Свободный мужчина - Камилла Хенкинс

Чуть не теряя сознание, она вынырнула со своей драгоценной ношей на поверхность — и тут же сильная рука подхватила ее, поддерживая на воде, а вторая взяла у нее Бобби. В считанные секунды Джейкоб вытащил обоих на берег и, усадив Джину под деревом, склонился над Бобби.

Каким-то образом на берегу уже оказалась Маюми с охапкой одеял. Одно она набросила на плечи Джине, на второе Джейкоб опустил потерявшего сознание мальчика. Слава Богу, что Джейкоб умел делать искусственное дыхание! На большой плантации всякое может случиться, и ему не впервые приходилось оказывать первую помощь захлебнувшимся. Несколько мгновений прошло в мучительной неизвестности, но вот наконец Бобби вздрогнул и начал отплевываться и откашливать мутную от ила озерную воду.

Сама не своя от потрясения, Джина увидела, что миссис Форк и Вирджиния тоже тут. Мертвенно-бледные, они беззвучно молились побелевшими губами. Телмы видно не было.

Содрогаясь от рыданий, Джина опустилась на колени возле мальчика. По щекам ее катились слезы.

— Бобби! О, Бобби!

Подумать только, и она еще переживала из-за краха карьеры! Теперь, по сравнению с тем, что этот ребенок едва не погиб из-за бесчувственной жестокости взрослых, все былые печали казались ей ничего не значащим пустяком.

По склону холма к ним уже спешил потрясенный Айвен. Он видел разыгравшуюся сцену в окно.

— О Боже, Джейкоб! Вызвать врача?

— Не надо. С ним уже все в порядке. Он пробыл под водой совсем недолго. — Джейкоб не отводил глаз от мальчика. — Я отнесу его домой и уложу в постель.

Он поднялся, сжимая Бобби в объятиях, и повернулся к Джине. Во взгляде его читалась бесконечная благодарность, смешанная со столь же бесконечной любовью.

— Я обязан тебе жизнью сына.

Не в силах говорить, девушка лишь молча помотала головой. Теперь, когда все худшее было позади, на нее навалилось странное оцепенение, какое-то онемение чувств. Джейкоб уже нес сына к дому. Она шагнула вслед за ним, но острая боль в ноге пригвоздила ее к месту. Связки! Она снова повредила злополучные связки. Заметив состояние девушки, Айвен обхватил ее за плечи, помогая идти.

Когда они выбирались на тропинку, Джейкоб уже подходил к дому. Вокруг них хлопотали миссис Форк и Маюми, Вирджиния с хмурым видом брела следом. Казалось, про Джину все забыли, и она вдруг почувствовала себя брошенной и никому не нужной. Однако уже в дверях Джейкоб вдруг остановился и обернулся к ней. Всего один взгляд — но сколько же безграничной любви и благодарности прочла она в нем! Страх, боль, растерянность исчезли, и на смену им пришла твердая уверенность, что все будет хорошо.

Прошло еще три недели. Джина не переставала изумляться тому, как быстро умеют дети залечивать даже самые тяжелые душевные раны — разумеется, если окружить ребенка любовью и вниманием. А уж любви сейчас у Бобби было предостаточно.

Да и Джейкоб, как ни парадоксально, впервые за семь лет по-настоящему оценил радость отцовства. Словно после того, как он чуть было не потерял сына, рухнула какая-то стена, все эти годы мешавшая ему любить мальчика в полную силу. Сходство с бывшей женой уже не застило ему глаза, он наконец сумел не только понять разумом, но и всем сердцем принять: Бобби его родной сын, его ребенок, его малыш, о котором надо не только заботиться, но и которого надо пустить себе в душу.

Теперь, когда Джейкоб проводил время с Бобби — а это случалось не в пример чаще, чем раньше, — Джина всякий раз любовалась тем, как светлеют лица обоих. И трудно сказать, кто получал от этих совместных игр и прогулок большее удовольствие — отец или сын.

Что же до Телмы, то она покинула «Цветок магнолии» буквально через пару часов после «Боббиного купанья» — такое название получило в узком семейном кругу это драматическое событие. Покинула, чтобы никогда больше не возвращаться. Джина так никогда и не узнала, что произошло между бывшими супругами, но Телма вскоре официально отказалась от родительских прав на сына. И как это ни грустно, ничуть не жалела об этом. Она дала ясно понять: никакой вины за произошедшее она не испытывает. Виноват во всем один только Бобби, этот мальчишка вечно подслушивает. И вообще в ее занятой светской жизни нет места для глупых детей.

Самое трудное состояло в том, чтобы объяснить мальчику горькую правду: родная мать отказалась от него. Джейкоб с Джиной долго думали, как бы поделикатнее сообщить новость. Всякое бывает, сказали они. Бывает, что родные по крови люди так и не могут стать родными по-настоящему, любить и понимать друг друга так, как им следовало бы. Но Бобби с недетской серьезностью ответил, что уже и сам обо всем догадался и что даже лучше все знать и больше не переживать, думая, почему же мама не едет. Уже на следующий день после серьезного разговора мальчуган вновь повеселел и радовал всех домашних проказами и шалостями, за которые в обычное время его по головке не погладили бы.

Тем временем подошло время главного семейного праздника, дня рождения тети Бетани, кстати, заметно окрепшей за последнее время. Каждый год на это радостное событие съезжался весь многочисленный клан Стенли. Вот только кузина Вирджиния в этом году почему-то предпочла поехать на Канары — «отдохнуть и развеяться после постигшей ее душевной драмы».

Дом кишел гостями, так что ни у Джейкоба, ни у Джины буквально минутки свободной не было. А между тем желание побыть вдвоем, забыть хоть ненадолго обо всем окружающем мире все росло и крепло.

И вот накануне дня рождения Бетани, бросив все приготовления и предпраздничную суету на армию добровольных помощников, молодые люди устроили себе долгожданный выходной — верховую прогулку.

Они почти не разговаривали, да слова были им и не нужны. В каждом взгляде, в каждом движении молодых людей сквозила тихая радость от общества друг друга. На обратной дороге они заехали к той самой заводи, где так любили бывать Джина с Бобби. Джейкоб спешился первым и приготовился помочь своей спутнице.

Замирая от радостного предвкушения, Джина соскользнула с седла прямо в объятия возлюбленного. О, такое случается только раз в жизни, если случается вообще! Каждый взгляд его опалял ее знойным огнем, каждое прикосновение повергало в сладостный трепет. Ей мнилось, будто старая оболочка сползла с нее, как сползает кокон с рождающейся на свет бабочки, а новая кожа оказалась тоньше паутины, невыразимо чувствительной к малейшему касанию. Никогда прежде она не знала страстного вожделения, теперь же оно испепеляло ее днем и ночью. И все из-за этого мужчины.

Склонив голову, Джейкоб осыпал ее нежными поцелуями.

— Прошлой ночью искушение прийти к тебе было настолько сильным, что я провел половину времени под холодным душем, а вторую половину — меряя шагами пол, — признался он. — Я люблю тебя, Джина. Тебя, тебя и только тебя одну.

— Так, значит, на свете все-таки существует любовь? — прошептала она, обвивая его шею руками.

— Не верь тому, кто скажет, будто ее нет, — ответил Джейкоб, с восторгом чувствуя, с какой готовностью она отвечает на его пыл. — Ты изменила всю мою жизнь. Ты и есть моя жизнь! Но я не могу и не хочу быть твоим любовником. — Запустив руку в карман рубашки, он достал оттуда маленькую коробочку. — Я хочу всецело владеть тобой, владеть на законных основаниях. Джина, стань моей женой!