Нефритовый Грааль - Аманда Хемингуэй

— Может, это была не такая уж блестящая идея, — признал он.

Тут земля словно взорвалась; во все стороны полетели комья почвы и деревянные щепки, и из пустоты вырвалась фигура. Друзья увидели ее лишь мельком, однако она со всей определенностью походила на человеческую или почти человеческую: существо футов четырех роста было покрыто густым мехом — или это была часть одежды? Повернув голову, оно на миг глянуло на детей; Натан успел рассмотреть лицо, столь густо заросшее бородой и бакенбардами, что кожи почти не стало видно. Глаза от дневного света сузились, превратившись в темные щели. Потом существо развернулось и с невероятным проворством исчезло в лесной глуши. Гномоны стаей устремились за ним.

— Такого просто не может быть, — наконец выговорила Хейзл. — То есть я хочу сказать, что никто не мог остаться в живых, будучи захороненным заживо. Это просто невероятно.

— Надеюсь, он не пропадет, — заметил Натан, — кем и чем бы он ни был.

— И что нам теперь делать?

— Полагаю, возвращаться домой. — После пережитого волнения навалилась слабость. Ребята наконец приходили в себя: дыхание, прежде частое от нервного напряжения, сделалось ровнее. Гувер, повесив одно ухо, навострил другое в ожидании дальнейших указаний.

— Домой — это здорово, — согласилась Хейзл.

Друзья отправились к Натану, чтобы выпить чаю и обсудить в Логове события дня. И лишь придя к себе домой, Хейзл спохватилась, что не вернула прабабушкины подковы на место. Ничего страшного, уверяла она себя; прабабушка не заметит. Конечно, можно было еще раз сбегать к Натану и забрать подковы, но ведь у нее столько невыученных уроков! Анни всегда настаивала на том, чтобы Натан делал домашнее задание на понедельник в пятницу вечером или в субботу утром, а Лили Бэгот была хотя и любящей, но менее скрупулезной матерью. В итоге, когда Натан перешел в другую школу, Хейзл некому стало подстегивать, и она частенько откладывала уроки на воскресный вечер.

Девочка сидела за письменным столом спиной к двери, углубившись — или, по крайней мере, пытаясь углубиться — в сочинение по истории; громко включив плеер (наушники вбивали «Lemonjelly» непосредственно в головной мозг), она не расслышала, как кто-то вошел. Чья-то рука схватила Хейзл сзади за шею; с нее сорвали наушники и резко развернули в кресле. Девочка увидела прямо над собой лицо Эффи Карлоу. Со столь близкого расстояния казалось, что лицо это состоит лишь из крючковатого носа и злых глаз. Внезапный испуг отступил, освобождая место одному страху.

— Воровка, — заявила прабабка. — Где они? Что ты с ними сделала?

— Мы просто позаимствовали их на время, — задыхаясь, оправдывалась Хейзл, поняв, что изобразить удивление не получится. — Честное слово, я собиралась вернуть их на место. Я просто забыла. Прости меня…

— Зачем они вам понадобились?

— Нам было нужно железо, — принялась объяснять Хейзл. Сердце неприятно колотилось — даже сильнее, чем днем, в лесу. — Чтобы… чтобы защищаться.

— От чего?

— От тварей. — Хейзл попыталась придумать более-менее убедительную отговорку, но не преуспела. Почему-то у нее никогда не выходило врать прабабке. — Вроде… вроде духов. Во всяком случае, не совсем духов, а… Натан говорит, они называются гномоны. Они из…

— Из другого мира? — Угроза понемногу исчезала с лица Эффи; на губах заиграла полуулыбка. — Так-так-так. Стало быть, юный Натан все же не был осторожен, верно? А ведь я его предупреждала. Я должна узнать об этом больше. Тебе придется принести мне еще знаки — от него и его матери. Я израсходовала последний волос Анни.

— Так, значит, это твоих рук дело? Натан сказал, что Анни потеряла сознание, когда была в Лондоне. Ты во всем виновата!

— Я немного ошиблась. Да и вообще — все это ты. Ты принесла мне волос. Умница, девочка.

— Я не хотела, — запротестовала Хейзл едва не умоляющим тоном. — Браслет… он запутался, это произошло случайно; а ты взяла его. Я же не знала, что ты задумала.

— Ну вот, теперь знаешь! — рявкнула Эффи. — Принеси мне еще несколько волос. Можешь снять их с ее расчески, когда снова пойдешь в гости. И что-нибудь от мальчишки. И никаких отговорок! Это важно. Попроси его отрезать прядь волос. Мне нужна надежная связь.

— С чего я стану его просить о таких вещах? — взбунтовалась Хейзл. — Глупость какая!

— Скажи, что будешь носить его прядь на сердце, — издевательски проговорила Эффи.

— Ни за что. Мы же друзья. Он подумает…

— Да плевать мне, что он подумает. Сделай, что я сказала, и все тут.

— Я не увижусь с ним до следующих выходных, — в отчаянии воскликнула Хейзл.

— Тогда отправляйся к ним в гости завтра, принеси что-нибудь из его комнаты. Туфлю… нет, лучше даже носок — то, что он носил на теле. Подходящее для плетения чар.

— Я не верю в магию.

— Тогда тем более ничего страшного тут нет, верно? — Старуха села на кровать, наблюдая за девочкой.

Правнучка внезапно осознала, как Эффи ужасна: со всей ее силой в изможденном теле, мертвой хваткой узловатых рук, с пронизывающим взглядом черных глаз под мешковатыми веками. Старуха моментально сделалась в комнате главной, безразличная к характерному для подросткового жилища беспорядку; она превратила уютную норку Хейзл в шаткое, ненадежное убежище, куда легко проникнуть. Стоило Эффи здесь появиться, как ее темная, коварная сущность пропитала собою весь дом, наполнив его новыми тенями, отголосками страха. Уж лучше жить с папой, подумала Хейзл; во всяком случае, она знала, чего от него ожидать. А еще лучше было бы, если бы они оба куда-нибудь подевались…

— В том, другом мире, что снится Натану, магия существует, да? Он перемещается туда с помощью магии — и переносит сюда волшебных существ. В это ты веришь?

— Наверное. Только это совсем другое. — Хейзл вспомнила, что Натан рассказывал ей об Эрике. — Там магия — сила, вроде электричества. Она реальна. А здесь магия — всего лишь суеверие. — Несмотря на страх перед прабабкой, Хейзл упрямо сжала губы.

Эффи рассмеялась, обнажив неровные зубы:

— Суеверие! О да, и суеверию находится применение! Я пользовалась им даже очень и очень часто. Магия реальна и здесь, дитя мое. В нашем мире существуют свои твари-оборотни, свои измерения в воображении. А некоторые из нас рождаются с определенными способностями — Даром — делать вещи, на которые не способны другие, жить дольше прочих. Знаешь, сколько мне лет? — Эффи подалась вперед; в лице ее читались одновременно насмешка и угроза. — Ты зовешь меня прабабкой — так называли меня в детстве и твоя мать, и бабка, и до нее. Видишь ли, люди забывчивы. Я заставляю их забывать. Одно заклинание — и я снова лишь старая Эффи Карлоу, хотя никто не знает точно, сколько мне лет; все довольствуются определением «старая». Будь я молода, меня начали бы подозревать; а старики вечно где-то рядом. Никому нет дела до того, сколько еще они протянут.