Ким Филби - Николай Долгополов

Подобная неприкаянность, ностальгия и прогрессирующая болезнь очень быстро «сожгли» этого незаурядного и противоречивого человека — Гай Бёрджесс умер в Москве в 1963 году, когда ему был всего только 51 год. В соответствии с завещанием он был кремирован, а урна с его прахом, по просьбе родственников, отправлена в Англию. Хоть так, но он все-таки возвратился к себе на родину.

…Иной дотошный читатель может заявить, что этот рассказ — далеко не вся правда о Гае Бёрджессе. Мол, а как же с его пороками, пристрастиями и прегрешениями? Да, нельзя не согласиться: всё это было. Однако и портрет, помещенный в этой книге, при всем желании нельзя называть «иконой». Но автор не ставил перед собой задачу копаться в чужом белье. Цель иная — представить человека, соратника главного героя Кима Филби, который своей работой на советскую разведку принес очень большую пользу нашей родине и способствовал сохранению — пусть и весьма хрупкого — политического равновесия в Европе. За эти свои заслуги Гай Бёрджесс был награжден орденом Красного Знамени.

Думается, задачи Бёрджесса, а заодно и автора — выполнены.

Казалось, блистательная политическая карьера Дональду Дюарту Маклину была предопределена с детства. Его отец, шотландец, сэр Дональд Маклин-старший был членом парламента, лидером «независимых либералов», заместителем спикера палаты общин и министром образования — видным политическим деятелем, отличавшимся независимостью взглядов и высокими нравственными качествами. К тому же, в отличие от подавляющего большинства политиков, вопросы народного благосостояния беспокоили его не только на словах и на бумаге.

А вот к своим собственным детям он относился довольно-таки безразлично. Может быть, именно поэтому его сын рос достаточно необщительным и, что называется, ушедшим в себя ребенком, был не слишком любим сверстниками.

В такой ситуации сильную личность обычно спасает обратный вариант: показать, не что ты не нужен другим, а что другие тебе безразличны… Маклин надел на себя «маску» презрения и высокомерия и в этом образе пришел в Тринити-колледж Кембриджского университета, где в 1931 году поступил на отделение иностранных языков и литературы. За свой надменный вид он заработал от однокашников характеристику сноба, хотя на самом деле это было совершенно не так.

Недаром же он довольно скоро вошел в подпольную коммунистическую группу, одно время даже был ее секретарем, выступал на митингах, участвовал в антиправительственных демонстрациях рабочих.

Разумеется, свою политическую жизнь и новые увлечения юноша тщательно скрывал от высокопоставленного отца. Однако в 1932 году сэра Дональда, еще недавно занявшего министерский пост, не стало, и, значит, сыну его теперь во многом приходилось рассчитывать только на себя.

В числе ближайших друзей Маклина по университету был Гай Бёрджесс — постоянный собеседник в разговорах на политические темы, под влияние которого он попал и от которого, кстати, перенял нелюбовь и к капиталистическому мироустройству вообще, и к США как его символу…

Но если Бёрджесс, увлеченный коммунистической идеей, основательно запустил учебу, то Маклин занимался очень старательно. В перспективе он видел себя педагогом, мечтал о научной и преподавательской деятельности. Увы, в Англии — не сбылось. А вот в СССР мечта осуществилась. Но это я сильно забегаю вперед.

Кстати, Дональду не было чуждо чувство революционной романтики. Недаром говорят, и это доказано историей, что революции придумывают романтики, творят фанатики, а их результатами пользуются негодяи. Он говорил своим кембриджским друзьям, что мечтает обучать английскому языку русских детей. Свято веря в победу марксистско-ленинского мироустройства, Дональд считал, что «мировая революция завершится по-английски, и потому русские люди должны знать английский». Впрочем, мысль о необходимости изучения английского языка существует и сегодня, но подается она у нас под совсем иным соусом.

Легендарный Джордж Блейк, с которым Маклин познакомился и очень подружился уже в Советском Союзе, вспоминал о нем так:

— Начало и конец его жизни были отмечены жертвами. Первую жертву он принес, являясь студентом Кембриджа. Тогда он мечтал преподавать в этом университете. Но в 1930-е годы Дональд вступил в коммунистическую партию, вскоре был завербован советской внешней разведкой на работу в пользу СССР, по заданию которой он должен был постараться получить работу в английском Форин оффис. Ему не составило труда добиться этого, поскольку Маклин обладал блестящим умом и очень хорошими связями в английском высшем обществе.

Заметим, что Блейк назвал Маклина «одним из выдающихся разведчиков XX века». Кому-кому, а Георгию Ивановичу, некогда кадровому британскому разведчику, а ныне полковнику Службы внешней разведки России, отдавшему разведывательной службе всю свою жизнь, в этом вопросе верить просто необходимо.

Известно, что работать на советскую разведку Маклин начал в 1934 году, войдя в состав «Кембриджской пятерки». Существует несколько версий о том, кто именно привлек его к этой работе. По одной, это сделал Ким Филби, спросив своего друга, как, мол, он представляет свои занятия партийной работой в министерстве иностранных дел, куда якобы собирается после выпуска из Кембриджа. Подругой версии, вербовку осуществил Гай Бёрджесс. Есть третья версия, что это сделал один из соучеников Дональда по Три нити-колледжу, в «Кембриджскую группу» официально не входивший. Есть также предположение, что к работе с советской разведкой Маклина склонил все тот же Арнольд Дейч… Не внесу окончательной ясности, ибо и в архиве внешней разведки документов с подробностями этой вербовки не сохранилось. Конечно, было бы интересно узнать подробности в деталях, но важно иное: Дональд был привлечен к работе лондонской резидентуры и получил оперативный псевдоним «Уайз», а позднее был еще также «Стюартом», «Лириком» и «Гомером».

Как считал Джордж Блейк, «решение Маклина служить Советскому Союзу нельзя рассматривать иначе как на фоне великой экономической депрессии 1930-х годов и нарастающей угрозы нацизма, исходившей главным образом от гитлеровской Германии. Он принадлежал к высшему английскому обществу, и его ожидала блестящая карьера в государственных учреждениях Британской империи. Однако он, как и его товарищи по “Кембриджской пятерке”, глубоко переживал вопиющее экономическое и социальное неравенство, которое видел вокруг себя. Они были своего рода “английскими декабристами” и верили, что только учение Ленина и дисциплина Коминтерна смогут избавить Англию от этих бед, мобилизовать силы социализма на борьбу с нацистскими штурмовиками».

Кстати, одно из первых заданий, которое Дональду пришлось выполнять, это как раз выявлять профашистски настроенных лиц в правящих кругах и в высшем обществе — с ним Маклин справился тогда вполне успешно.

Изначально, как мы говорили, на службу в Форин оффис Дональд Маклин не собирался — он мечтал о научно-педагогической работе и в том же 1934 году закончил Кембридж с дипломом, который бы у нас назвали «красным». Однако представители резидентуры предложили ему избрать дипломатическую карьеру, в ходе которой он мог принести для разведки гораздо большую пользу. Это было объяснено и доказано Маклину, а потому, хотя такой вариант и не вызвал у него большого восторга, Дональд всерьез занялся подготовкой к экзаменам для зачисления в штат Форин оффис.