрел на них, стоящих рядом, среди истребителей двух эскадрилий, снаряжаемых к войне, едва ли не с чувством мистической жути. То, что дело плохо, дошло бы уже и до идиота. Однако глядя сейчас, как деловито и сдержанно они дают указания техникам и оружейникам, ты сказал бы, что дело — серьезно.

— Резервную волну на своих машинах настроил?

— Само собой.

Эстергази не получил бы пощады, когда бы оказалось, что хоть малая толика хваленого мастерства, профессионализма, отваги — всего лишь отголосок громкого имени и славы прошлых поколений. От любого другого давно бы уже отвалили с проверками. Никому не позволено безнаказанно быть лучше других.

Из застекленной будки, что во втором ярусе, на обоих глядел Тремонт. Начальник казался озабоченным, комэски козырнули, но, судя по выражению лица, настроение его не улучшилось.

— Тянуть не будем, — сказал Гросс. — Прямо на следующий раз и сделаем. Чего тянуть-то?

Кто цветет, тот должен помнить,

что цветам отпущен час.

Осень ходит недалеко,

смотрит пристально на нас.

Не горюй, что изменились

очертанья лепестка:

поступь осени легка,

тяжела ее рука,

но если цвет опал бесплодно,

ждать ли нового ростка?

Башня Рован

Пять протяжных гудков, предваряющих боевую тревогу — невыразимый словами трезвон, от которого на «Фреки» ни в какой щели не укрыться. Заслышав его, падаешь с коек, давишься пайком, вылетаешь из туалета, на ходу застегивая штаны. Пилоты взметываются в кабины, затягивая молнии скафандров-компенсаторов. Лишь опущенный блистер отсекает чертов звук. Как переживают этот кошмар остающиеся — всегда загадка. Ведь утихнет он не раньше, чем о готовности доложит последний пилот.

— Кинжалы готовы!

— Кинжалы пошли!

Кассета вылетела в забортный вакуум, Тецимы брызнули из нее в стороны: шесть в одну, шесть — в другую, один, казалось бы, момент маневрирования — все перестроились и пошли согласно боевому заданию.

— Шельмы готовы!

— Шельмы пошли!

— Кинжал — Шельме, — донеслось на резервной волне, хитрым образом подстроенной и заныканной комэсками для связи друг с другом. — Что у тебя?

— Оборона верфи. У тебя?

— Перехват. Я ближе. Тварь уже вывалилась на меня. Выпускает птичек. Подтягивайся.

— Сейчас. Отмечусь только, что был.

Легендарная верфь, где производилось лучшее в Галактике вооружение, при подлете напоминала беспорядочное скопление освещенных спиц, каждая из которых — толщиной с улицу. Именно здесь строились гигантские авианосцы, никогда не садившиеся на поверхность планеты. Святая святых Зиглинды. Святее были только ее неисчерпаемые недра. Даже сейчас… а впрочем, сейчас больше, чем когда-либо, шныряли тут грузовозы, искрила вакуумная сварка. Планета снабжала техникой свой «железный щит». Предполагалось, что уроды заинтересованы нанести сюда массированный удар. Рубену почему-то казалось, что им — исходя из того, что было про них известно — намного интереснее захватить верфь как можно более целой. Что они возьмут ее потом, спокойно и голыми руками, когда падет сопротивление планеты. По уничтожении ее «железного щита». Таково было его личное мнение, которого он по малости чина не мог высказать вслух. Послали защищать верфь — будем защищать верфь.

Кое-что виделось и утешительным. С отходом на планетарную орбиту сектора ответственности стали меньше, что позволяло вести более или менее человеческий образ жизни, это само собой. Но вот условия прыжка предполагали, что теперь нападающая сторона, выходя из гиперпространства там же, где и раньше, двигается в сторону своих целей на обычных скоростях. Что занимало определенное и вовсе не малое время. Уйти они по-прежнему могли мгновенно, но пока шли сюда… тут их можно было обнаружить и бить, не ожидая, пока они нанесут сколько-нибудь значительный ущерб.