Блистательный Химьяр и плиссировка юбок - Лев Минц

К тому же для выделки особо тонких сортов кож требуется (при неразвитой химической промышленности) куриный помет. Евреи-кожемяки собирали его, за что и получили дружелюбное прозвище «тавук-пох» — по-азербайджански почти дословно: «куриный помет».

(Не будем удивляться: в Европе очень уважаемой профессией было ремесло чулочника, товар, производимый им, был дорог и народу недоступен; народ ходил в онучах. Так вот — у каждого дома чулочника стояла кадка с человеческой, простите, мочой, крайне необходимой при средневековом производстве такого дворянского товара, как чулки. И зайти в квартал чулочников можно было, лишь сильно зажав нос. Но господа в этот квартал не ходили, а чулки — в тот период исключительно мужскую одежду — покупали в лавках далеко за пределами квартала.)

Половину, наверное, кожевников в Белоруссии и на Украине тоже составляли евреи. К примеру, незабвенный Лазарь Моисеевич Каганович получил специальность кожевника-дубильщика.

На чем, кстати, его образование и завершилось…

Да не подумает читатель, что речь идет о разыскиваемом террористе или уголовном авторитете: «…Органами внутренних дел разыскивается особо опасный преступник Купферман, он же Келайчиев…» И не поймешь, то ли террорист Купферман скрывается под фамилией скромного служащего Келайчиева, то ли уголовник Келайчиев заметает следы в образе дантиста Купфермана.

Никто никого за себя не выдает. Речь идет даже не об одном человеке (хотя его еще можно звать, к примеру, Исай-мисгар, если дело идет о локальном бухарском варианте). Речь идет о людях одной и той же профессии и, казенным языком говоря, лицах одной и той же — еврейской — национальности.

Тут, впрочем, так и подмывает употребить гениальную лингвистическую находку наших СМИ — «лица кавказских национальностей», сказав «лица еврейских национальностей», ибо речь идет о представителях разных еврейских этнических групп. Поскольку «купферман» на немецком и близкородственном ему идише, «келайчи» — на турецком и азербайджанском, а «мисгар» — на персидском и таджикском (которые оба суть диалекты фарси) означает «медник».

А медник — как профессия — был в еще недавнем прошлом записан за евреями почти как дантист. Но с меньшими доходами и престижностью.

Теперь, собственно говоря, надо разобраться с тем, что такое «медник». Во-первых, это мастер, изготовляющий различные изделия из меди, но в данном случае скорее не украшения (это уже почти ювелир для бедных), а утварь и посуду: котлы, ведра, кастрюли, подносы. Во-вторых, мастер, ремонтирующий эту посуду и утварь: латающий дыры, лудящий и прочее. Если учесть, что медная утварь и посуда сохранились до наших дней как предмет постоянного потребления в бедных странах, где купить новый чайник не каждому по карману, а на ремонт наскрести можно, не удивляйтесь тому, что в любой восточной стране мастерские медников составляют целый ряд на базаре. Узнать их не трудно: у входа всегда грудятся и висят надраенные до блеска медные изделия.

Причин, по которым профессия эта была очень даже еврейской, несколько.

Медь — а на иврите «нэхошет» — одно из немногих полезных ископаемых Израиля во все времена. И среди списка профессий, встречающихся в самых древних текстах, всегда присутствует медник. Очевидно, так было и в кочевой период жизни евреев: оборудование мастера-медника легко поддается транспортировке гужевым транспортом (верблюд, осел), нужда в быстром ремонте есть всегда, а одновременно, наверное, медник умел ремонтировать и оружие (век-то был бронзовый).

Медь — металл красивый и блестящий, но легко поддается окислению (сильный яд «ярь-медянка»), а потому требует большого умения лудить поверхность. В ПТУ этому тогда не учили: не было ПТУ, и не считалось приличным учить секретам кого-нибудь, кроме сыновей и племянников. Такое умение человек мог таскать с собой без труда, куда бы его судьба ни забросила. А евреев, увы, судьба часто и безжалостно кидала.

Ну а третья причина в том, что евреями освоена была в общении с окружающим миром «сфера обслуживания». Это и понятно — землей они не владели, как господа. И не были к ней прикреплены, как подданные. Тут профессия медника ничем не отличается от других ремесленных занятий.

В Азербайджане есть горное селение Лагич, все жители которого славятся медными работами. Поэтому, встретив медника в любом городе, городишке и крупном селении Азербайджана и Дагестана, смело спрашивайте его: не лагичец ли он. И, как правило, получите утвердительный ответ. Лагичцы — мусульмане. Спросите у них, на каком языке они говорят, и они ответят, что на лагичском. Резонно. А на какой он похож? На еврейский, ответят лагичцы, имея в виду, впрочем, татский. Только они «шалом» говорят, а мы — «салим». Но когда с ними говорим, скажем «шалом». И обязательно добавят в разговоре что-нибудь положительное о евреях.

В Бухаре я хотел купить медный поднос с крышкой для плова. Мне сказали, где это лучше всего сделать, но потом вспомнили, что сегодня суббота, и вздохнули: «Мастер сегодня не работает…»

А на Украине мастера-лудильщика кое-где называли «котляром».

Почти все Котляры, которых встречал автор, были евреями: Боря Котляр, Сёма Котляр, Котляр Роза Моисеевна…

Среди распространенных еврейских фамилий заметное место занимает Шустер — со всеми ее разновидностями: Шустерман, Шустерович, Шустерзон. Ну, шустер и пр. — дело понятное: сапожник — он сапожник и есть. Потому никого не удивляет и русифицированная форма той же фамилии: Сапожник и Сапожников. Менее понятны Башмакчи и Скапат (и та, и другая встречались в Крыму среди тамошних евреев-крымчаков: башмакчи — башмачник, а скапат — от арамейского слова, обозначающего сапожника; встречалось оно прежде всего в Испании, но привычка евреев к недобровольным странствиям принесла его и в Крым, и в Турцию, и даже дальше). Надо, однако, разбираться в иврите, чтобы понять, что Сандлар на этом языке тоже значит «сапожник». А уж фамилия Сандлер (тот же самый Сандлар) звучит просто по-германски, не хуже, чем Зильберман или Сапирштейн.

Причина тому в распространенности сапожного ремесла среди евреев, особенно в Восточной Европе и на Востоке.

Сказано в Сангедрине: «семь лет продолжается голод, а в дом ремесленника он не заглядывает». Многие учителя Талмуда зарабатывали на жизнь ремеслом, а рабби Йоханан ха-Сандлар, как и следует из его прозвища, был сапожником, и никому из людей в голову не приходило сомневаться в его словах из-за простого этого занятия.

Как мы знаем, круг занятий в средневековом гетто был ограничен, желающих прокормиться было куда больше, чем возможностей, а христианские цеха к себе евреев не принимали. Но гордостью цехов было производство новой обуви, ремонтом они, как правило, не занимались, и так уж вышло, что ремонтом обуви стали заниматься евреи. (То же было и с портняжным ремеслом, как мы уже писали.)

Но как-то вышло, что ремесло это не получило такого развития в Польше, Литве, Белоруссии и на Украине, как портняжное искусство. Как правило, не шили евреи новых сапог и туфель, а чинили пришедшие в негодность. И сапожников, что сидели на улице на ящике, а перед ними стоял другой ящик для инструментов и всякой дратвы, обычно презрительно называли «а латутник», то есть мастер ставить заплаты. Сам голодранец и такую же голо-ту обслуживает…