Сварог. Чужие зеркала - Александр Бушков

Он повесил Ключ на шею (металл глухо звякнул о нательныйкрестик), повернулся и двинул прочь от оврага – к загодя присмотренной полянке.

Угомонились на удивление быстро – либо усталость былапричиной, либо то обстоятельство, что им все-таки удалось раздобыть Ключ, нокроме Сварога и Каны все дружно рухнули в объятия Морфея, едва перекусив наскорую руку и застегнув спальные мешки. Сварог не спал. Смотрел на небольшойкостер, возле которого этаким сидящим буддой застыла островитянка (она дежурилапервой), и ни о чем не думал. Хотя подумать было о чем – например, о том,что найти Ключ еще полдела… даже не пол, а четверть. Потому что остается ещеневредимыми добраться до берега, а самое главное, найти Дверь и проникнуть внее – в обход хитроумного Вало. Как это сделать – совершенно неясно.

Но думать об этом не хотелось.

Наверное, он все-таки задремал, поскольку очнулся отчьего-то прикосновения. Дернулся, нашарил Ключ на шее, оглянулся. Кана сиделауже рядом с ним, ее чернущие глазищи в отблеске пламени казались двумябездонными омутами.

– Что…

Сварог попытался сесть, но Кана приложила палец к губам имягко, но настойчиво уложила его обратно на землю.

– Мое дежурство, что ли? – шепотом спросил он, чтобы неразбудить остальных, хотя мастер Пэвер храпел так, что и мертвый бы проснулся.

Нет, костер еще не прогорел, прошло минут тридцать от силы…

Кана наклонилась поближе:

– Мне страшно, мастер капитан…

На это Сварог помолчал, закурил.

– Что-нибудь случилось?

Островитянка покачала головой – и вдруг ее не по-женскисильные руки обвили Сварога. От неожиданности он уронил сигарету.

– Кана, какого… Послушай, Кана, сейчас не вре…

Поцелуй заставил его умолкнуть. Она, дрожа, лихорадочно, наощупь расстегивала пуговицы спального мешка. Удивление сменилось чувством,известным любому нормальному мужику, но Сварог решительно отогнал его.Попытался вырваться – да не тут-то было… А впрочем, вырывался он не очень-тояро. Руки сами собой, почему-то разуму напрочь не повинуясь, нашарили застежкиее риксы. А все остальное было уже не важно, никто из них уже не думал,разбудят они кого-нибудь или нет. Он помог ей избавиться от комбинезона, еекожа матово блестела в свете костра. Она помогла ему избавиться от спальногомешка, и два человека слились в единое целое… Увы, все произошло слишком быстро(и Сварогу показалось, что именно она так и хотела – быстро), но было подобно…черт его знает, чему это было подобно. Сварог, пожалуй, еще ни разу в жизнитакого не испытывал. Неожиданное буйство огня, в котором сгорел он весь, безостатка, со всеми его мыслями, дурацкими протестами и рассудительностью. Апотом внезапно – тишина, покой, умиротворение. Будто и не было ничего… Да нет,было, было…

– Прости, капитан, – шепнула она, положив голову ему наплечо. Короткие волосы приятно щекотали кожу. – Наверное, я не должна былаэтого делать…

– Чего ты испугалась?

– Сама не знаю… Может быть, тебя. Не надо видеть во мневрага, капитан. Я просто выполняю свою работу. Как и ты.

Она не врала.

– И что это за работа? – осторожно спросил Сварог.

– Я должна привезти Ключ на Острова.

– С нами или без нас?

– С вами или без вас. Ключ важнее ваших жизней, как быгнусно это не звучало. Но ведь так сплошь и рядом происходит – я знаю, явидела. Кто-то дергает за ниточки и отдает приказы во имя какой-то цели, акакой ценой эта цель будет достигнута, не столь и важно… Но я была бы рада,если б вы все вернулись целыми и невредимыми.

А вот тут она пожалуй что лукавила. Ей был нужен Ключ – итолько Ключ. Остальные лишь помогают ей в доставке ценного груза… Эх, ну ижизнь…

– Собственно, – сказал он, – я тоже буду рад, еслимы вернемся в полном составе… И при Ключе.

– Вот видишь…

Он закурил и выпустил в ночной воздух струйку сизого дыма –дым поплыл к темнеющим кустам, зацепился за ветки и медленно растаял. Канапроворно выскользнула из его объятий, скользнула в комбинезон.

– Прости, капитан. Тебе надо поспать. Я не должна была…

– Еще слово – и пойдешь в два наряда вне очереди.

Она грустно улыбнулась, наклонилась и легко коснулась губамиего губ, провела горячей ладонью по щеке Сварога.

– Есть два наряда. Спи, мастер капитан. Завтра предстоиттяжелый день.

– Не тяжелее предыдущих… – вздохнул Сварог.

Если б он знал тогда, как ошибается…

Обнаруженный Чубой лось был настоящий.

Они подошли, постучали по лосю. Раздался звук, словностучишь по сухому полену. Открытой ладонью можно было лишь прикоснуться кживотному – и тут же руку отдернуть. Кожу прожигал холод.

– У-у, дрянь! Как из ледника вытащили.

– Заморожен, – согласился с Олесом Сварог.

– А кругом лето и лес, – задумчиво дополнил картинуРошаль. – И ничего кроме леса и лета…

Лось – то ли тот же самый, что в панике выскочил на полянкувозле канала, то ли другой – стоял в зарослях невысокого орешника, доходящегоему до груди, голова высоко задрана, рот открыт, словно животное исторгало изсебя призывный или угрожающий крик в тот момент, когда… когда на него рухнулмороз.

Листья орешника в радиусе каймов семи от лося превратились вледышки, ветки, как на новогодних открытках, иней перекрасил в белое. Трава подлосем напоминала мороженую зелень, всякие там петрушки и укропы, которымихозяйки иного мира набивали полиэтиленовые пакеты и закладывали до зимы вморозилки. Такая трава вскоре оттает – и станет мокрой и вялой…

В который раз вечерело. Давно уже накрапывал мелкий дождик.Спасибо костюмам от дамургов – небесная водица не доставляла особыхнеприятностей. Ткань не намокала, вода за шиворот – они, разумеется, накинуликапюшоны – не лилась. Доведись ночевать на земле, перебедовали бы вполнекомфортно, по походным-то меркам.

Капли колотили по замороженному зверю и, не успевая стечь,превращались в длинные белые запятые – такими замерзшими потеками исчерченытрамвайные стекла в холода.

– Что-нибудь знаешь о подобном… феномене? – спросилСварог у Каны, бродя по орешнику к внимательно осматривая почву, траву,заросли.

Мерзлая трава хрустела под ногами, раздвигаемые руками ветвине шуршали, а потрескивали.

– Совершенно ничего, – уверенно ответила Кана.

– Разве что был в прошлом веке такой нурский принц Феонис,любил пытать холодом, – сказал Рошаль. – И казнил, запираяприговоренных в ледяном подвале… Отчего-то нравилось ему выдавать родственникамдля погребения тела вот в таком вот виде, как у лося.