Дети крови и костей - Томи Адейеми

– У тебя нет сил, – возражает она. – Одна ты не перейдешь.

Она толкает меня на мост, и внутри все переворачивается, когда я опускаю глаза. Между прогнивших досок виднеются острые, устремившиеся к небу скалы, готовые проткнуть каждого, кому не посчастливится упасть.

Я закрываю глаза и хватаюсь за лианы. Они уже почти протерлись и вот-вот порвутся. Ужас сдавливает грудь так сильно, что я не могу дышать.

– Смотри на меня, – приказывает Амари, заставляя меня открыть глаза. Хотя сама она трясется, решимость горит в ее янтарном взгляде. В глазах снова мутнеет. Принцесса берет меня за руку и тянет за собой, переводя с одной скрипящей доски на другую. Мы уже на середине, когда из леса выбегает Инан, адмирал следует за ним.

Слишком поздно. Нам не успеть…

– Агбайо ово авон ориша! – Лекан ударяет посохом в землю. – Я ми ни агбара а рэ!

Его фигура вспыхивает ярким белым светом, который охватывает всадников. Он роняет посох и поднимает руки. Следом в воздух взлетают звери. Инан и адмирал в ужасе спрыгивают с леопанэров, а Лекан отводит руки назад и бросает зверей с утеса.

О боги…

Падая, они пытаются найти опору и зацепиться, но только корчатся и хватают когтями воздух. А затем издают дикий рев и навсегда замолкают, пронзенные скалами.

Ужас и ярость охватывают адмирала. С гортанным криком она вскакивает на ноги и несется к Лекану, обнажив меч.

– Грязная муха!

Она приближается, но застывает, пойманная в ловушку его магии. Инан бежит следом, но его тоже останавливает белый свет. Еще одна муха в паутине Лекана.

– Бегите! – кричит сентаро. Вены набухают под его кожей. Амари тащит меня за собой так быстро, как может, хотя мост проседает под каждым нашим шагом.

– Беги! – кричу я ей. – Двоих он не выдержит!

– Ты не можешь…

– Смогу. – Я заставляю себя открыть глаза. – Просто беги. Если ты не сделаешь этого, мы обе упадем.

Глаза Амари блестят от слез, но времени спорить нет. Она несется по мосту и, прыгнув на хребет, приземляется на другой стороне.

Мои ноги подкашиваются, но я продолжаю идти, вцепившись в лианы. Давай. На кону жизнь Лекана. Я сделаю это…

Лиана обрывается. Ком подступает к горлу. Мост уходит у меня из-под ног. Я пытаюсь найти опору, хватаюсь за доску, и чувствую, как мост ударяется об утес.

– Зели! – хрипло кричит Тзайн, глядя с утеса вниз.

Преодолевая дрожь в теле, пытаюсь взобраться на каменный выступ и слышу, как камешки срываются вниз. Он меня не выдержит.

– Лезь к нам!

Полными слез глазами вижу, что сломанный мост теперь похож на лестницу. Мне нужно подняться на три доски вверх, чтобы дотянуться до рук Тзайна.

Три доски отделяют меня от смерти.

Лезь! Приказываю я себе, но мое тело не двигается. Шевелись! Давай же!

Дрожащей рукой хватаюсь за доску и подтягиваюсь.

Раз.

Хватаюсь за следующую и подтягиваюсь снова. Сердце замирает в груди, когда рвется еще одна лиана.

Два.

Еще один рывок. Ты сможешь. Не за тем ты зашла так далеко, чтобы умереть. Я тянусь к последней доске.

– Нет!

Она ломается под моим весом.

Мгновение кажется вечностью. Ветер с яростью ударяет мне в спину, увлекая вниз, навстречу смерти, и я закрываю глаза, готовясь ее принять, как вдруг…

Неведомая сила подбрасывает меня вверх, так что дух захватывает. Белый свет струится по коже. Магия Лекана.

Словно невидимая рука бога, его сила поднимает меня прямо в руки Тзайна. Я оборачиваюсь к нему, и в тот же момент адмирал освобождается от власти заклятия.

– Лекан…

Меч адмирала пронзает сердце сентаро. С секунду он стоит с широко раскрытыми глазами, затем посох выпадает у него из руки. Кровь Лекана орошает землю.

– Нет! – кричу я.

Адмирал вытаскивает меч, и безжизненное тело Лекана падает на землю. Его дух покидает тело и сливается с моим. На секунду я вижу все его глазами.

Он бежит по землям храма с детьми сентаро, его золотой взгляд полон света. Он замирает, когда мамалаво разрисовывает его, нанося на кожу прекрасные белые узоры. Его душа рвется из груди, когда он снова и снова блуждает среди руин и тел близких. Его дух взмывает в небо, когда он совершает свое первое и единственное пробуждение…

Видение обрывается, и остается лишь шепот, постепенно угасающий в сознании:

– Живи, – шепчет его дух. – Сделай все, чтобы выжить.

До этого дня магия была безлика.

Она умерла одиннадцать лет назад, оставшись в байках бродяг и перешептывании прислуги. О ней напоминал лишь страх в глазах отца.

Магия не дышала. Она не была для нас угрозой или орудием нападения.

Не убивала моих зверей, не удерживала меня в своем плену.

Я смотрю с утеса вниз. Тело Лулы выгнулось, пронзенное зазубренной пикой. Ее глаза открыты и безжизненны, на пятнистой шкуре брызги крови. В детстве я видел, как она загрызла дикого гориллиона в два раза больше ее самой.

Столкнувшись с магией, она не могла даже бороться.

– Раз, – шепчу я, отшатываясь от ужасного зрелища. – Два… Три…

Хочу замедлить свой пульс, но сердце стучит все быстрее. Разве можно говорить о каких-то маневрах и контратаках? Перед лицом магии мы – муравьи.

Смотрю на процессию насекомых и вдруг чувствую что-то липкое под каблуком сапога. Отступаю и следую по алым каплям к трупу мага. Кровь все еще течет у него из груди.

Я изучаю его. В первый раз в жизни вижу мага. Живым он казался в три раза больше, словно зверь, облаченный в белые одежды. Символы, покрывающие его кожу, светились, когда он бросил наших зверей в бездну, но после смерти они исчезли. Без своей силы он кажется обычным человеком. Хрупким и слабым.

Но даже мертвый, маг пугает меня. Моя жизнь была у него в руках. Он мог оборвать ее.

Я сдавливаю отцовскую тусклую пешку, кожа зудит, когда я отхожу от трупа. Теперь мне ясно, отец. С магией мы умрем. Но без нее…

Мой взгляд опять скользит к мертвецу – к рукам, наделенным небесным даром, способным подчинить себе всю землю. Не знаю, что станет с Оришей, но если хочу завершить начатое…

Горечь обжигает язык, когда я обдумываю новую стратегию. Их колдовство – это оружие, значит, мое тоже может им стать. Если есть маги, способные столкнуть меня с утеса мановением руки, магия – мой единственный шанс вернуть свиток.