Ким Филби - Николай Долгополов

Так что 28 сентября 1938 года Дональд и Китти выехали во Францию. Как раз в это время происходило событие, фактически открывшее путь гитлеровской агрессии в Европе и спровоцировавшее начало новой мировой войны. 29 и 30 сентября 1938-го в немецком Мюнхене было подписано соглашение между премьер-министром Великобритании Чемберленом, премьер-министром Франции Даладье, немецким фюрером Гитлером и итальянским дуче Муссолини. В результате печально знаменитого «мюнхенского сговора» Чехословакия была отдана на растерзание Германии, союзной с ней Венгрии, а также — Польше, еще и не догадывавшейся о своей грядущей трагической судьбе.

Подробности заключения этого предательского акта очень интересовали Москву, где понимали, что войну, которая постепенно приближается к границам СССР, можно остановить только соединенными усилиями всей Европы — но этих усилий не было и в помине. Именно «мюнхенский сговор» привел впоследствии к заключению пресловутого пакта Молотова — Риббентропа, которым так попрекают Советский Союз. Никак и никого не оправдывая, все же напишу, что нам легко судить и осуждать заключивших пакт, зная, к чему привело и чем закончилось это соглашение. Тогда же, в конце 1930-х, всё было совершенно непонятно и от источников в Европе требовалась информация, информация и информация.

Маклин, работая в Париже, передавал в Центр не только материалы своего посольства, но и многие другие интересующие Москву документы: Форин оффис рассылал по своим представительствам за рубежом копии докладов британских послов в других странах. В частности, много внимания Дональд уделял событиям гражданской войны в Испании, которая в то время уже подходила к концу.

Маклину приходилось запоминать основные положения прочитанных им документов и, приходя к «Джипси», которая снимала номер в парижской гостинице, подробно пересказывать их содержание. Заниматься в гостиничном номере пересъемкой материалов, для чего требовалось соответствующее оборудование, в том числе и подсветка, было невозможно. Техника была бы замечена первой же горничной, зашедшей для уборки номера, — и наличие подобной аппаратуры несомненно вызвало бы интерес полиции. Фотографировать телеграммы и прочие бумаги в самом посольстве также представлялось затруднительным — здесь все были на виду.

Нет смысла объяснять, что между документом и его пересказом, пусть даже и самым точным, есть существенная разница. Так, когда в июле 1939 года от Маклина поступила важная информация по Финляндии, — обстановка на Карельском перешейке обострялась, дипломатические переговоры результатов не давали и война казалась уже неизбежной, — Центр высоко ее оценил, однако выразил настоятельный интерес к конкретному документу. Но самого документа в распоряжении Маклина не было.

Стало ясно, что необходимо возрождать лондонскую «фотостудию», для чего «Джипси» сняла в Париже квартиру, куда и перевезла все свои фотопринадлежности. В Москву вновь стали передаваться фотокопии документов.

Один из связников Маклина Юрий Модин вспоминал: «Дональд полюбил Париж. Он быстро вошел в артистическую богемную атмосферу французской столицы, встречался с художниками, писателями, богатыми американцами, студентами».

А вот Китти Харрис, которая теперь именовалась оперативным псевдонимом «Ада», тогда же сообщала в Центр совсем иное: «Когда он был в Лондоне, он мог поступать так, как ему хотелось. Он имел своих друзей, имел возможность много читать. Иначе обстоит дело в Париже. Он должен вести совершенно иную общественную жизнь. Он должен посещать обеды и вечера. Вся жизнь сконцентрирована вокруг консульского круга. Он ненавидит эту атмосферу, но в то же время должен работать здесь…»

Сложно сказать, чей рассказ достовернее. Не исключается и то, что личные взаимоотношения начинали мешать делу — Маклин постепенно устал от, простите за дурной каламбур, связи со своей связной, поэтому, возможно, старался проводить время вне ее общества, а ей объяснял, что он вынужден так поступать, хотя всё здесь происходящее ему очень не нравится.

В конце лета 1939 года, когда «Джипси» возвратилась в Париж из отпуска, проведенного на средиземноморском побережье Франции, вдруг оказалось, что связь парижской резидентуры с ней и Маклином утрачена. Причиной тому были очередные события, произошедшие в Москве. 25 ноября 1938 года Наркомат внутренних дел возглавил Лаврентий Павлович Берия, после чего начался процесс «очищения» центрального аппарата от «выдвиженцев», как их тогда называли, «железного сталинского наркома» — а так еще недавно именовали Николая Ивановича Ежова… Происходящее не могло не затронуть и внешнюю разведку: пошла очередная волна репрессий против ее сотрудников, и разведчики из парижской резидентуры, поддерживавшие оперативный контакт с «Адой» и «Стюартом», в числе многих были отозваны в Центр.

В то время разведка именовалась 5-м отделом ГУ ГБ НКВД. Его начальник Владимир Георгиевич Деканозов, один из немногих разведчиков, которым Сталин доверял безмерно, стал заместителем нового наркома. С мая 1939 года отдел возглавил очень толковый Павел Михайлович Фитин. Однако, как видно, до «работающих в поле» нелегалов руки у Центра просто еще не дошли. А как это было необходимо в тот момент! 1 сентября 1939 года гитлеровская Германия напала на Польшу, с чего и началась Вторая мировая война.

Оценив обстановку, Китти Харрис сделала то, чего она ни в коем случае не должна была делать: пришла в советское посольство и встретилась с новыми сотрудниками резидентуры. Связь была восстановлена.

Поход в посольство остался без последствий, зато совсем с другой стороны для «Джипси» возникла реальная опасность — и не одна. Сначала в Центр пришло сообщение из Вашингтона, что бывший член бюро компартии США Гитлоу, давая показания в комиссии конгресса США по расследованию антиамериканской деятельности, назвал имя Китти Харрис как агента Коминтерна, которая затем, очевидно, стала работать на советскую разведку. Но более конкретные данные на «Джипси» дал Вальтер Кривицкий, бежавший в Соединенные Штаты нелегальный резидент советской разведки в Западной Европе. Возникла серьезная угроза безопасности не только связной, но и, разумеется, самого Дональда Маклина.

Однако от Маклина поступала ценнейшая информация, имевшая исключительно важное значение в связи с началом войны в Европе. И Центр пошел на риск, приняв решение не прекращать работы с разведчиками и не выводить Китти из-под возможного удара. По счастью, этот риск себя оправдал, «Джипси» продолжала регулярно передавать информацию в Москву.

Но тут пришла другая беда: потерпели крах личные отношения Дональда и Китти. Как оказалось, Дональд повстречал в Париже богатую американскую студентку Сорбонны Мелинду Мерлинг и полюбил ее.

Сложно сказать, насколько «Джипси» была права, но в январе 1940 года она срочно вызвала на встречу парижского куратора Маклина, известного под оперативным псевдонимом «Форд», и сообщила, что Дональд увлекся «посторонней женщиной». Дальнейшее разные источники трактуют по-разному. Известно, что, решив связать с Мелиндой свою жизнь, честняга Маклин рассказал своей избраннице о своем членстве в компартии и связи с советской разведкой, чтобы не подставить ее под неожиданный удар в дальнейшем. Но вот когда это произошло — вопрос. В одних источниках утверждается, что Китти в первом же разговоре сообщала об этом куратору, в других — что Маклин пошел на откровение с невестой лишь за несколько дней до свадьбы.