Балканский тигр - Дмитрий Черкасов

Следующим утром распечатка полученной с сервера ФАПСИ информации легла на стол начальника русского отдела в Лэнгли. Он просмотрел десяток страниц, отчеркнул важные, по его мнению, разделы и отдал специалистам для более тщательного перевода и обработки. Запрос о Конноре и Рокотове попал в их число.

Пятьсот тысяч долларов, полученные бывшим директором российского Федерального Агентства Правительственной Связи и Информации за лоббирование интересов фирмы «Сименс» при закупке оборудования для своей конторы, даром не пропали: разведка США отныне имела свежайшую информацию из самых недр секретного учреждения. Все без исключения компьютерные блоки были оснащены передатчиками и опломбированы. А по личному распоряжению директора их было запрещено вскрывать российскому обслуживающему персоналу. Регламентные работы проводили только западногерманские специалисты с белозубыми улыбками и внимательными глазами кадровых офицеров разведки.

Денежки, поступившие на счет высокопоставленного чиновника, окупались для Лэнгли тысячекратно. Каждый Божий день.

* * *

Владислав вел машину крайне аккуратно. Ее подвеска, блокировка дифференциала и тормоза, можно сказать, дышали на ладан, а поломка транспортного средства в планы биолога не входила. Машине предстояло медленно, но верно протащить свой бренный кузов с восседающим в нем водителем не меньше ста километров.

Дорога была под стать самодвижущейся рухляди — сплошные ухабы, колдобины и ямы. В некоторых угадывались воронки от снарядов или бомб. Месяц назад на этом рубеже шли тяжелые бои с применением танков. «Славно я их одурачил, — Рокотов притормозил перед очередной осыпавшейся ямой, выкрутил руль и переполз опасный участок. Средняя скорость, с учетом постоянных остановок для осмотра пути, не превышала пятнадцати километров в час, — но злоупотреблять этой легендой нельзя… Максимум — еще сутки, пока солдатики не доберутся до своих. В УЧК далеко не все поверят в сказку о контрабандисте и злых бойцах Аркана, рассекающих по реке на патрульном катере. И объявят охоту на диверса, который выдает себя то за американца, то за „беспошлинного торговца“. Так что с завтрашнего утра придется передвигаться скрытно. Ну, думаю, до завтра я уже доберусь до нужной точки. Сейчас только час дня. Засветло к горам подъеду. Камуфляж со мной, а днем албанские патрули предпочитают на дороги не соваться. Если и встречу кого, эдак пару-тройку бойцов, то как-нибудь справлюсь…»

Собираясь в путь, Влад позаимствовал у юных косоваров черную куртку и берет с эмблемами Армии Косова и красно-черный албанский флаг. Полотнище площадью в половину квадратного метра биолог прицепил к хворостине, чтобы в любой момент можно было выставить флаг из окна или присобачить на капоте машины. Куртку он бросил слева, на пассажирское место, прикрыв ею автомат, а берет нацепил на макушку.

Столкновения с югославской армией можно было не опасаться. Сербы откатились — на север и восток, и территория, по которой тащился «лэндровер», фактически никем не контролировалась. Если кто сюда и захаживал, так это небольшие отряды косоваров.

Рокотов свернул к обочине и остановился. Нужен был перерывчик. Перекусить, покурить и дать роздых ноющим рукам и ногам, не привыкшим к управлению английским автомобилем.

Биолог съел лепешку с куском вяленого мяса, запил стаканом воды с растворенными в нем тремя таблетками аскорбинки, закурил и полез в сумку, где лежали прихваченные у албанцев запасные магазины к «Калашникову».

Влад извлек скальпель, чтобы разрезать скреплявшую их изоленту. Привычка соединять вместе по два-три рожка с патронами его раздражала. Насмотревшиеся дешевых боевиков сербы и косовары готовы были замотать скотчем все имеющиеся у них магазины. В результате те не лезли в подсумки и здорово мешали. К тому же Рокотов знал, что в нормальных диверсионных и разведывательных частях специально учат этого не делать — связанные между собой рожки в любой момент может переклинить; в условиях боя, когда приходится ползать на брюхе, в патронную коробку набивается земля и песок; изоляционная лента либо бликует, либо своим ядовито-синим цветом выдает местоположение бойца. Все это ведет к потерям времени при перезарядке оружия и потерям среди личного состава. Кажущееся преимущество переброски сдвоенного магазина оборачивается зачастую печально.

Голова у Владислава была набита всевозможными полезными сведениями, которые он почерпнул в экспедициях. Порой вместе с учеными в поле выходит самый необычный люд — от бичей до отставных ликвидаторов КГБ, и простому биологу оставалось только слушать их рассказы и мотать на ус.

Разрезав последнюю ленту, Рокотов аккуратно сложил магазины и отошел в сторону по малой нужде. Поливать колесо своего автомобиля он не собирался. Чай, не космонавт[29].

Перепрыгнув песчаный холмик на обочине и сделав свое мокрое дело, биолог уже собирался вернуться к «лэндроверу», но тут его внимание привлекли характерные венчики листьев на разросшихся вдоль дороги кустах.

«Ха! — Влад сорвал листочек и растер его между пальцами. — Гражданин Конопелько Гашиш Марихуанович… Чья то делянка. Смотри-ка, все прополото, взрыхлено. Хозяин — человек явно рачительный и понимающий толк в сельском хозяйстве. — Он окинул взглядом угодья. — Да тут соток десять засеяно! Пыхать — не перепыхать… Как поет Филипок: „Я поднимаю свой кальян, чтоб пыхнуть за твое здоровье…“ Эх, сюда бы нашу питерскую братию! Ноги бы мне целовали до колена. Особенно Вестибюль-оглы…»

Соседом Рокотова в его мирной жизни в Питере был маленький оборотистый азербайджанец, промышлявший торговлей марихуаной в вестибюле метро «Нарвская». Почему-то только там он сбывал свой лечебный продукт, заставляя страждущих тратиться на лишний жетон. За что и получил погоняло Вестибюль-оглы. Окрестные наркушн всерьез подозревали его в сотрудничестве с метрополитеном имени Ленина, которому он обеспечивал бешеную проходимость своим местом торговли.

Несмотря на большой наркооборот, маленького азербайджанца никак не удавалось поймать за руку. На него устраивали облавы, били в отделении милиции, врывались с обысками посреди ночи… На последних Владислав постоянно присутствовал в роли «почетного понятого», ибо его квартира располагалась дверь в дверь с обиталищем Вестибюль-оглы. Зевающий биолог привычно расписывался в протоколе обыска, журил смущенных оперативников за неурочный подъем и на следующее утро встречал улыбающегося соседа в переходе метро. По праздникам Вестибюль-оглы непременно вручал «русскому брату» — канистру коньячного спирта и предлагал «захаживать на косячок». Спирт Рокотов брал и, в свою очередь, не позволял местечковым пинкертонам подбросить азербайджанцу чужую наркоту, пристально следя за всеми их передвижениями при обыске. У биолога с наркоторговцем был уговор: если Вестибюль-оглы попадается с поличным, то это его проблемы. Но участвовать в подтасовке доказательств Влад не будет.

Дитя гор уважал соседа и оберегал его квартиру во время владовских командировок.