Адмирал Нимиц - Элмер Б. Поттер

О результатах атаки против «Хирю», проведенной совместно самолетами Мидуэя и 16-го соединения, Нимицу не сообщали до тех пор, пока бомбардировщики не вернулись, а из рапортов их пилотов была составлена общая картина. Депеша с Мидуэя пришла в Перл-Харбор вскоре после 10 часов вечера, а от 16-го соединения — двадцать минут спустя.

Донесение с Мидуэя: «В-17 на пути из Перл-Харбора дважды поразили бомбами дымящийся авианосец по азимуту 320, дальность 170. Замечены два других горящих корабля в том же районе и еще два горящих примерно в 125 милях по тому же азимуту».

Донесение Спрюэнса: «Между 17:00 и 18:00 группы самолетов 16-го соединения атаковали эскадру противника, состоящую из 1 авианосца, 2 линкоров, 2 или более тяжелый крейсеров и нескольких эсминцев. Авианосец поражен несколько раз 500- и 1000-фунтовыми бомбами и, когда был виден в последний раз, сильно горел. Не менее 4 попаданий в линкор, который также загорелся. Один тяжелый крейсер тоже поражен и горит. В 17:50 соединение противника находилось в точке с координатами 30°41′ северной широты, 177°41’ западной долготы, курс на запад, скорость 15 узлов, с юго-востока к нему подходят эсминцы. Три корабля — полагаем, авианосцы, — атакованные ранее, наблюдались на юго-востоке все еще горящими…»

Когда Нимиц дочитал до этого места, он оторвал глаза от текста, и на его лице расцвела та самая «ослепительно белая улыбка». Если «Хирю» сильно горит, а «Акаги», «Кага» и «Сорю», подбитые утром, все еще горят, то все четыре авианосца японцам почти наверняка не спасти. Значит, если Спрюэнс что-либо грубо не напутал — а Нимиц не верил, что Спрюэнс на такое способен, — то победа американцев обспечена. Нимиц немедленно попросил адмирала Дремеля распространить во всех своих подразделениях заранее подготовленное сообщение, выслав копии адмиралу Кингу и генералу Эммонсу: «Вы, все те, кто участвовал сегодня в битве за Мидуэй, вписали славную страницу в нашу историю. Я горжусь тем, что стою с вами в одном строю. И считаю, что еще один день ваших героических усилий завершит разгром врага». Офицер, делавший запись в оперативном журнале командующего (вероятно, повторяя слова Нимица), назвал завершившиеся в тот день операции «началом того, что может стать величайшим морским сражением со времен Ютландского. Его исход, если он станет для японцев настолько неблагоприятным, насколько кажется, буквально покончит с их экспансией. Мы потеряли большой процент опытных пилотов, которых будет трудно заменить».

Кто-то из штаба, дочитав до конца рапорт Спрюэнса, нанес на карту его расчетные координаты на 4 часа утра 5 июня: 30°31’ северной широты и 175°20’ западной долготы. Это стало загадкой, потому что эта точка находилась значительно восточнее последних известных, сообщенных днем координат 16-го соединения. Спрюэнс доложил, что противник движется на запад. Почему же он не стал преследовать его по горячим следам?

Когда на эту аномалию указали Нимицу, тот оказался вмешиваться и даже воспринимать проблему всерьез.

— Я уверен, что Спрюэнс на месте лучше разбирается в ситуации, чем мы здесь, — сказал он. — Не сомневаюсь, что у него для этого есть очень веская причина. Со временем мы все узнаем. И нам, сидя здесь, нечего дергать командира на поле боя.

Некоторые офицеры продолжали ворчать, что Спрюэнс упустил блестящую возможность. Другие еще раз взглянули на карту и решили, что в действиях Спрюэнса есть смысл. Если его эскадра всю ночь станет идти с той же скоростью, то к 4 утра окажется намного восточнее того места, где находилась в 10 вечера, а сбавить ход они не осмелятся, иначе их перехватят и атакуют вражеские подлодки. Отсюда следовал единственно возможный вывод — Спрюэнс идет на восток временно и планирует ночью в какой-то момент повернуть обратно на запад.

От кого он отходит? Если бы линкоры и крейсеры Второго японского флота отделились в полдень от соединения вторжения, то к ночи они могли бы подобрать остатки ударного соединения Нагумо, а затем совместно двинуться на восток. И Спрюэнс, двигайся он на запад, мог бы столкнуться с этими кораблями и, вероятно, подавлен численным превосходством противника в ночном сражении. Поэтому, доказывали некоторые офицеры штаба КТФ, он должен был временно вывести свои корабли из пределов досягаемости японцев, чтобы не столкнуться с ними до рассвета, когда он сможет пустить в ход свои авианосцы.

Не все штабные офицеры согласились с этими доводами, однако адмирал Флетчер, находящийся на тысячу миль ближе к противнику, чем они, очевидно, согласился. Он приказал эсминцу «Хьюз» остаться на ночь возле «Йорктауна», чтобы потопить его в случае опасности захвата. А сам с оставшимися кораблями 17-го оперативного соединения отправился следом за Спрюэнсом на восток.

В ту ночь в штабе КТФ почти никто не спал — все считали, что Ямамото, чья решительность и находчивость были хорошо известны, приложит все усилия для изменения исхода сражения. Первый звоночек прозвенел в 1:30 ночи, когда по кабелю передали, что Мидуэй обстреливают.

— Полагаю, японцы все еще не отказались от намерения высадить там десант, — сказал Нимиц и, повернувшись к Лейтону, который для него «замещал» Ямамото, спросил: — Вы тоже так думаете?

— Да, тоже.

— Несмотря на потери?

— Что ж, японцы — народ упрямый. Если у них есть план, они всегда стараются его выполнять, пока не станет очевидно, что это невозможно.

Через несколько минут по кабелю передали, что обстрел велся с подлодки, которую береговые батареи Мидуэя вскоре отогнали.

В 3 часа ночи американская подлодка «Тамбор» сообщила о «многих неопознанных кораблях» примерно в 90 милях западнее Мидуэя. Час спустя, когда в районе Мидуэя начал заниматься рассвет, «Тамбор» уточнила, что это японские корабли. Когда стало светлее, с подлодки разглядели, что два из них — это тяжелые крейсера класса «Могами». Очевидно, японцы начали претворять в жизнь план вторжения. Адмирал Инглиш, обменявшись депешами с Нимицем, приказал всем подлодкам, патрулирующим район Мидуэя, «полным ходом выдвинуться на позицию в пяти милях западнее Мидуэя». Если противник действительно шел к атоллу, его кораблям придется пройти сквозь грозный строй подлодок.

Однако донесения с разведсамолета Мидуэя быстро изменили картину. Разведчик обнаружил все японские корабли западнее Мидуэя, и все они шли на запад. Это наблюдение подтвердил поступивший незадолго до этого со станции «Гипо» отчет о том, что, по данным радиопеленгации, Второй японский флот идет на северо-запад. Очевидно, противник вместо наступления отходил по всему фронту. Самолеты также сообщили, что за двумя крейсерами класса «Могами» западнее Мидуэя тянется нефтяной след — очевидно, после повреждений. Чуть позднее 8 утра пикирующие бомбардировщики и В-17 с Мидуэя атаковали эти крейсера и доложили минимум о двух попаданиях.

Спрюэнс наконец-то прервал радиомолчание, чтобы предупредить американские подлодки в районе Мидуэя, что он пройдет через их строй, преследуя японские корабли. Его 16-е соединение шло на запад, но находилось лишь в 50 милях севернее атолла, оттесненное ночью на юг действиями противника в районе Мидуэя. Днем 16-е соединение выпустило самолеты для удара по японским кораблям, обнаруженным на северо-западе. Но эти самолеты так и не добрались до кораблей противника, подарив критикам Спрюэнса в штабе Нимица новый довод для осуждения его ночного отхода на восток.