Двадцать лет спустя - Чарли Донли

было безумное время. Я работала врачом неотложной помощи в городе, и одиннадцатого сентября и большую часть той недели работали все. Я до сих пор смутно помню. Пару дней я ничего не знала о Виктории. Я работала круглыми сутками, а когда наконец появилась возможность передохнуть, провела инвентаризацию всех знакомых в городе. Когда не получилось связаться с Викторией, я наконец позвонила Эмме, и она сообщила мне новости.

– Как вы узнали о том, что останки Виктории идентифицировали?

– Из газеты. Я сразу же позвонила Эмме, и она рассказала мне подробности.

Эйвери проверила свои заметки.

– Будет ли слишком попросить вас написать хронологию ваших отношений с Викторией? Начиная со знакомства в колледже и далее?

– Конечно, я могу.

– Здорово. Я буду в Нью-Йорке еще как минимум неделю, но, может, и дольше, смотря по необходимости. Могу я связаться с вами через несколько дней?

– Конечно. Я дам вам свой сотовый. И сразу начну работать над моей историей с Викторией. Это будет хорошим упражнением для меня – вспомнить время, проведенное вместе..

Эйвери встала:

– Большое спасибо, Натали. Я хочу сделать это правильно. Я знаю, что в истории Виктории будут трудные моменты, но я хочу показать Америке, кем была эта женщина до того, как ее обвинили в убийстве. Информация, которую вы предоставите, здорово поможет.

Они попрощались, и Эйвери шагнула в лифт.

– Дайте мне знать, как вам понравится остальная часть «Багажа», – сказала Натали, прежде чем двери закрылись.

– Я буду дочитывать всю ночь.

Двери закрылись, и лифт спустил Эйвери в лобби. Когда она выходила из здания, зазвонил ее сотовый. Это был Уолт Дженкинс. Он хотел встретиться вечером за ужином. Они договорились о времени и месте, после чего Эйвери бросила телефон в сумочку. Ее цель – разнести дело против Виктории Форд в пух и прах. Для этого у нее есть внимание ведущего детектива и выходные. Идя по Нью-Йорку, она осознала, что потянула столько ниточек истории Виктории Форд, что почти забыла настоящую причину своего возвращения в город, который хранил так много ужасных воспоминаний.

Было приятно забыть. Всего на мгновение она была свободна.

Глава 30

Манхэттен, Нью-Йорк

пятница 2 июля 2021 г.

Ужинать договорились в «Кинс». По манхэттенской традиции, Сити опустел во второй половине дня, когда жители разлетелись с острова на длинные выходные в честь Четвертого июля за город или на пляжи. В результате чего популярный стейк-хаус был пугающе пустым, когда Уолт вошел. Он заметил Эйвери за столиком, приютившимся в углу.

– Простите, я опоздал, – сказал Уолт, садясь напротив нее.

– Я как раз собиралась звонить вам с вопросом, не перепутала ли я время, – ответила Эйвери.

Уолт покачал головой:

– Нет, это моя вина. Я сумел заполучить материалы по делу Кэмерона Янга и зачитался. Потерял счет времени.

Перед Эйвери стоял бокал белого вина. Уолт заказал официанту ром и принялся изучать меню.

– Вы ели тут раньше? – спросил он.

– Конечно. Сегодня я, может, и живу в Южной Калифорнии, но выросла в Нью-Йорке, – сказала Эйвери.

– Где? – спросил Уолт, на мгновение забыв, что он опоздал на ужин, потому что потерял счет времени, читая выданное ему толстенное досье на Эйвери Мэйсон, она же Клэр Монтгомери. Он задавался вопросом, как она различает две свои жизни: ту, которую ведет как одна из самых популярных журналисток на телевидении, и прошлую жизнь дочери Манхэттенского вора.

– На Манхэттене, – сказала Эйвери. – Верхний Ист-Сайд.

Уолт знал: она росла в пентхаусе в «Ряду миллиардеров». Он видел фотографии здания и архивные фотографии, разлетевшиеся по всему интернету и относящиеся к Гарту Монтгомери. Он также видел фотографии того, как ее отца выводили из известного здания в пижаме и наручниках. Официант принес ром Уолта и и спросил, что они будут заказывать, обеспечив плавный уход от темы прошлого Эйвери. Они оба заказали стейки – филе, средней прожарки, с корочкой из хрена.

– Итак, что вы нашли? – спросила Эйвери. – Когда просматривали дело Кэмерона Янга.

– Я смог достать материалы дела и последние пару дней перечитывал его. Это была та еще прогулка по воспоминаниям. Должен сказать вам, когда я прошелся по делу и вспомнил его более четко, улики были неопровержимые. Просто, чтобы быть честным с вами.

– Это все, о чем я прошу, Уолт. Я приехала в Нью-Йорк, чтобы больше узнать об истории судебно-медицинской экспертизы останков жертвы одиннадцатого сентября в знаменательный момент двадцатой годовщины трагедии. Но поговорив с сестрой Виктории Форд, я обнаружила нечто совершенно иное. Эмма Кайнд, как мы обсуждали на днях, уверена, что ее сестра невиновна. Но ее решимость подкреплена не только бескорыстной любовью и сестринскими узами. Утром одиннадцатого сентября Виктория Форд звонила своей сестре и оставила несколько сообщений на ее автоответчике. Эмма включила их для меня. Сообщения душераздирающие и были оставлены вскоре после того, как первый самолет врезался в северную башню, и Виктория оказалась в ловушке внутри.

Уолт покачал головой:

– Могу только представить. Каждый год я заново переживаю часть того дня. Все переживают. Но иметь близкого человека, так тесно связанного с трагедией, и иметь записи того утра…

– Но это еще не все. На записях Виктория говорит сестре, что она невиновна и просит ее найти способ очистить ее имя. Виктория клялась, что улики против нее были сомнительными и не могли быть достоверными. Она понимала, что умрет в тот день, и ее последние слова – по крайней мере последние записанные слова – были обращены к сестре с мольбой, чтобы ее запомнили не обвиняемой в убийстве.

– У ее сестры есть эти записи?

– Да. Два сообщения. Они душераздирающие. И при этом чертовски убедительные. Так что, несмотря на доказательства, так явно указывающие на виновность Виктории Форд, она умерла, упорствуя в своей невиновности. Я должна хотя бы ради Эммы пересмотреть дело против ее сестры.

Уолт вспомнил то время, двадцать лет назад, когда он был молодым, неопытным детективом, назначенным вести расследование громкого убийства. Это повышение беспокоило его и тогда.

– Я не стремлюсь доказать невиновность Виктории миру, – сказала Эйвери. – Не уверена, что спустя столько лет это будет возможно, даже если окажется правдой. У меня нет планов изобразить вас или БУР в плохом свете. Вы провели свое расследование, и все, что вы обнаружили, указывало на Викторию Форд. Таковы факты. Я просто хочу еще раз рассмотреть все улики и услышать о расследовании от начала до конца. Это будет играть важнейшую роль в журналистском расследовании, которое я планирую.

– Это можно, – сказал Уолт. – Что вы задумали?

– Моя