Простушка - Коди Кеплингер

– А что там с твоими родителями? Они же разводятся? Ты ничего нам не рассказывала с того самого дня, после святого Валентина.

– Да все нормально, – соврала я. – Развод в процессе. А с родителями все в порядке.

Кейси недоверчиво взглянула на меня, а потом снова сосредоточилась на дороге. Она поняла, что я вру, но не стала допытываться. Наконец, после долгого молчания, она снова заговорила и, к счастью, сменила тему.

– А где твоя машина?

– На школьной парковке. У меня аккумулятор сдох.

– Отстой. Придется папу просить, чтобы отвез его в ремонт.

– Ага, – пробормотала я. А про себя подумала: если удастся заставить его протрезветь более чем на десять секунд.

Последовала долгая тишина. Через несколько минут я решила проглотить те остатки гордости, которые еще у меня остались.

– Прости, что вчера назвала тебя сукой.

– Извинения принимаются. А еще ты заявила, что я «конченая чирлидерша».

– Тоже прости. Все еще сердишься на меня?

– Да, – ответила она. – Уже не так сильно, как вчера, но… мне было очень обидно, Бьянка. Мы с Джесс так волновались за тебя, а ты с нами практически перестала разговаривать. Я все звонила и спрашивала, не хочешь ли ты потусоваться с нами, а ты каждый раз меня отшивала. Потом я увидела, как ты разговариваешь с Тоби как раз в то время, когда мы с тобой должны были встретиться… и просто приревновала к нему! Нет, не в том смысле приревновала, а… Ну я же твоя лучшая подруга, понимаешь? А ты как будто отодвинула меня в сторону. И еще меня очень беспокоит то, что ты начала спать с Уэсли вместо того, чтобы просто поговорить со мной.

– Прости, – промямлила я.

– Хватит извиняться. Извинений мало, – сказала она. – Они никак не повлияют на будущее. В следующий раз вспомни, что у тебя есть я. И Джесс. Ты нужна нам, Би. Вспомни, что мы рядом, любим тебя… непонятно почему, правда.

Я слабо улыбнулась.

– Хорошо.

– Не бросай меня так больше, ладно? – сказала она почти шепотом. – Хотя Джесс всегда рядом, без тебя мне было очень одиноко… да и водитель из тебя куда получше Викки. Знаешь, как ужасно она водит? Вчера чуть не сбила какого-то бедолагу на велике. Рассказывала тебе эту историю?

Мы еще немного покатались по Хэмилтону: просто расходовали бензин и делились новостями, которые пропустили за время моего «отсутствия». Кейси втрескалась в одного баскетболиста. Я получила пятерку по английскому. Короче, говорили о всякой ерунде. Теперь Кейси знала мой секрет – точнее, один из моих секретов – и уже не злилась. Нет, злилась, конечно, но не сильно. Она заверила, что мне придется еще долго валяться у нее в ногах, прежде чем я заслужу полное прощение.

Мы катались до десяти часов, пока Кейси не позвонила мама и не спросила, где ее пикап. Тогда уж Кейси пришлось отвезти меня домой.

– А Джессике расскажешь? – тихо спросила она, сворачивая на мою улицу. – Об Уэсли.

– Не знаю. – Я глубоко вздохнула, а потом решила, что утаивать правду – не лучшая мысль. До сих пор мне это не помогло. – Послушай, можешь сама ей рассказать. Если хочешь, расскажи все. Но сама я не хочу об этом говорить. Мне просто хочется забыть обо всем… если получится, конечно.

– Понимаю, – ответила Кейси. – Думаю, она имеет право знать. Она же наша лучшая подруга… но я скажу ей, что ты не хочешь зацикливаться на этом. Ты ведь не будешь зацикливаться, да?

– Точно, – ответила я.

Когда Кейси свернула на дорожку, ведущую к моему дому, меня охватила тревога. Я смотрела на дубовую входную дверь, на закрытые ставни окон в гостиной и на простой и аккуратный дощатый заборчик. Вот уж не думала, что все это фасад, за которым кроется что-то совсем другое.

А потом я подумала об отце.

– До понедельника, – сказала я, отвернувшись, чтобы она не заметила тревогу на моем лице.

Я вышла из пикапа и зашагала к дому.

Стоя на крыльце, я вдруг поняла, что у меня не было ключей. Уэсли вчера так быстро увел меня отсюда, что я даже не успела взять сумку. И вот я постучалась в собственную дверь, надеясь, что отец не спит и впустит меня домой.

Я надеялась и боялась, ужасалась, вспоминала.

Ручка двери повернулась, дверь открылась, и я отступила назад. На пороге стоял отец. Глаза за стеклами очков покраснели, и под ними залегли темные круги. Вид у него был бледный, болезненный, а рука, державшаяся за дверную ручку, заметно дрожала.

– Бьянка.

От него не пахло виски.

Я выдохнула, только сейчас осознав, что все это время задерживала дыхание.

– Привет, пап. Я… я вчера ключи забыла, и…

Он медленно шагнул ко мне, словно боялся, что я возьму и убегу. А потом обнял меня, прижал к своей груди и зарылся лицом в мои волосы. Мы долго так стояли, а когда он наконец заговорил, я поняла, что он плачет.

– Прости меня. Прости.

– Угу, – пробормотала я, уткнувшись в его рубашку.

И тоже заплакала.

* * *

В тот день мы с отцом сказали друг другу больше, чем за все семнадцать лет. И дело не в том, что раньше мы не были близки. Просто оба больше любили помолчать. Мы не делились мыслями и чувствами и все такое прочее, как герои социальной рекламы. Ужинали всегда перед телевизором, и не дай бог прервать интересную передачу дурацким разговором ни о чем. Что поделать, такими уж мы были людьми.

Но в тот день мы наговорились.

Мы разговаривали о его работе.

О моих оценках.

О маме.

– Она ведь уже не вернется, да? – Отец снял очки и протер лицо обеими ладонями. Мы сидели на диване. В кои-то веки телевизор не работал, и в комнате раздавались только наши голоса. Мне нравилась эта почти тишина, но в то же время она меня и пугала.

– Нет, пап, – ответила я, храбро сжав его руку, – не вернется. Она просто не может здесь больше жить.

Он кивнул.

– Я знаю. Давно уже знал, что она несчастна… наверное, я понял это даже раньше, чем она сама. Я просто надеялся…

– Что она передумает? – подхватила я. – Мне кажется, ей тоже этого хотелось. Поэтому она все время уезжала и возвращалась, понимаешь? Не хотела видеть правду. И признаваться себе в том, что хочет … – я замялась, прежде чем произнести это слово, – …развода.

«Развод» – это звучало так окончательно. Не просто ссора. Не просто расставание или отъезд надолго на гастроли. Это слово означало, что их браку – всей их совместной жизни – на самом деле подошел конец.

– Что ж, – вздохнул он, сжимая мою руку, – мы оба пытались убежать от реальности, каждый своим способом.

– Ты о чем?