Дети декабря - Платон Беседин

– Шкаф-купе, мне нужен шкаф-купе, письменный стол и кухня… да, обязательно кухня…

– Отлично, я тебя поняла.

Лина встала. Смятин отметил, как приподнялась её строгая юбка. Лина вновь увлекла его в мебельные джунгли. Уже целенаправленно. Смятин утвердил массивный стол и пару стульев с высокими, изящными спинками. Дальше выбрали шкаф-купе и кухню. Не стали заказывать лишь книжные полки, это требовало слишком много времени. Смятин, рисуясь, взял мойку из каменной крошки. Ему начинал нравиться этот визит. Главным образом из-за поднимавшейся юбки Лины и её блузки, расстёгнутой на несколько необязательных пуговичек. Пальцы – ногти в алом хитине – листали глянцевые каталоги, бегали по калькулятору и в итоге вывели финальную сумму на белом листе. Смятин её одобрил.

Лина распечатала договор. Подписывая, Смятин подумал о том, чтобы пригласить её в ресторан. По-соседски. Но не решился.

– Наши позвонят тебе через два-три дня. Самой меня не будет. Я должна уехать в Вышгород. На недельку.

Смятин кивнул, радуясь, что не озвучил предложение.

– Тогда до встречи, – улыбнулась Лина.

– До встречи, – буркнул Смятин.

– И, – уронила Лина, когда он поднялся, – мы ведь можем поболтать. По-соседски.

– Можем, – у Смятина пересохло в горле.

– Тогда буду ждать, – улыбнулась Лина. Смятин неловко кивнул в ответ.

* * *

Встреча с Линой вдохновила Смятина. Он наконец-таки заказал мебель. И теперь надеялся на кое-что ещё, позволив думать себе о пуговичках на блузке Лины и длине её юбки. Чудо-библиотека ждала его дома как подарок, а в киевскую квартиру он решил купить что-то временное, простенькое. Пока. До следующего приезда.

Простенькое Смятин отыскал в «Эпицентре» на Позняках. Продавщица оказалась курносой, приветливой и весёлой. Она почему-то решила, что уже видела Смятина.

– Надумали брать? – улыбнулась она. Смятин растерялся. – Напомните, пожалуйста, что вы смотрели.

– Э, полки, книжные полки.

– Точно, вспомнила!

Она подвела его к книжным стеллажам цвета «венге».

– Эти простые, – продавщица показала на открытый шкаф с шестью пустыми секциями, – а эти с дверками.

Смятину подумалось, что мебельные муки его кончились. Стеллажи были хоть и из ДСП, но со стеклянными дверцами, оберегавшими книги от пыли. Почти такие же, как он присмотрел в «Союз-мебели». Но там надо было ждать, а здесь, в «Эпицентре», – забирайте сразу, пожалуйста. Смятин оставил курносой на чай и заказал моментальную доставку. И сам же добрался домой вместе с ней. Толстяк в шапке-гондонке бесстрашно гнал раздолбанную «газель» по заснеженным улицам. И заодно увлечённо ругал Евромайдан:

– Я сразу понял, что разводняк. Понял и не пошёл, а другие пошли. И хера? Лучше жить стали?

Он резко крутанул руль. «Газель» чуть не вписалась в припаркованный красный «Вольво».

– Поставят же, а!

Заносить стеллажи в квартиру водитель-толстяк отказался. Даже за деньги.

– Моё дело – баранку крутить. Таскать мы не договаривались.

Смятин выгрузил стеллажи сам. Перетащил их, разобранные на комплектующие, под навес, едва не разбив стеклянные дверки. Позвонил Грише.

– Вітаю![32] – ответил тот. На заднем плане работал телевизор.

– Привет, привет! – Смятин проглотил таблетку небиволола. – Тут такое дело. Сможете мне быстро книжные полки собрать? Их ещё занести надо.

Гриша задумался.

– Я вже вдома. Але, мабуть, брат зможе. Маєш його номер?[33]

– Так[34].

– Дзвони[35].

Смятин набрал Игоря. Тот долго не отвечал. Но со второй попытки всё-таки отозвался. Смятин быстро объяснил задачи, не слишком разбирая, что говорили ему в ответ. Игорь изъяснялся на жутковатом суржике. Не сразу Смятин догадался, что тот согласен.

Игорь подошёл стремительно. Точно ждал за углом. С собой он привёл истощённого, безмолвного парня. Когда зашли в подъезд, Смятин почувствовал, что от них прёт алкоголем.

– Вы вообще как – собрать полки сможете?

Игорь кивнул, затараторил. Смятин в очередной раз спасовал перед трудностями перевода. В подъезд стеллажи затащили втроём. Лифт, к счастью, работал. В закупоренном пространстве Игорь, даже через хмель, учуял запах, исходивший от полок, поморщился. Смятин ощутил эту вонь ещё раньше, когда разгружал «Газель».

– Что за гадский запах?

– Новая мебель, – вдруг откликнулся до того безмолвный друг Игоря. – Клей, формальдегиды. Уйдёт, не переживайте, – успокоил он, но Смятину не понравилась его недобрая ухмылка в конце.

Вооружившись шуруповёртом, Игорь и его друг быстро собрали книжный стеллаж из шести секций. Смятин проверил, как ходят дверки. Всё было нормально. Если бы не резкий химический запах, от которого, казалось, начинали слезиться глаза. Смятин расплатился. Накинул по просьбе Игоря двадцаточку. Работники ушли, оставив Смятина наедине с полками и агрессивным запахом. Распахнутое окно не помогало.

Ночью едкий запах превратился в чудовище, душившее, отравлявшее Смятина. Ни освежители, ни духи, ни морозный воздух с заснеженной улицы – ничто не спасало. От химической вони слезились глаза, заложило нос. Смятин хрипел, сопел, не мог спать. Он вышел на улицу, проветрился.

У жовто-блакитного турника Смятин остановился. Погуглил: «мебель неприятный запах». Походил по ссылкам. Неприятный химический запах объясняли свойствами новой мебели. Скорее всего, не закрыли швы, и клей источал формальдегиды. Но, судя по репликам, проблема была не столь серьёзной, как в квартире у Смятина. Комментаторы предпочитали ровный, деятельный тон. А Смятину выть хотелось.

Он вернулся домой, зажёг свет во всей квартире. В доме напротив желтело только одно окно. Часы показывали 3:15. Смятин нашёл уксус, развёл с водой. Вымыл полученным раствором книжные полки. Так рекомендовали интернет-советчики. Вроде бы полегчало. Во всяком случае, уже не так щипало глаза. Не выключая света, Смятин лёг спать.

Утром он проснулся с заложенной носоглоткой. Запах стал ещё невыносимее. Смятину хотелось разнести книжные стеллажи в щепки. Он толкнул их в приступе бешенства. Они пошатнулись, но устояли. Смятин с бессильной яростью смотрел на них, и в солнечном свете они казались особенно жалкими и убогими. Даже не грубой подделкой, а издевательским вывертом его мечты – чудо-библиотеки. Мечты, от которой Смятин сам отказался. И выбрал вот это – вульгарное в кричащей дешевизне, примитивное в варварском исполнении.