Письма на воде - Наталья Гринина

Она смотрела на Чжи Мона в тревожном ожидании, а в её глазах он читал гораздо больше, чем она произнесла вслух.

«Кванджон. Безжалостный тиран, четвёртый правитель Корё, который жестоко убил своих братьев, племянников и близких родственников ради трона. Неужели это Ван Со? Неужели четвёртый принц станет королём из-за меня, из-за того, что я закрасила шрам? Но ведь его имя уже было вписано в историю! Даже если я ничего не сделала бы, он всё равно стал бы королём. А если… А если это всё-таки я и все умрут из-за меня?»

Хэ Су умоляюще смотрела на астронома, а тот лихорадочно раздумывал, как бы ей лучше ответить. Её нужно было отвлечь и успокоить, но так, чтобы не напугать и не дать пустые надежды. И не солгать, разумеется. Ложь Чжи Мон не приветствовал, относился с брезгливостью и прибегал к ней только в самых крайних случаях. А пока можно было применить свою обычную тактику – заговорить Хэ Су и попытаться увести её мысли в сторону от опасного предмета.

И при этом говорить правду.

– Думаю, это наследный принц, если с ним ничего не случится, – логично заметил он.

– Тогда… кто же следующий претендент на трон? – настаивала Хэ Су.

Видимо, она не уймётся. Что ж…

– Кванджон? – проговорил астроном. – Так вы сказали на церемонии? Я слышал вас.

– Что? – испуганно вздрогнула Хэ Су.

Чжи Мон помолчал и невозмутимо пояснил:

– Вы назвали принца Ван Со Кванджоном.

– Я сказала это, не осознавая, – принялась оправдываться Хэ Су. – Это имя само вырвалось из моих уст.

Ну да, конечно.

Чжи Мон почувствовал, как дёрнулась стрелка его личного барометра лжи, который безотказно срабатывал всякий раз, когда ему врали в лицо. Как сейчас, например.

Значит, придерживаемся прежней тактики: заговорить и отвлечь.

– Со мной тоже происходили странности, – успокаивающим тоном произнёс он, делая вид, что поверил. – Говорят, что я чуть не утонул. Вернее, я уже умер. Но я очнулся через день.

– Вы умерли, а потом вернулись к жизни? – ошеломлённо прошептала Хэ Су.

Так. Похоже, сработало.

И Чжи Мон с энтузиазмом продолжил свой рассказ, попутно измеряя уровень дождевой воды в бамбуковом сосуде, который он вытащил из-за оконной рамы. Возился с измерительными приборами на своём столе и при этом без умолку тарахтел.

Заговорить и отвлечь!

– Моя матушка не единожды рассказывала мне, что, когда я очнулся, то стал совсем другим, мудрым не по годам. Я никогда никому не признавался, но у меня перед глазами часто пролетают какие-то образы, я не пойму, сон это или реальность. Я видел огромную птицу, возносящую людей к небу. Я даже видел ступеньки и комнату, которые двигаются сами по себе, и здания до небес, где живёт много людей, – он повернулся к Хэ Су: – Я слышал, вы тоже умерли и очнулись? И думаю, вам довелось увидеть то же самое, что и мне.

Вот так. И не наврал, и сделал всё, что мог.

Он спрятал ненужную улыбку и спросил, пристально глядя на Хэ Су:

– А теперь задайте мне свой вопрос. Что на самом деле вы хотели узнать у меня?

Хэ Су шагнула к нему, и астронома оглушил её безмолвный крик: «Ван Со и есть король Кванджон? И он всех убьёт? А что насчёт Ван Ука? Какова его судьба?»

Чжи Мон терпеливо ждал. И Хэ Су наконец-то спросила вслух, правда, совсем не то, что собиралась:

– Что же мне делать?

Астроном почувствовал одновременно и облегчение, и разочарование. И ответил совершенно искренне, ни на грамм не кривя душой:

– Ничего. Вы ничего не должны делать. Что бы вам ни привиделось, вмешиваться нельзя.

Кому положено, тот и вмешается. Чтобы потом не пришлось бороться с самодеятельностью и зачищать последствия.

– А если я смогу что-то изменить? – не сдавалась Хэ Су. – Если я смогу предотвратить беду? Сделать что-нибудь хорошее?

Вот ведь, а… Не унимается! И эта её наивность – «что-то изменить». Прямо забавно! Если даже он, проводник, ничего изменить не может, то она-то куда? Конечно, память он ей не сотрёт и от пророческих озарений о будущем не избавит, но она и так играет свою роль во всей этой истории и делает всё, что требуется. А если что, он поможет, направит и намекнёт, толсто или тонко – это уже в зависимости от ситуации.

– Госпожа, – продолжал убеждать её Чжи Мон. – Вы уже прикоснулись к лицу Ван Со!

– Значит, – пробормотала Хэ Су с надеждой в глазах, – теперь судьба принца изменится?

– Я этого не знаю, – ответил Чжи Мон, чувствуя, как стрелка барометра лжи ухнула на максимум, неприятно царапнув душу. Но тут у него выбора не было – приходилось врать. А для успокоения совести можно и правды добавить, и даже не поскупиться. – То, что люди называют волею Небес, это же на самом деле судьба. Разве это не значит, что всё будет так, как суждено? Кто знает? Мы, люди, не можем избежать воли Небес. Пусть всё идёт своим чередом.

А уж он позаботится о том, чтобы это всё шло в нужном направлении, и, если потребуется, придаст необходимый вектор и ускорение.

Ещё бы ему не мешали, особенно сам Ван Со!

***

Хотя четвёртый принц и был хронической головной болью Чжи Мона, периодически переходящей то в стадию ремиссии, то в обострение до мигрени, у астронома имелось также немало и других забот, которые он стоически рассматривал как сопутствующий ущерб на пути к своей великой цели.

Взять хотя бы остальных принцев, этих ненасытных юных вампиров, постоянно пьющих его кровь. Или несносного генерала Пака… Или вообще – святые Небеса! – генерала Пака вместе с принцами. Хуже не придумаешь! То ещё испытание для нервной системы, даже самой закалённой, но куда деваться: наша служба и опасна, и трудна…

Это испытание было настолько невыносимым, что Чжи Мон нет-нет, а позволял-таки припадки жалости к себе, вопреки собственному призванию и мужеству.

Один из таких припадков случился с ним во время утренней прогулки короля Тхэджо после встречи с министрами. Астроном по своему обыкновению сопровождал правителя, но в этот раз к ним дёрнуло присоединиться и генерала Пака.

Если Чжи Мон и не переносил кого-то, так это его. Тонкую возвышенную