Сталинский социализм. Практическое исследование - Клаус Хессе

Однако сегодня этот факт скрывается, забывается или отрицается по вполне понятным причинам. Но действующий в то время посол Германии, которого не заподозришь в симпатии коммунистическим идеям, упоминал в своих мемуарах о том, что более чем 5000 немецких инженеров предпочли работать в Советском Союзе с зарплатой в 68-80 тыс. немецких марок, тогда как те, кто работал на родине, получали только 5-8 тыс. марок.

Эти люди во время депрессии не только не остались без работы, но и получили возможность приобрести ценный опыт работы за рубежом. Что подразумевается под этим, поможет понять контекст, в котором об этом упоминает Дирксен. Кроме воспринимаемого непосредственно с коммерческой точки интереса к торговым отношениям для него представляет интерес еще один фактор, имеющий гораздо больший вес: «Я полагаю, что в начале 30-х годов ни одно государство, кроме Германии, не располагало таким количеством подробной информации о Советском Союзе».

Развитие и расширение промышленности было привлекательным условием для немецких, французских, английских и американских компаний. В СССР работали не только в 30-е годы и не только «представители» и «специалисты» фирм Krupp, AEG, Klockner, IG Farben, Rheinmetall, Siemens-Schuckert, Borsig и Zeiss, чья работа заключалась в сборе информации об экономическом, военном и политическом развитии страны, создании агентурных сетей из контрреволюционных и преступных элементов, подготовке и проведении диверсионных актов. В 1963 году в Донбассе, Запорожье, Днепропетровске и других местах была раскрыта крупная шпионская сеть. Подготовка к взрывам велась в Ленинградском порту и на предприятиях оборонной промышленности. Для генерал-лейтенанта Пикенброка, руководителя отдела Абвера А-1, занимавшегося вопросами политической, экономической, технической и военной разведки, Советский Союз принадлежал к ряду стран, которые представляли главный интерес. Его заявление (в бытность военнопленным в СССР): «Войны не возникают случайно или неожиданно. Они долго планируются и подготавливаются. Я испытал это на себе» – основывается не в последнюю очередь на задокументированных с высочайшим вниманием к деталям предложениях помощи и отчетах о результатах шпионажа Deutsche Bank, IG Farben, Carl Zeiss, Honer и других фирм.

Без ЧК Октябрьская революция не преодолела бы даже начало революционных потрясений.

Борьба с белогвардейскими организациями всех мастей, спекулянтами, организованной преступностью и частыми случаями коррупции была неотъемлемым условием победы нового порядка. Экспроприация крупных землевладельцев, банков, рудников и заводов, контроль торговли и передача имущества экспроприированных классов в государственную собственность – все это, как и снабжение армии и городского населения продуктами питания, предлагало огромное количество возможностей для незаконного обогащения. Не менее важным стало раскрытие контрреволюционной деятельности представителей иностранных миссий и финансируемых ими агентов. На этом этапе действия ЧК были во всех отношениях непременным условием для сохранения и стабилизации новой советской власти. После убийства Урицкого и покушения на Ленина организация красного террора против всех контрреволюционных действий находилась в руках ЧК. После убийства немецкого посла работником ЧК Блюмкиным и восстания левых эсеров среди сотрудников была проведена чистка: теперь в ЧК остались только большевики, а меньшевики и левые эсеры были вычищены. Уже на этой ранней стадии ЧК стала органом партии.

Через принадлежность сотрудников к различным группам ЧК была втянута во внутрипартийные конфликты между Сталиным, Троцким, Зиновьевым, Каменевым и Бухариным. В этом смысле тот факт, что административный аппарат этого органа не подчинялся региональным и местным управлениям советов и партии, играет особую роль. В 1922 году ЧК была переименована в Главное политическое управление (ГПУ) и стала одним из столпов центральной власти.

Этот факт приобретал значение по мере того, как обострялись конфликты вокруг либерализации режима, самостоятельности регионов и хозяйств и необходимости репрессивных мер. С 1923 года ОГПУ получило приказ отслеживать не только внутренних и внешних врагов Советского Союза. Уже тогда Дзержинский призвал членов партии сообщать этому органу обо всех проявлениях внутрипартийной распри.

При этом речь уже давно шла не только о том, что Троцкому и его сторонникам мешало то, что «фанатики» Дзержинского вмешивались в работу других правительственных органов.

Несмотря на это, они не смогли избежать того, чтобы рассматривать его как человека с незапятнанной репутацией и крупного идеолога. Ранее уже упоминалось, какую роль этот человек сыграл в споре вокруг индустриализации. Иногда возникшие в результате этого конфликты представляют как внутреннюю политическую борьбу внутри партии. То, что эта точка зрения неверна, становится очевидным, когда в составленном «союзом марксистов-ленинцев» письменном обращении со ссылкой на возникшие в результате перегибов процесса индустриализации волнения и крестьянские восстания на Кавказе, в Сибири и на Украине выдвигается требование снять охарактеризованного как «агента, провокатора и разрушителя партии», как «могильщика революции в России» Сталина с поста Генерального секретаря. В ходе этих дебатов речь шла ни больше ни меньше как о стратегической ориентации дальнейшего пути развития Советского Союза и о тех, кто будет им управлять.

Действительно, далеко не все трудящиеся на рассыпанных по огромной стране стройках социализма работали по доброй воле. На первый взгляд, кажется убедительным, что для строительства Магнитогорского комбината, Беломорканала и многих других крупных объектов количество рабочей силы вряд ли было достаточно. Таким образом, считалось, что крайне высокий спрос на живой труд мог быть удовлетворен лишь путем использования принудительного труда заключенных из специально созданного для этой цели Главного управления лагерей НКВД (ГУЛАГ). Но при этом не принимается во внимание, что дифференциация условий жизни в обширных областях привела к переселению все большего количества людей в города, а из них, из деревень и поселков – на строительные площадки. Всегда целесообразно ориентироваться на факты.

Но поиск ответа на этот вопрос сам по себе является проблематичным. При ближайшем рассмотрении часто оказывается, что речь идет не просто о несоответствии, а об обмане.

Сегодня, после расследования деятельности ЧК-ОГПУ-НКВД, это принято считать политическим процессом. Показательно то, как интерпретируются сейчас вынесенные в то время на рассмотрение суда преступления: даже процесс над социал-революционерами, которые в 1922 году были привлечены к ответственности за убийство Володарского и Урицкого, квалифицируется как политический, целью которого было скомпрометировать партию, которая на протяжении многих лет была главным конкурентом большевиков. Для этой цели обвинение было построено на признании вины двух провокаторов, являющихся агентами ЧК. Процесс над социал-революционерами 1922 года, «Шахтинское дело» 1928 года, судебный процесс над промпартией 1930 года, суд над Каменевым и Зиновьевым в 1936 году, суд над Пятаковым, Радеком и Тухачевским в 1937 году, суд над Бухариным в 1938 году, дело в отношении европейского антифашистского комитета в 1952 году, судебный процесс над Синявским-Даниэлем в 1966 году, дело в отношении Анатолия Щаранского в 1978 году и дело капитана Никитина в 1995-2000 годах были трактованы в прессе как громкие политические процессы. При этом не имеет значения, какие преступления разбирались на процессах, при каких политических обстоятельствах эти процессы проводились, то, что эти процессы (за исключением дела Тухачевского и др.) проводились открыто, то есть в присутствии мировой прессы и членов дипломатического корпуса.