Опасность желания - Элизабет Эссекс

— И ты начала воровать?

— Нет, я начала работать шлюхой.

Лучше бы она нанесла ему удар в челюсть. Всякий раз, когда Хью думал, что начинает понимать ее, она камня на камне не оставляла от всех его представлений. Это настолько противоречило всему, что она говорила раньше, что он даже растерялся, не зная, чему верить. Он почувствовал гнев, но не мог сказать, на кого он был направлен — на нее или на того, кто принудил ее к проституции. Он поднял голову и уставился на ее отражение в окне. Меггс стояла за ним, частично скрытая спинкой стула.

— Но у меня ничего не получилось, — продолжила она. — Мне было всего двенадцать, й на меня никто не смотрел. Даже на Ковент-Гарден. — Она издала самоуничижительный смешок. — А потом Энни — она работала на Ковент-Гарден — пожалела меня и отдала своего клиента, молодого и чистого. Он был в стельку пьян, но явно богат. И я пошла с ним, но он оказался настолько пьян, что даже не смог снять одежду и захрапел. Кошелек выпал у него из кармана, а он ничего не заметил. Так что я взяла кошелек и ушла. А он так и остался в подворотне. — Меггс пожала плечами, как делала всякий раз, когда старалась показать, что это не имеет значения. Имело. Да еще какое.

В подворотне. У нее даже не было денег на комнату с кроватью… Господь милосердный! В двенадцать лет! В таком возрасте дети не должны оставаться одни и уж тем более не должны заниматься проституцией ради еды. Хью буквально пожирал черный гнев. Потому что он видел сотни таких девочек раньше и проходил мимо, забывая о них, как только переходил на другую сторону улицы, или входил в дом, или оказывался на борту своего корабля. Да и этим утром он сделал то же самое!

Руки Меггс продолжали работать. Она говорила спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, стараясь показать, что уже давно об этом не думала.

— Это был толстый кошелек, он помог нам с Тимми продержаться две недели. Но я осмелела. И начала попрошайничать. Но я только делала вид, что прошу милостыню, а на самом деле высматривала молодых пьяных мужчин. Я пошла на Сент-Джеймс, где мы вчера были, и наблюдала, как они вываливаются из своих клубов поздно вечером, шла за одним или двумя, потом в темноте толкала их, извинялась и уходила с их кошельками. Вот как все началось. В течение года я имела дело только с пьяными и приобрела некоторый опыт. А потом меня нашла Нэн. Но я до сих пор люблю пьяных.

Хью легко представил все, что она рассказала, почувствовал отчаяние, которое толкнуло ее на путь преступлений. Он не мог не восхититься силой духа этой хрупкой девочки, ее умению выжить. Многие члены общества, оказавшись по воле случая в подобных условиях, умерли бы голодной смертью. Любая из юных девиц, которых его мать с упорством, достойным лучшего применения, ему поставляла, упала бы в обморок от одной мысли о том, что ей придется заботиться о себе. Для этого нужны смелость, хладнокровие и прочный хребет. Да, он искренне восхищался Меггс. Она напоминала ему его самого.

Но ей было двенадцать лет. Эта мысль не давала ему покоя. А что было с ней раньше?

— А ты, капитан? — вторглась она в его мысли. — Как ты дошел до жизни такой — используешь воров для нужд правительства его величества?

— Тебе не следует это знать.

— Мне много чего не следует знать и делать. — Ее пальцы нащупали напряженный участок мышцы. — Миссис Таппер говорила, что ты был командиром корабля и вел себя геройски в Абукирке. Там тебя и ранили.

— Нет, это было позже — в Акре. Другое сражение — на земле. Я был, так сказать, не в своей стихии.

Меггс несколько секунд молчала. Движения ее рук замедлились.

— Что же случилось с твоей ногой?

— Ее едва не оторвало. Взорвался наш же артиллерийский снаряд с одного из кораблей. Я был ранен. — Хью услышал горечь в собственном голосе и почувствовал кислый привкус во рту. Обычно ему не были свойственны такие приступы жалости к самому себе. Хотя, возможно, это ненависть к себе. Или всему виной бренди. Во всяком случае, это не могло иметь ничего общего с тем, как пальцы Меггс разминали его плечи, с легким ароматом роз, исходившим от ее рук. Он потратил почти час на покупку этого мыла. — Господи, как приятно!

Он на минуту закрыл глаза, а когда открыл, увидел ее отражение в окне.

— Огонь в камине гаснет, — сказала Меггс.

Хью удержал ее руку на своем плече.

— Спасибо тебе, девочка, за доброту, — тихо проговорил он. — Было очень здорово.

Она отстранилась.

— Спокойной ночи, капитан.

— Спокойной ночи.

Боль в ноге прошла, но ее сменила другая боль — в сердце. Похоже, без бренди опять не обойтись.

— Прекрати просеивать эту муку! Через две минуты подаем обед! Нет, просеивай, иначе у нас будут в соусе комки или еще чего похуже. — Миссис Таппер подозрительно покосилась на мешок с мукой.

— Много шума из ничего, — заявила Меггс. — Не понимаю, зачем вы так хотите отсеять жуков. Их вполне можно съесть. Они тоже питательные.

Рот миссис Таппер открылся, как у пойманной на крючок скумбрии. Она уперла одну руку в бок, а другой величественно указала в сторону лестницы.

— С меня хватит! Иди отсюда! Но захвати с собой это жаркое. Нет смысла ходить с пустыми руками.

Они собирались обедать в гостиной. Все, как положено. Меггс сидела и ждала остальных домочадцев, когда вошел капитан. Под его тяжелой поступью половицы громко скрипели. Он подошел к ней сзади, положил руки на плечи и начал их массировать — так же, как она накануне вечером, — разминая пальцами напряженные мышцы. Это было удивительно приятно. Он вообще сегодня весь день при каждом удобном случае старался прикоснуться к ней — быстро, уверенно, нежно. Как будто хотел таким образом удостовериться, что она рядом. Или, наоборот, желал показать, что он рядом и ей есть на кого положиться. Ау нее внутри все трепетало, словно там поселился целый рой светлячков.

Хью наклонился к ней и тихо заговорил прямо в ухо. Его губы были так близко, что Меггс почувствовала тепло дыхания на своей коже.

— Я буду чрезвычайно признателен, если ты станешь удалять все виды насекомых из моей еды, независимо от их питательной ценности. Мне их вполне хватило на флоте, не хочу ничего подобного в собственном доме.

— Извини, я не подумала. Мне просто хотелось…

— Подразнить миссис Таппер? Не сомневайся, это тебе удалось.

Вошел Тимми, и капитан сделал шаг в сторону, но Меггс видела, что, направляясь к своему месту, он улыбался — явно старался спрятать улыбку, но не сумел. Она тоже улыбнулась.

В конце застолья капитан поднял свой бокал кларета и сказал:

— Ну, Меггс, пора провожать тебя. Отправляешься завтра.

Первым ее чувством был испуг, сменившийся нервозностью. Но с другой стороны, она слишком долго ждала этого дня. Очень уж ей хотелось доказать свою полезность капитану, возможно, даже произвести на него впечатление.