Асино лето - Тамара Михеева

Шоколадный щенок носился по палате, Каринка, Маша и Ася носились за ним, а остальные девочки сидели в своих постелях и подвывали от восторга и зависти.

— Аська, она будет длинная, как ящерица!

— Как щетка для обуви!

— Давайте назовем ее Щеткой!

— Щетка, Щетка!

— Нет, она на ящерицу будет похожа, когда вырастет! Надо ящерицей и назвать!

Ася вспомнила ручную Севину ящерицу Юми. У нее были такие же, как у щенка, глаза: темные, кроткие, умные.

— Я назову ее Юми.

— Юми? Что за имя такое — Юми?

— Юми, Юми… Ася, она откликается!

Только Настя Вигилянская с подружками восторгов не разделяла. Она сказала презрительно:

— Тебе не чистопородную собаку подсунули. У нее подпалины слишком большие и хвост торчком. Да еще у хвоста пятно.

Девочки закричали на Настю, что «Подумаешь!» и что «Непородистые еще умнее!», а Ася подумала: «Мне же неважно, чистопородные ли гномы Сева с Горынычем и Еж и чистопородный ли человек Кукумбер», но вслух сказала только:

— Все равно она самая лучшая.

Могла бы вообще ничего не говорить, но девочки на нее смотрели очень уж выжидательно. Настя усмехнулась: мол, что с дурака возьмешь. А Наташка Ястрова возвела к потолку глаза. Ей самой не верилось, что она дружила с Вигилянской и еще недавно считала ее умной.

— Посмотрим еще, что скажет Лена, — сказала отличница Болотова.

Но Лена ничего не сказала. У нее не было слов.

— У меня нет слов! Чья это собака?

— Моя, — Ася сгребла в охапку брыкающуюся Юми.

— Можно было и не спрашивать, — криво усмехнулась Лена. — Откуда?

— Василий Николаевич подарил. У меня сегодня день рождения.

Лена уставилась на Асю. Да в своем ли уме эта Шустова? Чтобы она, вожатая Лена, поверила, что директор… Нет, он, конечно, у них своеобразный человек, но не настолько же!

— Вот что, Прасковья, — стальным голосом сказала Лена. — Меня не интересует, где ты взяла эту собаку, но чтобы через пятнадцать минут ее у нас в корпусе не было. И прекрати врать!

— Я не вру! Мне ее Василий Николаевич подарил! Куда я ее дену?!

— Хватит! Мне надоели твои выходки! Встаем, одеваемся, выходим на зарядку. А ты, Шустова, немедленно иди к Евгению Михайловичу и верни ему собаку.

— Да нет же! — в отчаянии крикнула Ася. Почему Лена никогда ничего не понимает? Почему ей невозможно объяснить?

— Разговор окончен!

Лена ушла, хлопнув дверью, а Ася бросилась на кровать. Юми стала слизывать шершавым языком ее слезы.

— Не отдавай, Ася, — сказала Сашенька Рекунова.

— Конечно, не отдавай!

— Отвези домой, да и все!

— Да нет у меня сейчас никого! — плакала Ася. — Все разъехались!

— Тогда… тогда мы вместе! — вскочила на кровати Аленка Чаплашкина. Настя на нее зашипела, но та не слушала. — Мы ее прятать будем и еду носить из столовой по очереди! И так сделаем, что никто не догадается!

— А то, что после еды бывает, тоже будешь убирать? — пропела Саша Лазарева, тут же возненавидевшая Аленку за предательство их дружбы, ведь договаривались же презирать и изводить эту задаваку Шустову! — Как раз для тебя занятие!

Даша Осипчук огрела Сашу подушкой. Саша завизжала и вцепилась Даше в волосы. Девочки бросились их разнимать, но тут как раз зашел Жора и остановил кровопролитие.

— Она первая! — визжала Саша.

— Сама начала! — кричали девчонки.

— А ну на зарядку всем! — рявкнул Жора.

День рождения был испорчен.

— Она не имеет права! — горячо говорила Варя, когда они шли на зарядку. — Это подарок — значит, это твое.

— Это частная собственность, между прочим, а она распоряжается!

Ася несла Юми на руках. Жора велел бегом бежать до футбольного поля, но девочки и ухом не повели: есть дела поважнее вашей зарядки. Ася девочек слушала вполуха, она обиженно думала: почему же Василий Николаевич не поговорил с Леной? Ведь обещал! И корзинку, и поводок! На поле Жора выстроил ребят в две колоны, а Ася демонстративно села в траву: не будет она делать зарядку! Очень надо! Пусть хоть к директору ведут! Туда-то ей как раз и нужно! Юми выскользнула из рук и стала носиться вокруг ребят, хлопая на ветру ушами. Все гладили ее и пытались поймать. В общем, зарядка была сорвана. Жора укоризненно покачал головой и отпустил ребят без долгих нотаций.

— Я тебя предупреждаю в ПОСЛЕДНИЙ РАЗ: еще одна подобная выходка — и тебя выгонят из лагеря, — так встретила Асю Лена.

Ася вспыхнула и чуть не ответила, что это еще посмотрим, кого выгонят, и что нужен ей вообще этот лагерь с такой вожатой, и что если бы Лена только знала, что…

Но тут на веранду поднялся Василий Николаевич. У него были сонные глаза и мятая рубашка, но в руке он держал плетеную корзинку с крышкой и по-свойски кивнул Асе.

— Лена… Доброе утро, ребята… Можно тебя на минуточку?

Они отошли, и о чем разговаривали — слышно не было, но лицо у Лены вытягивалось и зеленело, а глаза становились большими и растерянными. Потом Василий Николаевич ушел, отдав Лене корзинку и подмигнув как-то сразу всему седьмому отряду, да так ловко, что каждый подумал, что директор именно ему подмигивает. Лена подошла к Асе, и было очень заметно, что ей непросто заговорить. Она протянула Асе корзинку.

— Поводок там, внутри.

Лена тут же ушла в вожатскую комнату и до завтрака не выходила. Но к завтраку она отошла и смирилась, и даже попросила на кухне молока для Юми и маленькую железную чашку. И Асе стала немножко стыдно, что она хотела наговорить Лене всяких грубостей.

Вот и вторая смена закончилась, лето пошло на убыль, и дни, хоть и незаметно, но становились короче. Яблонька вытянулась и окрепла, а яблоки налились соком и теплом.

Всю пересменку Ася возилась с Юми. В лагере почти никого не осталось, тихо было, пусто… Хорошо в лагере на пересменке! Можно вставать, во сколько хочешь, и зарядку можно не делать, и даже не завтракать. Отряд особого назначения, отряд номер семь, получил специальное задание: навести в лагере порядок. Так что пересменка стала для них еще одним Днем Добрых Дел. Они подметали дорожки, убирали пляж, дрова для первого костра третьей смены собирали, почистили малышковый бассейн. А еще несколько раз навестили Кольку. Асе даже разрешили показать Кукумберу Юми, хотя изолятор, конечно, не место для собак.

— Это нашей бабушкиной собаки щенок, — сказал Колька и строго посмотрел на Юми. — Так что я тебе… м-м-м… вроде дяди, и ты меня должна теперь слушаться.

Юми рвалась из Асиных рук, хотела лизнуть Кольку в щеку, и ее мокрый язык метался розовым лоскутком.