Нефритовый Грааль - Аманда Хемингуэй

— Ровена? Это вы? Говорит Анни Вард. Кажется, я нашла ваш запрет.

Ровена Торн примчалась через час, притащив за собой, словно пуделя на поводке, адвоката.

— Все правильно, это он, — подтвердил юрист, изучив документ. — Правда, уже не оригинал — тот наверняка истлел, если был составлен так давно, как вы утверждаете. Перед нами обновленный вариант, составленный в девятнадцатом веке; тем не менее, он имеет ту же юридическую силу. Теперь у нас и впрямь есть шанс доказать, что продажа чаши незаконна.

— Это я нашла бумагу, — сказала Анни. — По-моему, это несправедливо. Дети так тщательно искали, а я наткнулась на нее совершенно случайно.

— Тебе причитается награда, — сообщила Ровена. — Пятьсот фунтов. Сожалею, но больше предложить не могу, поскольку намерена оставить чашу у себя, не для продажи, а значит, не выручу за нее денег. Мне хотелось бы сделать что-нибудь и для вашего мальчика с друзьями. Шоколад? Или можем все вместе отправиться на роскошный ужин?

— Было бы супер! — обрадовалась Анни. — Только не надо денег.

— Глупости! Всем нужны деньги, если только человек не дурак и не сумасшедший. А ты удивительно умная девушка. Бери — и дело с концом. Не сомневаюсь, что ты потратишь все на сына — матери всегда так делают. Он хороший парнишка и не так уж избалован. Не отказывай мне — я должна тебе больше, чем просто деньги. Я законная владелица чаши и осознала это, едва увидев ее. Я бы отдала душу, чтобы вернуть ее.

— Не надо так говорить, — ощутив внезапный озноб, предостерегла Ровену Анни. — Я знаю, что ваши слова не всерьез, и все же…

— Очень даже всерьез, — возразила Ровена.

* * *

Вечером Натан пригласил на ужин Хейзл и Джорджа. Все трое наперебой расспрашивали Анни о находке, а потом рассуждали, что произойдет теперь и удастся ли Ровене в самом деле вернуть Грааль.

— Решение в руках суда, — с умным видом заявил Джордж. Недавно, посмотрев судебную драму по телевизору, он решил, что всю жизнь мечтал стать адвокатом, и теперь изо всех сил стремился овладеть соответствующими речевыми оборотами.

— Если в запрете говорится, что чашу нельзя продавать, то им придется вернуть ее миссис Торн, верно? — спросила Хейзл.

— Не думаю, что в бумаге имеется столь однозначное указание, — отозвалась Анни, — в юриспруденции так всегда. Даже если суд решит, что сам акт продажи незаконен, может встать вопрос доказательства принадлежности самой Ровены к роду Торнов.

— Она точно из Торнов, — сказал Джордж, позабыв свои судейские манеры. — Все это знают. А других Торнов не осталось.

— Не уверена, — нахмурившись, проговорила Хейзл. — Наверняка есть какие-нибудь дальние кузены и кузины и прочая вода на киселе, как в любом семействе. Я тоже в некотором роде Торн. Моя прабабка из Карлоу, а они — потомки Торнов. Наверно, по всей округе расплодились сотни Торнов.

— Может, и ты заявишь свое право на чашу? — поддел подругу Джордж.

— Ты что-то совсем притих, — сказала Анни, обращаясь к Натану: тот почти не принимал участия в общей беседе. — Как пообщался со своим чужеземным другом?

Хотя Натан и обрадовался находке, голова у него была забита совсем другим.

— Эрик, — рассеянно произнес он. — Его зовут Эрик.

— Ты водил его познакомиться с дядей Барти?

— Нет. Пока еще нет. Обязательно свожу. Ему нужно много и хорошо питаться. Эрик потрясающий человек. Он так быстро выучил английский, а еще у него лиловые, темно-лиловые глаза, как фиалки, и ему… ему нравятся «Звездные войны».

— Похоже, он классный, — заметила Хейзл. Из-под бахромы волос смотрели сузившиеся в щелки глаза. Им с Натаном пока так и не удалось пообщаться наедине.

— Он самый классный, кого мне доводилось встречать, — подтвердил Натан.

Позже, когда Хейзл и Джордж разошлись по домам, Анни попыталась вытянуть из Натана что-нибудь об Эрике — без особого успеха.

— Он рассказал тебе, откуда взялся?

— Да, мы беседовали об этом, — произнес Натан, тщательно выбирая слова. Увидев на лице Анни выжидательное выражение, мальчик добавил: — Мали. Так он сказал.

— Та Мали, что в Африке?

— Наверно. Если нет другой Мали где-нибудь еще. Он… не очень ясно выразился.

— А мне показалось, ты сказал, что он очень хорошо говорит по-английски, — несколько резковато заметила Анни. — Как бы то ни было, ни разу не слышала, что у людей в Мали глаза лилового цвета.

Эту реплику Натан и вовсе оставил без ответа.

* * *

Мальчик точно знал, что ночью ему приснится другой мир: после встречи с Эриком он казался еще ближе и реальнее; Натан почти верил в то, что, если приложит определенные усилия, сможет попасть туда наяву — в грезах, а не во сне. Его манила и пугала эта мысль — он словно отдалялся от собственного мира; так что в итоге мальчик решил не пробовать. Ночью он погрузился в сон — краткий и неглубокий, а проснувшись, снова очутился в городе — Аркатроне. Теперь он знал название города: Аркатрон, город Йинда. И сразу же Натан ощутил, что сделался еще более реальным и видимым, нежели прежде, и постарался мысленно вернуть себя в состояние бестелесного присутствия — тщетно. Он опять оказался в галерее с изогнутыми колоннами: в искусственном свете он чувствовал себя особенно уязвимым. Оглядев себя, мальчик понял, что на нем пижама; впредь придется ложиться спать в нормальной одежде, решил он. Натан чувствовал себя очень неловко, разгуливая по чужой вселенной в таком виде. Конечно, существовали прецеденты: дети в «Питере Пене», Артур Дент в «Автостопе»; вот только в мире, где запрещена художественная литература, их все равно никто не знал.

Он двигался по галерее, перебегая от колонны к колонне, готовый спрятаться любой момент. В дальнем конце дверь в комнату распахнулась, и появился Грандир — как всегда, в белой маске, в сопровождении человека в лиловой сутане, которого Натан однажды видел на голограмме. Чуть позади шла женщина, Халме; на ней тоже была маска — изящный отпечаток ее собственного лица из какого-то темного, поблескивающего на свету материала. На сей раз она облачилась в одежды бледно-сиреневого цвета, край мантильи, обернутый вокруг шеи, защищал горло. И все же мальчик без труда узнал Халме: должно быть, маска подгонялась по чертам ее лица, а осанка и грациозность движений выделяли ее из всех прочих. Мужчины не взглянули в сторону Натана, однако женщина, миновав колонну, за которой он укрылся, на миг задержалась и оглянулась.

Натан следовал за ними, сколько мог; его раздражало, что теперь приходится все время прятаться. Им встретились всего несколько человек: увидев Грандира, все они замирали на месте, предположительно из чувства почтения, пока он не прошествует мимо. Тогда Натан, улучив момент, перебегал к следующему укрытию — или его подобию, прячась то за углом, то в дверном проеме. Они миновали множество коридоров, извивающихся и пересекающихся, словно ходы лабиринта, и поднимались по лестницам, которые начинали вращаться по спирали, если нажать на кнопку: так с эскалатора можно было сойти в любом удобном месте. Халме больше не оборачивалась, а Натан продолжал гадать, чувствует ли она его присутствие. Она все время держалась позади мужчин — мальчик был уверен, что не из раболепия, а лишь потому, что их тихий, вполголоса, обмен репликами ее вовсе не интересовал.