Демоны зимних ночей - Антон Леонтьев

Мари и Шарлотту-Агнес выпихнули из вагона. Стояла удивительная ночь: черное небо с россыпью звезд, а под ним – бескрайние снежные просторы. Появился вожак грабителей. Он схватил одно из платьев, прощупал пояс, штыком разорвал его. На снег посыпались бриллианты, жемчужины, сапфиры и рубины.

– Ты что, пыталась от нас это утаить? – спросил предводитель. – Тебе же сказали, тетка, если хочешь жить, добровольно отдавай все, что есть. А ты правда сестра царя?

Шарлотта-Агнес ничего не отвечала. Один из солдат сорвал с нее полушубок.

– Раздевайся, тварь, – заявил вожак.

Мари заплакала и попыталась воззвать к жалости бандитов:

– Это моя мама, она не в себе, помутилась рассудком. Прошу вас, отпустите нас! Заберите драгоценности, но позвольте нам уйти!

– Э, нет, – сказал вожак. – Твоя мамаша пыталась нас обмануть, да и не похожи вы на простых людишек. Она не врет, когда говорит, что вы родственники царя! Раздевайся!

Шарлотта-Агнес дрожащими руками расстегнула шерстяное платье и медленно сняла его. Солдаты заулюлюкали. Вожак распорол пояс и вытащил длинную нить изумрудов.

– Так, так, вот еще кое-что, – заявил он. – Ну, что остановилась, продолжай!

Шарлотта, окруженная дюжиной гогочущих бандитов, была в одном исподнем. Мари закричала:

– Поверьте мне, у нас больше ничего нет! Мы все вам отдали!

– Не верится чего-то, – произнес предводитель. – А ты, милашка, небось тоже прячешь камешки! Ну-ка, сымай одежку! У тебя, кроме брюликов, есть еще кой-чего, что мне ой как нравится! А тетку забирайте!

Сопротивляющуюся Шарлотту-Агнес трое солдат потащили прочь. Мари скинула шубку и платье. Холод сковал ее тело. Обнаружив в поясе драгоценные камни, вожак прошептал:

– Пыталась меня обмануть, барышня? Хотела оставить брюлики себе?

Мари услышала приглушенный вопль Шарлотты-Агнес и гогот бандитов.

– У тебя есть только одна возможность искупить вину, – вожак подошел к девушке и изо всей силы ударил ее по лицу. Он схватил ее за плечо и бросил на снег. Мари понимала, что ее ждет. Она оттолкнула навалившегося на нее бандита, а когда тот снова бросился на нее, впилась зубами ему в щеку.

Разбойник завопил, в его руке сверкнул пистолет, он дважды выстрелил. Мари ощутила резкую боль, и тьма накрыла ее сознание.

Она пришла в себя оттого, что кто-то пытался ее перевернуть. Мари застонала, раздался испуганный голос:

– Боже, она жива!

Мелькнули растрепанная седая борода и перекошенное лицо женщины в шерстяном платке. Мари, едва разлепив губы, выдавила из себя:

– Моя мама, что с ней...

– Давай, давай, на сани ее клади! И шубой накрой! Ой, бедняжечка, что с ней изверги сотворили!

Мари с трудом повернула голову – темная громада поезда исчезла. Значит, грабители, выпотрошив пассажиров, позволили составу продолжить путь. А она и Шарлотта-Агнес остались здесь, где-то на краю земли.

– Что с мамой, прошу вас, она там, – Мари хотела указать куда солдаты уволокли Шарлотту, но рука не подчинялась ей.

– Убили они твою мамку, – сказал спаситель. – Там вон она, голая и окровавленная, на снегу лежит. Это все Васька Пепел, гореть ему в аду синим пламенем! Зверствует, грабит, насильничает, поезда останавливает, дань собирает! Тут на путях не меньше двух дюжин мертвяков валяется!

Мари пыталась что-то сказать, но у нее не получалось. Как такое может быть – мать не могла погибнуть! Во всяком случае, таким ужасным образом – изнасилованная бандитами и заколотая штыками на снегу где-то между Россией и Польшей.

– Я хочу... умереть, – просипела Мари и закрыла глаза в полной уверенности, что жить ей осталось недолго. Если реальность столь страшна, то она не хочет жить. Она умрет и встретится с Шарлоттой-Агнес, и они будут счастливы, как были счастливы раньше!

Она не умерла. Крестьянская чета выходила Мари, заболевшую тифом и нервной горячкой. Ей повезло, в нее дважды выстрелили, затем многократно изнасиловали, а под конец кто-то пытался удушить ее и проткнул грудь в пяти местах штыком. Девушка была на грани жизни и смерти, и не появись Федор и Василиса, которые промышляли тем, что раздевали мертвецов, Мари замерзла бы в ту бесконечную и полную страданий январскую ночь.

* * *

На ноги Мари поднялась через месяц, и Василиса провела ее к скромной могиле, в которой покоилась Шарлотта-Агнес.

– Оставайся у нас, – уговаривал ее Федор. – У нас были дочка да два сына, все умерли. Станешь нам как родная, Маша!

Раны на теле постепенно зажили, к весне Мари обрела прежние силы. Смотрясь в кособокое зеркало, она не могла узнать себя, прежнюю красавицу и хохотушку, в этой худой девице с черными кругами под глазами и короткими темными волосами.

Быть может, ей остаться у гостеприимных крестьян, которые спасли ее и полюбили как дочь? Прежняя жизнь останется в прошлом. Мари знала, что кошмарные воспоминания никогда не покинут ее. Она пытается убежать от самой себя, но рано или поздно поймет, что это невозможно...

Мари приняла решение – Шарлотта-Агнес хотела оказаться в Париже, но попасть во Францию ей не суждено, сестра великого князя Бертранского и супруга троюродного брата последнего русского царя нашла упокоение на заброшенном сельском кладбище под православным крестом. Мари решила, что исполнит желание Шарлотты и доберется до Парижа. Василиса и Федор долго горевали, когда Мари сказала им, что продолжит свое путешествие. Федор отвез ее на ближайшую станцию и посадил на поезд до Варшавы.

В польской столице Мари провела почти полгода – железнодорожное сообщение с Францией было прервано, и добраться до Парижа возможности не было. Только когда в начале ноября 1918 года разнеслась долгожданная весть о том, что война наконец закончилась – немецкое правительство подписало акт о капитуляции и признании собственного поражения в Компьенском лесу, снова пустили составы по ветке Варшава—Париж.

В середине декабря Мари попала во Францию. У нее сохранился старый конверт с адресом особняка, принадлежащего Кириллу Павловичу. Она наняла экипаж, и тот доставил ее к дворцу отчима.

Мари – изможденная, с растрепанными волосами, в старой юбке, полушубке, купленном на блошином рынке, и нелепой шляпке, подошла к воротам дворца. Что она скажет Кириллу Павловичу? Он никогда не уделял ей должного внимания, и с момента, когда они виделись в последний раз, прошло почти два года! Правильно ли она сделала, что приехала в Париж. Может быть, ей стоило начать новую жизнь вдали от прошлого?

Она позвонила, пришлось долго ждать: наконец появился высокомерный дворецкий в золоченой ливрее. Презрительно оглядев Мари, он процедил:

– Что вам надо?

– Я... – Голос Мари сорвался. – Я хочу видеть его светлость князя Кирилла Павловича...

– Его светлость никого не принимает, – дворецкий брезгливо скривил губы. – В особенности попрошаек и нищенок. Идите прочь!