Круглосуточный книжный мистера Пенумбры - Робин Слоун

Пенумбра качает головой.

– Это была компания Стандарт Ойл.

Он улыбается: поймал нас. Болтает виски в стакане и говорит:

– Вы сумели пробраться в сюжет, который развивается уже очень долго. Иные из нашего братства сказали бы, что ваша компания, дитя мое, ничем не отличается от остальных, создававшихся прежде. А некоторые сказали бы, что за пределами Каптала никто и никогда не был нам нужен.

– Некоторые типа Корвины, – замечаю я.

– Да, Корвина, – Пенумбра кивает. – И другие тоже.

Он окидывает взглядом нашу троицу – Кэт, Нила, меня – и тихо продолжает:

– Но я рад, что на моей стороне вы. Не знаю, понимаете ли вы, насколько это будет историческое дело. Методы, разработанные нами за столетия, в союзе с новейшими инструментами… Я верю, у нас получится. Я это чувствую.

Втроем – Нил читает инструкции с моего ноута, а Пенумбра подает детали – мы в первый раз собираем Бурческоп-3000. Части вырезаны из гофрированного картона, и когда щелкаешь по нему пальцем, получается довольно громкий хлопок. Сцепленные, как предусмотрено, они образуют необъяснимо прочную конструкцию. Она состоит из наклонной подставки для книги и двух стрел над ним, в каждой – хитрое гнездо для фотика – по одному на каждую страницу книжного разворота. Аппараты присоединены к моему ноуту, на котором сейчас запущена программа «Бурческан». Программа, в свою очередь, сбрасывает изображения на винчестер, матово-черный терабайтник, встроенный в тонкую коробочку для игральных карт. Коробочка – элегантная озорная деталь от Нила.

– А кто, напомни, придумал эту штуку? – спрашивает он, прокручивая инструкцию.

– Чувак по прозвищу Бурчала. Он гений.

– Я бы его взял на работу, – замечает Нил. – Хороший программист. Выдающееся чувство пространственных соотношений.

Я открывают свой «Перечень птиц Центрального парка» и укладываю в сканер. Конструкция Бурчалы не очень похожа на гугловскую – тут нет паучьих манипуляторов для листания, и эту часть работы приходится выполнять вручную, как и нажимать фотоспуск – однако она работает. Ширк, пых, чпок. Миграционный маршрут странствующего дрозда улетает на замаскированный винчестер. Потом я разбираю сканер обратно на плоские картонки, а Кэт засекает время. Сорок одна секунда.

С этой приблудой за плечом я сегодня чуть за полночь вернусь в Читальный Зал. Он будет целиком в моем распоряжении. Со всей возможной поспешностью и скрытностью я отсканирую не одну, а две книги, и покину место действия. Декл предупредил, чтобы я управился и смылся, не оставив следов, до первого света.

Едва пробило полночь. Я торопливо шагаю по Пятой авеню, разглядывая темную массу Центрального парка на той стороне дороги. Деревья – черные силуэты на фоне серо-багровых разводов неба. Из машин на улице – только желтые такси, уныло кружащие в поиске седоков. Одно из них моргает мне фарами, я отрицательно мотаю головой.

Деклов ключ звякает у входной двери Festina Lente, и вот я внутри.

В темноте мигает одинокий красный огонек, но я получил вводную от Декла: это беззвучная сигнализация, связанная с пультом в одной сугубо частной охранной фирме. У меня учащается пульс. Только тридцать секунд есть на блокировку, и я спешу ввести код: 1-5-1-5. Это год, когда умер Альд Мануций – или, если вы подписываетесь на версию Неразрывного Каптала, год, когда он не умер.

В холле темно. Я вынимаю из сумки налобный фонарик и прикрепляю его на голову. Налобный фонарь вместо карманного посоветовала Кэт.

– Сможешь спокойно переворачивать страницы, – сказала она.

Луч света выхватывает логотип на стене, прописные буквы отбрасывают четкие тени. Меня посещает мысль о кое-какой внеплановой диверсии – вдруг получится стереть их базу книжных пиратов? – но я решаю, что и главная моя миссия уже достаточно рискованна.

Я крадусь сквозь безмолвные пространства внешнего офиса, обшаривая лучом налобника кабинки слева и справа. Холодильник бормочет и жужжит; многофункциональный принтер одиноко мигает; по мониторам пляшут скринсейверы, озаряя комнату слабыми голубыми отсветами. Больше никакого движения, никаких звуков.

В кабинете Декла я не утруждаю себя переодеванием и не думаю вынимать из кармана мобильник. Слегка нажимаю на книжный стеллаж и удивляюсь тому, как легко расходятся и вращаются полки, плавно и бесшумно.

Эти тайные двери и впрямь отлично смазаны.

Дальше сплошная чернота.

И внезапно мое предприятие видится мне совсем иным. До этой секунды я представлял себе Читальный зал, каким он был вчера днем: ярким, оживленным, и если не приветливым, то хотя бы хорошо освещенным. А теперь я смотрю, можно сказать, в черную дыру. Это космический объект, откуда не могут выскользнуть ни материя, ни энергия, и я сейчас спущусь прямо туда.

Я направляю фонарик вниз. Придется не спешить.

Надо было спросить Декла, где выключатель. Почему я не спросил, как зажечь свет?

Мои шаги отдаются тягучим эхом. Выхожу из коридора в Читальный зал, там кромешная темень, самый черный вакуум, какой только мне приходилось видеть. Еще и лютый холод.

Я делаю шаг и решаю направлять луч вниз, а не вверх, потому что, когда я смотрю вниз, свет фонарика отражается в гладком камне, а когда смотрю вверх, просто рассеивается и исчезает.

Я хочу отсканировать мои книги и поскорее свалить отсюда. Сначала нужно найти тот самый стол. Столов десятки. Но это не составит особого труда.

Я обхожу комнату по периметру, ведя пальцами вдоль полок, прыгая по кочкам корешков. Второй рукой я ощупываю пространство вокруг, как мышь усами.

Надеюсь, мышей тут нет.

Вон там. Луч фонарика выхватывает край стола, и тут же я вижу массивную черную цепь и книгу, которая ею скована. На обложке высокие серебряные буквы, ярко блеснувшие в свете налобника: МАНУЦИЙ.

Первым делом я извлекаю из сумки ноут, затем разобранный каркас Бурческопа. Сборка в темноте идет труднее, я бесконечно долго вожусь с прорезями и язычками, боясь поломать картон. Потом я достаю фотики и на пробу щелкаю одним. Молния вспышки на яркую микросекунду освещает все подземелье, и я тут же досадую на себя, поскольку зрение мое чуть не отключилось, в глазах плывут крупные фиолетовые кляксы. Я моргаю и жду, и думаю о мышах, и/или рукокрылых, и/или минотавре.

Мануций поистине гигант. Даже если бы он не был прикован, не знаю, как можно такую книгу отсюда вынести. Чтобы затащить книгу на сканер, мне приходится неуклюже взять ее в охапку. Страшно, что картон не выдержит нагрузки, но физика сегодня на моей стороне. Бурчала придумал прочную конструкцию.

Что ж, начинаю сканировать. Ширк, пых, чпок. Книга точно такая же, как и все, что я видел на Дальних полках: плотная таблица шифрованных букв. Ширк, пых, чпок. Вторая страница такая же, как первая, и такова же и третья, и седьмая. Я впадаю в транс, переворачивая одинаковые широкие страницы и считая их про себя. Ширк, пых, чпок. Мрачные литеры МАНУЦИЯ – это все, что существует во Вселенной; между фотовспышками я вижу только стену зернистой темноты. Страницы нахожу наощупь.