Эдмон Белл и инспектор Тригсс - Жан Рэй

Тед вошел в комнату. На столе горела лампа с зеленым абажуром.

— Дай трубку, Эдмонд, а потом можешь издеваться над другом, самым глупым ослом творения.

— Что случилось, Тед?

— Томас Хасуэлл ускользнул от меня.

— Ба! Найдем его в какой-нибудь таверне! — предположил Эдмонд.

Тед яростно покачал головой:

— Нет! Хасуэлла похитили!

— Похитили? Рассказывай!

Брокхерст печально пожал плечами:

— Что я могу сказать! Я нашел его шляпу и железный крючок перед калиткой. Оттуда на полной скорости уезжал автомобиль.

Эдмонд был поражен.

— Человек, который продержался в Пратт-Хауз, не сойдя с ума и не будучи убитым, потерян для нас, — простонал Тед Брокхерст.

Зазвонил телефон. Эдмонд снял трубку.

— Просят типа по имени Тед Брохерст, — сообщил он и весело рассмеялся.

Тед вскинул руки к небу:

— Господи! Это может быть только мой гневный дед, полковник Стенли Брокхерст.

Эдмонд увидел, как болезненно исказилось лицо друга, словно тому сделали грозное внушение.

— Хорошо, дедушка, — промямлил он в трубку, — я немедленно задам вопрос Эдмонду.

Послушай, Эд, дед спрашивает, хочешь ли ты спать?

— Скажи ему, что я бодр, как дрозд, как уклейка, как кошка или как все они, вместе взятые, — живо ответил Белл.

— Дед говорит, что дождь прекратился, хотя ветер дует, но что не стоит бояться падающих на голову черепиц или труб.

— Иными словами, твой уважаемый дедушка приглашает нас на ночное путешествие из Холборна на Тюдро-стрит, где он проживает. Скажи, мы вскоре будем.

Тед схватил наушник и засмущался.

— Это все?

— И да, и нет. Он уверен, что я идиот, паяц, педант и каналья.

— Превосходно, — решил молодой сыщик. — Отправимся поскорее, пока твой дедуля не придумал новых определений.

Парвис слышал, как они скатились по лестнице, и печально покачал седой головой.

— Ужасная профессия для молодого человека! — печально прошептал он. — В молодости у меня тоже была возможность стать полицейским. Бог миловал, я выбрал профессию слуги.

Вдвое согнувшись из-за ветра, Эдмонд и Тед пересекли Феттеркейн на уровне Храма. Отвратительное здание торчало в ночи, печальное и суровое. По его фасаду струились дождевые потоки. Вдруг Белл схватил друга за руку и затянул под аркады галереи.

— За нами следят, — прошептал он.

Тротуар едва освещался фонарем, фитили которого трепетали от ветра. Крохотная тень выскользнула в круг света и нерешительно остановилась, словно потеряла тех, за кем следила.

Эдмонд ущипнул Теда за руку.

— Сэру Стенли придется подождать, поскольку хочу знать, что в голове у этого гомункула.

До этого их преследователь выглядел жидкой, почти бесформенной тенью. Эдмонд спрятался за каменный столб и вгляделся в полумрак. Ветер ему помог, раздув газовое пламя, расширив световой круг и вырвав из темноты лицо незнакомца. Тед Брокхерст едва сдержал крик ужаса и удивления. Даже Эдмонд, гордившийся своими стальными нервами, невольно отшатнулся от отвращения. Он редко видел столь уродливое существо. Широкополая шляпа наполовину скрывала желтое лицо, на котором кривой нос, нависавший над губами, почти соединялся с выступающим подбородком. Тонкие длинные губы постоянно кривились. А глаза карлика были чудовищными! Набухшие, смертельно бледные, они смотрели с холодной яростью. В них не было ничего человеческого. Чтобы завершить портрет этого чудища, надо добавить, что у него были волосатые заостренные уши, какие встречаются на рисунках, изображающих дьявола. Выродок оглядывался и недовольно ворчал. Еще раз оглянувшись, он быстро удалился.

— Любопытно! — прошептал Тед. — Кажется, я уже видел эту отвратительную рожу.

— В любом случае, бегает он быстро, — сказал Эдмонд. — К счастью, он идет тем же путем, что и мы.

Действительно, Калибан свернул на Тюдор-стрит и перешел на левый тротуар. Молодые люди ускорили шаг, чтобы не потерять его из виду. Вдруг карлик повернулся и исчез.

— Где он?! — воскликнул Тед. — Ни улицы, ни переулка!

— Может, он вошел в дом? — предположил Эдмонд.

— Если дверь была открыта! Нет, это невозможно, Эдди!

— Почему.

— Потому что он исчез рядом с домом деда!

Это было правдой. Когда друзья подошли к дому сэра Стенли, нигде не было следа странного существа. Тед осторожно позвонил, ибо его дед не выносил шума. Им почти сразу открыли.

— Добрый вечер, бригадир Саммер, — сказал Тед старику с военной выправкой.

Старик слегка поклонился.

— Джентльмены, сэр Стенли ожидает вас.

Тед удержал слугу, собравшегося уходить:

— Кстати, Саммер, вы кому-нибудь сейчас открывали дверь?

Старый солдат щелкнул каблуками.

— После девяти часов вечера дверь никому не открывают, мистер Эдвард, кроме исключительных случаев, указанных сэром Стенли. Как сегодня, например. Добрый вечер, сэр.

Полковник ждал их в библиотеке. Невысокий, очень живой мужчина с умным, но строгим взглядом. Он указал посетителям на два кресла, потом закурил сигару.

— Значит, это вы, Белл, тянете увальня Тедди в полицию, — с усмешкой начал он. — Согласен, Теду двадцать один год, и он сам себе хозяин. Мне все равно, поймает он взломщика или убийцу. Но дьявол, почему он лезет в дом, принадлежащий мне. Поскольку в Пратт-Хауз, по слухам, бродит призрак? Проклятье! Я бы дорого заплатил, чтобы в мире не осталось призраков, которые пугают всех дураков на земле!

— Могу ли я узнать, сэр, почему вы выбрали столь поздний час для моего визита к вам? — почтительно спросил Эдмонд. — Это имеет отношение к Пратт-Хауз?

Полковник кивнул и указал на телефон.

— Знаете, что мне сообщили с того конца провода? Выслушайте странный разговор, который полчаса назад состоялся у меня с негодяем с удивительно неприятным голосом, которого я поучил бы вежливости с помощью пинков под зад.

«Сэр Стенли, — сказали мне, — вы доставите мне крайнее удовольствие, забыв о Пратт-Хауз, хотя, будучи владельцем дома, вы можете действовать по-другому. Я благодарю вас и предостерегаю. Будьте любезны попросить вашего внука, Эдварда Брокхерста, быть столь же умным, как его дед, и не лезть в дела, в которых он ничего не соображает, но которые могут подвергнуть его большой опасности. То же касается его друга, молодого сыщика Эдмонда Белла».

Я возразил наглецу:

«Плевать, удовлетворю я вас или нет. Если я держу Пратт-Хауз в нынешнем состоянии и не сдаю, то это мое дело. Я вас не знаю, сэр, и вежливо спрашиваю, кто вы».