В магический дом требуется домовая - Анна Леденцовская

Сидевший на стуле Мозерс хватал ртом воздух и держался за сердце.

— Духи-хранители! Настоящие! В нашем доме! — Он тихонечко сползал со стула, бледнея все больше.

— Говорил же я тебе, Леви! Рано еще вставать! — вскочил хозяин дома. Общими усилиями потрясенного дворецкого, который только сейчас понял, кто эти странные маленькие люди, проводили обратно в его комнату и велели подниматься только в крайнем случае!

Никто не заметил странных, похожих на прозрачную паутинку, зеленоватых прожилок на висках лежащего в кровати Мозерса.

— Надо не забыть пригласить к нему лекаря, — заметил господин сэн Хейль, садясь в экипаж. Лукерья и Элия ехали с ним, а Подкопайло предпочел экипаж соседей сэн Рэнов, туманно заявив, что пригляд бы не помешал за пареньком-то!

Лушка в отличие от сроднившегося с садом огородника ехала в город, обернувшись полосатой кошкой. Без привязки к дому отойти от него достаточно далеко в истинном облике было небезопасно даже в переполненном магией мире. Решено было вначале посмотреть помещение под клуб, а уж потом вести разговоры с Полоцкими.

То, что она увидела, Лушке понравилось очень. Просторное помещение, сдаваемое в аренду, занимало весь первый этаж небольшого здания, а застекленная терраса давала простор для осуществления разных интерьерных изысков и открывала прекрасный вид на тихую улочку. Деятельный Подкопайло сразу полез вовсю ковырять прутиком пожухлый газончик в палисаднике и при этом неодобрительно косился на пару чахлых кустиков неведомых растений. Мужчины с серьезными лицами обсуждали с владельцем дома условия сделки, а Поль, пристроившись рядом, внимательно слушал, стараясь все запомнить.

Неожиданно громкий крик девочки и зловещий кошачий мявк прозвучали как гром среди ясного неба, моментально прервав деловую беседу. Впрочем, было уже поздно, ни взрослые, ни паренек, обернувшись, не успели даже увидеть, что произошло. Только сама Элия да вскинувший на звук глаза огородник, застыв в шоке, наблюдали, как кошка, изогнувшись в руках девочки, буквально выпала на дорожку у дома и, издав протестующее мяуканье, исчезла, словно ее и не было.

Что творилось после ее пропажи и как ее будут искать, Лушка не знала, но зато открыла для себя, что дежавю, оказывается, бывает даже у домовых.

Знакомый ботинок, и опять мордой в нем, но вот запахи вокруг совсем неизвестные и далеко не приятные. Хриплый кашель — и надтреснуто-шелестящий, смутно знакомый женский голос неприязненно поинтересовался у торчащего хвостатого тыла не успевшей выбраться из ловушки животины.

— Так вот ты какая, нечисть? Пакостим, значит, вредим под видом домашней кошки?

— Кошки? — Удивленная и знающая об отсутствии кошек в этом мире Лукерья, оскорбленная обвинениями, толкнувшись задними лапами, выскочила из ботинка как пробка из бутылки и, обернувшись к противнице, подавилась яростным шипением.

— Арина?!

Пока домовая застыла в шоке, пожилая и какая-то неопрятная женщина, в которой она узнала свою бывшую пропавшую хозяйку, взмахнув кочергой, ловко подцепила башмак.

— Будешь тут барагозить, сожгу обувку! — пригрозила она полосатой кошке, смотрящей на нее круглыми желтыми глазами. — Я про тебя все знаю. Детей по ночам мучаешь, в доме пакостишь! А еще домашняя нечисть называется. Взялась не пойми откуда! Не было в этом мире нечисти, так и хорошо, а откуда ты вылезла, и разбираться не буду.

Женщина завернула ботинок в тряпицу и сунула в холщовую торбу, висевшую у нее на боку, как сумка деревенского почтальона.

— Чего таращишься, хвостатая? — продолжила она свою отповедь. — Не ожидала? Я, конечно, не чета магам, но кой-чего умею! Только вот изничтожить без повода не могу, но ты только дай... — Она хмуро разглядывала домовую. — Поэтому баловать не советую! Давай прими другой вид да объясни, пошто детей изводишь, как какая-то кикимора.

Лукерья аж содрогнулась от отвращения.

Ее, потомственную домовую, с болотной грязавкой сравнивают. С пакостницей криворукой, какой еще свет не видывал! И это ее-то, хозяюшку да рукодельницу! А ведь и правда, чего это она кошкой расселась? Хочет бывшая хозяйка беседы, так получит! И у нее, Лукерьи, есть что предъявить! Ишь, ведьмой заделалась на старости лет!

Кошка вмиг оборотилась крошечной женщиной с чуть лохматыми темными волосами, круглолицей, в аккуратном фартучке с оборками.

Севшая в продавленное старое кресло у печки Арина с недоверчивым любопытством вглядывалась в невиданное раньше чудо. Чистенькая и опрятная домовушка не выглядела зловредной и мерзкой нечистью, как ей расписали. Она хоть и не особо приветливо смотрела на пожилую женщину, но злых чувств, кажется, к ней не питала, что было странно для насильно пойманного существа, которому грозили смертью.

— Ну здравствуй, Аринушка, — певуче заговорила Лукерья. — Уж не знаю, как ты с нашей Земли-матушки сюда попала, но ведь и вернуться тебе некуда будет. Председатель-то наш домик продал какому-то коммерсанту заезжему, хозяйство растащили, а я чуть с избой-то и вовсе не сгинула. Только не судьба, видно, была. Тоже в этом мире понадобилась, да только в отличие от тебя меня сюда слезы детские привели. Почти сиротинки голодной да в пустом доме брошенной! А ты? Меня обвинять удумала, а сама кем стала? Ведьмой! Зачем тебе девочка? Отвечай!

Пришел, видимо, черед Арины, задохнувшись от неожиданного напора и новостей, схватиться за сердце.

«Что может знать про меня нечисть? — лихорадочно перебирала она в голове всякие деревенские байки и попавшиеся когда-то на глаза строчки в книгах или интернете. — Имя? Я не говорила, но допустим, она могла как-то угадать. Что с Земли, почуять. Но председателя нашего, козла редкостного, так просчитать, что сразу дом продавать побежит, как только меня искать перестанут?.. Мерзавцев и скопидомов полно, конечно, их везде хватает, но тут...»

— Все такой же рыжий и худой наш Иваныч? И усы такие же длинные? — равнодушно, как ей казалось, спросила она домовушку, пристально всматриваясь в нее из-под ресниц, полуприкрыв глаза, чтобы та не заподозрила подвоха.

— Окстись, Арина! Семеныч он. И усов у него ни в жисть не было. Наш Петухов, как председателем-то стал, растолстел, а плешь на всю голову ему женка еще по молодости проела. Да и пацаном он белесый был, как солома сушеная, наш Пашка-горлопан, — фыркнула домовая. — Али думала, что я случайно тут угадываю? Так я и жильцов наших всех помню, и как к тебе Федька-комбайнер по первости сватался, и когда ты чашку свою разбила любимую с розами и незабудками! Я ж с тобой в том доме прожила, как ты к нам с бабкой Софьей поселилась да до пропажи твоей.

Лушка покачала головой и, неожиданно припоминая, опять перекинулась кошечкой, только не полосатой, а черно-белой, с аккуратными носочками на передних лапках и лихим, как у одноглазого пирата, белым пятном-блямбой на правом глазу.

— Матрешка! — охнула вконец растерявшаяся старуха и дернулась с кресла, чтобы подхватить свою любимицу, с которой вместе переживала смерть Софьи.