Тайны седого Урала - Лев Сонин

Получив Гумешевский рудник, новый владелец создал комиссию из своих соликамских специалистов по оценке его запасов. Во-первых, выяснилось, что там есть еще — и немало — добротной руды, для переработки которой, правда, необходимо было изменить технологию плавки. А во-вторых, обратили внимание, что там много зеленого узорного камня, который кто-то где-то видел в каких-то поделках. Сделали пробу, подобрали к рисунку камня оправу и поняли, что наткнулись на золотую жилу. А уж разрабатывать такие жилы Турчанинов умел. Он сразу же создал гранильную фабрику. Нашел для нее достойных мастеров. Затем организовал умелую рекламу их изделий. Для пропаганды камня щедро и широко дарил образцы и изделия из него музеям и «нужным» людям. Приглашал на Гумешки ученых и коллекционеров. И всяко поощрял полевских мастеров творить разные поделки из него. И добился-таки невиданного успеха. И толковая реклама сработала, и красота камня во всю мощь мастерами была показана: с 60-х годов XIII века — и навсегда! — уральские малахиты приобрели мировую славу. Не остался в накладе и Турчанинов.

Воспреемники его дела хорошо понимали роль малахита в прибылях хозяйства. Не без умысла поклонился в 1789 году Турчанинов-младший Екатерине II полуторатонною глыбой красы-камня. И императрице угодил, и престиж камня поднял. И вот уже используют цари малахит для дружеских подношений. Самым ценным подарком Александра I Наполеону считались стол, ваза и канделябр из малахита. Насколько высоко ценим стал этот камень, подчеркивает факт, что посещение малахитового рудника было включено в программу поездки императора Александра I на Урал в 1824 году наряду с посещением гремевших тогда на весь мир миасских золотых россыпей. Есть даже картина: державный горщик любуется своеручно добытой глыбиной этого камня.

Сысертские заводы принесли еще одну славу Алексею Федоровичу — славу мужественного и стойкого воинского командира, умело организовавшего — первым на Урале — эффективную оборону небольшого городка от пугачевских отрядов. За отважную оборону Сысерти и достойный отпор пугачевскому воинству Алексей Федорович в 1782 году был пожалован (вместе с рожденными детьми и детьми, что еще могут у него родиться, и потомством их) дворянским достоинством.

Только, жалуя Турчанинова за воинскую доблесть, не ведала Екатерина Великая, что следовало ей, по государственному рассуждению, считать его преступником, и немаловажным. И вот по какому поводу. Турчанинов скрыл от государыни, что в его землях есть золото. Скрыл, поскольку земля с этим металлом немедленно тогда отчуждалась в казну, и он, не желая поступиться своим добром, пошел на государственное преступление.

Нашел золото возле Сысертского завода посадский человек Иван Васильевич Кожевников. Как положено, заявил в Екатеринбургскую золотых производств экспедицию. Турчанинов же сделал так, что посланная команда (видимо, ослепленная его деньгами) ничего не нашла, а заявитель был закован в колодки. Усердный тюремщик, поручик Федоров, избил его, приговаривая: мол, по заводам не ходи, чужих руд не разыскивай! И хотя важный государев чиновник Мусин-Пушкин вскоре удостоверился в правоте Кожевникова и повелел его отпустить, ничто в ситуации с золотом не изменилось. Чтобы покончить вообще со всякими обследованиями, Турчанинов велел на месте находки построить дом и тем укрыл все следы.

И такой случай на его землях был не единственный…

Алексей Федорович Турчанинов умер 21 марта 1787 года.

Утверждают, он оставил наследникам — жене Филанцете Степановне, трем сыновьям и пяти дочерям — два миллиона рублей.

Он был, пожалуй, первым в среде уральских заводчиков, кто сделал себе крупнейшее состояние исключительно деловым чутьем. Причем начинал с абсолютного нуля.

Этот родившийся в 1712 году осташковский мещанин решил в юности, как д'Артаньян, отправиться покорять столицу. Только д'Артаньян был по сравнению с ним богачом. У него было родительское благословение, 4 экю, лошадь, шпага и дворянство. У Саввы Яковлевича Собакина было только родительское благословение и полтина. Всё.

Начинал он, как другой блистательный удачник, Меншиков, разносчиком пирожков в коробах на улицах Петербурга. И, как и Меншиков, разбитной уличный торговец сумел втереться в доверие к какому-то вельможе. Дальше случилось фантастическое событие — Савве дали возможность стать откупщиком (то есть человеком, который брался собрать казне оговоренную сумму налога за какой-то, часто значительный, процент со сбора) без залога. Он не вносил заранее денег и не имел никакого имущества, чтобы обезопасить казну от убытков при неисполнении им договора. Случай беспрецедентный.

Чувствуя за собой мощную поддержку, Савва зарвался. Попал под суд. Но выкрутился. И так разбогател, что когда Прокопий Акинфиевич Демидов рассорился со своими наследниками и порешил продать Невьянские заводы, то у Яковлева — он в то время сменил фамилию Собакин на более благозвучную — нашлось 800 тысяч рублей, чтобы выложить их немедленно за шесть демидовских заводов. В их числе был и знаменитый Невьянский. У Яковлева оказался редкий нюх на удачу. Потом он скупил еще заводы у графов Воронцова и Ягужинского, у Глебова, Гурьева и оказался владельцем семнадцати уральских заводов!

Будто точно знал, что вскоре разразится металлургический бум и уральское железо пойдет во всем мире нарасхват. Савва Яковлев богател буквально как на дрожжах. Быстро богатея, Яковлев завел себе высоких друзей. Скоро финансовое могущество поднимает его до уровня банкира самого императора. За услуги, оказанные императору Петру III, Савва Яковлев 5 марта 1762 года удостоивается звания титулярного советника, а через полтора месяца — 20 апреля — он уже получает от императора чин коллежского асессора, дающего право на дворянство.

К этому моменту Савва был уже столь же богат, сколь и заносчив. Мало того, что он стал владельцем целого квартала на Садовой, выстроил у Обухова моста великолепный дом, роскошно, даже кричаще разукрашенный золотом, лепниной, картинами, цветными кожами, так он еще построил и церковь Спаса на Сенной, куда пожертвовал 500-пудовый колокол с одним непременным условием — держать его язык запертым на замке и звонить только с личного, его, Саввы, дозволения. Неизвестно, сколь высоко бы вознесло его благоволение императора, но некстати вмешались Екатерина с Орловыми. Естественно, воцарение Екатерины II Савву не обрадовало. Он демонстративно отказался поить народ вином в своих кабаках, когда она короновалась. Разгневанная императрица, как говорили тогда, пожаловала Яковлева за это… пудовой чугунной медалью — чтоб надевал ее обязательно в день приема у государыни. Много пришлось опомнившемуся наконец Савве швырять золота на прихоти Екатерины, чтобы удалось вернуть ее благоволение.

Свой неуспех у императрицы Савва компенсировал какой-то дикой, бессмысленной бесцеремонностью с простыми людьми. Ему захотелось, и он своей волей расторгает брак купца Кошкина, за что потом с удовольствием заплатил штраф в размере годового оклада генерал-полицмейстера. Чем-то не потрафившего ему подлекаря Грудинского с женой приказал запереть у себя в подклеть и держать там на цепи…