210 по Менделееву - Александр Смоленский

– Ни в коем случае, ни в коём случае, Сашенька! – поспешил откреститься Эленский. – Я только…

– Всё! Прости, с меня достаточно, – решительно прервал Александр растерявшегося бывшего олигарха. – Позвольте за сим, господин Эленский, откланяться. Пока! И советую больше ни с кем не обсуждать данную тему.

Духон развернулся и быстро пошагал в сторону отеля.

Отставной полковник Мацкевич и Багрянский уже ждали его в лобби. Леонид Сергеевич явно чувствовал себя неуверенно. Александр сразу заметил, что вид у него весьма озабоченный.

– Здравствуйте, товарищ Тарасюк! Что это с вами? Устали от перелета? Еще раз простите, что сорвал вас с места. Границу прошли нормально?

– Здравствуйте, дорогой начальник, – нашел в себе силы ответить на приветствие Мацкевич.

– Он что-то в себе держит, а не говорит, – пожаловался Багрянский. – Ждал тебя.

– Да-да, Александр Павлович, я объясню… Надо же, такой сюрприз…

Речь Леонида Сергеевича была сбивчивой и непонятной.

– Вы сейчас отдохнете, потом мы пообедаем и все друг другу поведаем. Видите, в вашу честь уже говорю рифмами, – рассмеялся Духон. И, уже обращаясь к Багрянскому, спросил: – Кстати, ты не забыл забронировать для полковника номер?

– Конечно, не забыл… – ответил журналист.

– Ну и отлично.

Друзья проводили гостя в номер и вернулись в лобби, точнее – в бар при лобби.

– Что из-под тебя хотел Эленский? – сгорая от любопытства, поинтересовался Багрянский, когда на столике перед ними появились две порции «Джеймесона» и эспрессо. – Саша, ты просто сам не свой.

– Станешь тут «не своим»… – зло обронил Духон.

– Давай колись. Что опять вытворил Эленский?

– Горбатого могила исправит! Типичный Азеф! Помнишь, был такой знаменитый провокатор до Октябрьской революции? И на большевиков работал, и на меньшевиков, и на царскую охранку. Причем бабки успешно драл со всех. Эленский, похоже, Азеф новой формации.

– Я тебе задал конкретный вопрос, а ты про Азефа. Облегчи душу.

– Ты не поверишь! В его голове, видимо, что-то сломалось. Якобы мы были связаны с погибшим Люсиновым и поэтому приехали сейчас сюда. Борис так и выразился, что, мол, мы не случайно оказались в нужное время и в нужном месте…

– А я что говорил? Скотланд-Ярд тоже так подумал, – засмеялся Багрянский.

– Тут, Лёвушка, не до смеха, – задумчиво произнёс Духон. – Представляешь, если так думает не только Борис? В данном случае он, возможно, выполнял задание людей из МИ-5. Но так или иначе, подозреваю, что Эленский наверняка имеет свои личные цели…

Багрянский вытаращил глаза.

– Какие у него могут быть цели?

– Ну, представь себе, Лёвушка: Борис заподозрил, что покойный Люсинов занимался за его спиной левым бизнесом – торговлей контрабандными радиоактивными материалами…

– Ну?

– Вот тебе и ну, баранки гну! – раздражённо откликнулся Духон. – Что тут непонятного?! Эленский по природе своей скроен так, что ни за что не упустит случая влезть загребущими лапами в чужой карман. Если где-нибудь запахло деньгами, то он тут как тут. Нюх у него на такие дела как у охотничьей собаки. Вот сейчас он и тыркается во все дырки, пытаясь докопаться, чем и как занимался за его спиной покойный Люсинов. Поэтому и в нашу сторону решил пробный шар забросить.

– Хитер, брат, хитер… – философски изрёк Багрянский и недоумённо пожал плечами. – Такие типы видят в других только то, что сидит в них самих.

– Могу сказать одно, Лёвушка. Мы правильно поступили, что вызвали в Лондон Леонида Сергеевича. Клубок тайн лондонского андеграунда оказался не только сложным, но и весьма странным.

Сняв очки в золотой оправе, Духон усиленно помассировал переносицу.

– И то верно, – тяжело вздохнул Багрянский. – Чует моё сердце, Саша, с огнём играем.

– Тем интереснее жить! Будем ждать, когда отдохнет наш аналитик.

Когда наконец Мацкевич спустился из номера в бар, он искренне удивился:

– Вы так здесь и сидите, друзья? То-то звоню в номер одного, другого, а там – молчок. Теперь понятно почему. Ну что ж, готов вам внимать, господа.

– Нет уж, сначала обедать. И незамедлительно! – воскликнул Духон. – Там и поговорим. Только скажите, Леонид Сергеевич, обязательны ли вам белые скатерти за обедом?

– Обижаете. Мы и на газетке могём. За годы службы всякое бывало. И на скатертях, и на газетке, словом, где пир слаще…

– Тогда только в «Адли»! – перебил его Багрянский. – Там всем нам будет удобнее. Без скатертей. Точно.

– Отлично. Тогда вперед! – призвал Александр и решительно направился к выходу.

– Подождите, я хоть пальто захвачу, – засуетился Мацкевич.

– Не надо, это тут, за углом, – тоном знатока Лондона сообщил Багрянский.

Спустя пять минут они уже сидели за любимым деревянным столиком (таковыми практически везде меблированы пабы) и в ожидании еды потягивали «Гиннесс».

– Рассказывайте, зачем призвали под свои знамена? – поинтересовался Мацкевич.

– Сейчас навалим воз и маленькую тележку, – приготовился рассказывать Лев, но его опередил Духон.

– У меня получится коротко и ясно. Без твоих живописаний, – с присущей ему безаппеляционностью заявил он.

В течение последующих сорока минут Духон, которого то и дело перебивал Багрянский, посвящал аналитика в детали допроса полицейских по поводу смерти Люсинова, собственного присутствия на его похоронах и разводок господина Эленского.

Мацкевич, как могло показаться со стороны, слушал вполуха, пока, наконец, повествование не коснулось посещения приятелями замка в Форестхилле, странной встречи с леди Соутбридж и, главное, загадочной и неожиданной смерти её друга, некоего химика Алекса Лэнга. Не скрыли приятели и того факта, что нежданно-негаданно хозяйка замка преподнесла в дар Духону неизвестную картину английского живописца, хотя последнее не произвело на Мацкевича практически никакого впечатления.

– Оставим живопись за скобками данного обсуждения, – коротко и ясно предложил он. – Давайте о леди и ее друге…

– А мы, собственно, все рассказали, – с неохотой признался Александр.

Но Багрянский, задыхаясь от нетерпения, стал излагать версию о вероятной связи гибели Люсинова с кончиной Алекса Лэнга.

Мацкевич, сбитый с толку его обильными словоизлияниями, не выдержал:

– Стоп, коллеги дорогие! Так не пойдёт! Пусть говорит кто-нибудь один. И лучше, чтоб Александр Павлович.

– Это ещё почему? – обиженным тоном спросил Лев. – Я всё-таки старше по возрасту. И потом, версия общая…

– А Александр Павлович все-таки мой работодатель, – просто объяснил Мацкевич.