Умельцы - Александр Новиков

…Лена вышла из своего «казино» в девять ноль девять, направилась в сторону метро. Петрухин, мужичок и Купцов двинулись следом. Лента эскалатора неторопливо несла их вниз. Лена выглядела усталой, безучастной. Под глазами легли синеватые тени. Тяжелое это дело — торговать азартом двадцать четыре часа в сутки… Петрухин подумал, что в вагоне Лена может уснуть, но этого не случилось. Женщина встала у дверей, прикрыла глаза. Веки слегка подрагивали. На «Черной речке» она вышла из вагона. Петрухин, Купцов и мужичок, ехавшие в соседних, тоже вышли. На эскалаторе Петрухин приблизился к мужичку, незаметно передал ему купюру. Негромко сказал:

— Спасибо, Валерий Иваныч. Дальше мы сами.

— Справитесь, Дима?

— Груз легкий, Иваныч. Донесем… Спасибо тебе.

— Ну смотри… Понадобится помощь — звони.

От метро Лена пошла пешком. Купцов и Петрухин шли за ней по разным сторонам улицы. Валерий Иванович зашел в кафешку «24 часа», взял сто граммов водки, пиво и бутерброд. Денежка, которую дал ему Петрухин, значительно превышала пенсию ветерана МВД, досталась Валерию Ивановичу, как он считал, даром.

Лена шла по улице, под ярким зонтом. Не оглядывалась. С чего бы ей оглядываться? Откуда ей знать, что следом за ней идут два мужика, которых она не знает и не хочет знать, но которые уже влезли без спроса в ее жизнь. Дождь шелестел по синтетическому грибку зонта, усталая женщина спешила к любимому человеку. Он был убийца, законченный циник. Негодяй. Но и этого она не знала. С ней он был ласковым, нежным и щедрым. Для нее он был ХОРОШИЙ. Добрый и сильный. Настоящий мужчина. Их роман начался совсем недавно, но Лена уже успела влюбиться. Она потеряла голову. Она совершенно потеряла голову и втайне надеялась, что «роман» перейдет в нечто большее.

Лена шла к любимому человеку. Она сильно устала после дежурства, и больше всего ей хотелось лечь спать. Но Сашке — она знала это точно — захочется близости. Он прямо в прихожей положит ей руки на бедра и прильнет губами… и к черту усталость! Женщина шла к любимому человеку. Вслед за ней шли два мужика, которые собирались его отнять. Для них он был просто убийцей.

Купцов:

Мы не знали, куда приведет нас бабенка. Может, к Матвееву. А может — нет. Может, она идет к себе домой. К мужу, детям, к парализованной бабушке.

Вполне возможно, что нам придется ходить за этой Леной неделю. Но в любом случае, рано или поздно, она приведет нас к «Саше Т.»… Здравствуй, Саня. Очень хотим с тобой познакомиться. Тебе это, конечно, не очень приятно, но уж извини! Если бы ты, Шурик, жил по-другому, наша встреча, скорее всего, никогда бы не состоялась. Ты запросто мог бы продолжать работать грузчиком в Вологде. Но ты решил поехать в Питер и «заняться бизнесом». Я ничего не имею против бизнеса. Но твой бизнес, Александр Сергеевич, воняет порохом. А вот это уже не очень здорово. Такой парфюм я не люблю. Не нравится он мне… И запах прозекторской мне тоже здорово не нравится, господин Матвеев. И когда мы — как и положено по законам жанра — защелкнем все-таки на тебе не очень эстетичные, но прочные «браслеты»… извини, но ты сам выбрал этот путь. Анжелке ты сказал, что привык добиваться поставленной цели. Это хорошо. Но мы с Димоном, с капитаном Дмитрием Борисовичем Петрухиным, тоже привыкли добиваться цели… извини.

Много лет я приземлял разных ребятишек. Иногда я даже сочувствовал кому-то из них…

Обстоятельства иногда так складываются — мама не горюй! Мне доводилось даже выводить человека из-под уголовного преследования, хотя формально он был преступник, и я — мент — обязан был его закрыть. Отмазывая его от тюрьмы, я сам совершал преступление, но я спокойно на это шел и совесть моя чиста. Но тебя, Саша Трубников-Матвеев, я подведу к воротам «Крестов». И совесть моя будет чиста. Как там у Вознесенского?

Вызываю тебя, изначальная алчь!

Хоть эпоха, увы, не Ламанч.

Зверю нужен лишь харч.

Человек родил алчь,

Не судья ему нужен, а врач.

Друг, болеет наш дух.

Ночью слышите плач?

Это страсть одиночек — алчь.[17]

При всем моем уважении к Вознесенскому, я думаю, что нужен и палач. Для некоторых характерных мальчиков нужен палач. И строчка в газете «…приговор приведен в исполнение». Расстрел, господа гуманисты, это не наказание. Это защита. Защита человека. Недаром же в послереволюционные годы расстрел именовался «Высшей мерой социальной защиты». И каждая сволочь должна помнить, что за убийство положена пуля… Вот это и есть гуманизм.

…Лена перешла на мою сторону улицы, вошла под арку. Спустя несколько секунд туда же вошел и я. Лены под аркой уже не было. А в глубине замкнутого четырехугольника двора хлопнула дверь подъезда. Теперь — быстро! Из шести подъездов интерес могли представлять только два ближних. До остальных Лена просто не успела бы дойти. Я наугад сунулся в правый подъезд. Угадал. Металлические набойки каблуков стукали по бетону на втором этаже… цок-цок-цок… третий этаж. Определенно — третий. Остановилась. Шорох встряхиваемого зонта. Звяк ключей… Я даже не особо вслушивался. Встряхнув зонт, Лена облегчила мне работу.

Когда дверь закрылась, я не спеша поднялся на третий этаж, посмотрел на веер мелких брызг перед дверью квартиры номер одиннадцать. Вполне возможно, что за этой дверью живет мой ненаглядный «Саша Т.».

* * *

В квартире номер одиннадцать была прописана Иващенко Татьяна Сергеевна, тысяча девятьсот пятьдесят второго года рождения. По квартире легко установили телефончик, и спустя всего час Петрухин позвонил.

— Але, — отозвался мужской голос… Голос «Саши Т.»?

— Будьте добры Татьяну Сергеевну, — попросил Петрухин.

— Она не живет здесь, — ответил голос.

— А вы, простите, муж?

— Если вы по объявлению…

— Да, да, именно по объявлению.

— Опоздали. Квартира уже сдана. Больше не звоните, — сказал мужчина и положил трубку. Петрухин засмеялся.

— Больше, Саша, я не буду звонить. Я в гости к тебе приду.

* * *

На стекла грузового отсека «фольксвагена» нанесли тонировку. Купцов достал с антресолей и принес два старых шезлонга, и партнеры устроились в просторном отсеке с комфортом: в шезлонгах и с термосом. Оставалось дождаться Сашу.

* * *

В «фольксвагене» просидели до вечера. С комфортом. Ни Матвеев, ни Лена не появились… нормальная засада.

— Ерунда все это, — сказал Петрухин. — Нужно идти в квартиру и брать его там. Так мы здесь до морковкина заговенья сидеть можем.

— Он посторонним не откроет, — сказал Купцов.

— А участковому откроет?

— Участковому откроет… может быть. А ты что, знаешь тутошнего околоточного?