Властелин Времени - Мэл Одом

Шарц направился в глубину комнаты, принес стул и взобрался на него. Потянувшись к потолку, он нажал на доску, которая на вид плотно сидела на своем месте, и достал из-под нее прямоугольный предмет, завернутый в клеенку.

У двеллера отчаянно заколотилось сердце. Неужели это Книга Времени? Неужели найти ее окажется так легко?

Но он понимал, конечно, что дело так обстоять не может. Если бы Великому магистру в руки попала Книга Времени, он ни за что бы не оставил ее здесь.

Шарц передал ему пакет.

Ловкими, умелыми пальцами Джаг быстро развернул клеенку. Кобнер, Джессалин и Рейшо придвинулись поближе, жадно заглядывая ему через плечо, что было не так уж сложно, учитывая рост всех троих.

Краф остался сидеть у камина, рассеянно поглаживая кота.

Когда клеенка была развернута, двеллер уставился на обложку. Почерк Великого магистра Фонарщика он не спутал бы ни с каким другим – его безошибочно можно было узнать хотя бы по изысканно выписанной букве «Д».

– И что это такое? – спросил Рейшо.

– Дневник, – сказала Джессалин, складывая руки на груди и хмурясь.

Драконетка на ее плече недовольно зашевелилась и почесала мордочку когтистой лапкой.

– Дневник Вика, насколько я в состоянии различать почерки.

Великий магистр выучил эльфийку читать, когда она была еще совсем маленькой. С разрешения матери она иногда сопровождала его в путешествиях по лесу Клыков и Теней под негласным присмотром посланных Тсералин для охраны воинов.

– Да, это рука Великого магистра. – Джаг открыл книгу, и оттуда выпал листок бумаги.

Он мгновенно поймал его, опередив даже Рейшо. Нет ничего быстрее жадных рук двеллера. Эта поговорка ходила как на материке, так и в Рассветных Пустошах. Но, взглянув на первую страницу, аккуратно заполненную ровным почерком Великого магистра, Джаг понял, что прочитать написанное он не в состоянии.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросил Шарц.

– Книга зашифрована, – сказал двеллер, хмуро взирая на строчки текста.

– Зашифрована? – переспросил Рейшо.

– Вик замаскировал текст, – пояснила Джессалин.

Кобнер потер подбородок мощной ладонью, покачал головой и подошел к огню, намереваясь погреть спину. Гному был по душе климат внутренней части материка. Прохлада прибрежных вод нравилась ему куда меньше.

– А зачем это? – поинтересовался молодой матрос.

– Чтоб любопытные глаза не узнали, что он там написал, – отозвался Кобнер. – Он нередко так делал. Вик всегда был хитрецом, ну и я его, конечно, научил всему, что сам знаю.

– Но книгу-то он Шарцу оставил, – удивился Рейшо.

– Вик не знал точно, кто за ней придет, – отозвался мастер. – Он велел мне хранить ее, пока не придет или он сам, или вот Джаг, – он кивнул в сторону двеллера.

Джаг посмотрел на записку и обнаружил, что та тоже была написана рукой Великого магистра. Он прочел ее вслух:

– Изгой с юга ходит жаром дока.

– Какой еще изгой? – пробурчал гном. – И как можно ходить жаром? Бессмыслица какая-то.

«Верно, – подумал Джаг мрачно, – совершеннейшая бессмыслица».

Он уставился на листок, гадая, не пропустил ли чего.

– А если что старину Вика и волнует всерьез, – продолжил Кобнер, – так это смысл. Помню, когда я с ним только познакомился, Брант как раз поручил ему разобраться с той головоломкой с драгоценностями эльфа Келдариана. Конечно, мы и не догадывались поначалу, что это головоломка. Думали, просто камни так огранены.

Гном покачал головой.

– Но Вик, он сразу понял, в чем там закавыка. Прямиком привел нас к тому тайнику волшебника на кладбище в Мысе Повешенного Эльфа.

Оторвав взгляд от листка бумаги, двеллер увидел, что все в комнате смотрят на него, будто спрашивая, а куда приведет их он.

ГОТОВЯЩИЕСЯ на плите блюда наполнили комнату удивительно аппетитными ароматами. Согласившись взять от волшебника деньги, Тиар накупила рыбы, нескольких куриц, свежих фруктов, овощей и специй.

За полтора часа, прошедшие с момента возвращения хозяйки, она поставила печь хлеб – с помидорами, базиликом и глазурью из зеленой хурмы – и несколько пирогов, пожарила рыбу, сварила куриц и потушила овощное рагу с тертыми орехами. Рейшо и Джессалин предложили свою помощь, которую хозяйка с благодарностью приняла, а малышка Нийя взялась накрыть стол.

Старый волшебник и Шарц уселись у камина; покуривая трубки, они вели неспешную беседу. Кобнер посматривал в окно, наблюдая за происходящим на улице. Пока что не похоже было, что люди, которых Альдхран Кемпус послал в Одежный район, обнаружили, куда они скрылись.

Джаг сидел за рабочим столом Шарца, аккуратно отодвинув в сторону ящички с бусинами, и работал над дневником, который оставил Великий магистр. Единственное, что он твердо знал с самого начала, так это что номер в верхнем правом углу первой страницы – 3/5 – обозначал, что у книги существовало четыре точные копии. Такой способ нумерации библиотекари в Хранилище Всех Известных Знаний использовали, чтобы обозначить, какой по порядку копией из многих была данная книга.

Будучи убежденным в существовании еще четырех копий дневника, двеллер не мог не гадать, что сталось с ними, в чьи они попали руки. От таких мыслей его охватила тревога.

Он несколько раз перечитал слова на листке бумаги и наконец пришел к выводу, что это, должно быть, просто заметки, которые Великий магистр делал для себя.

Но зачем оставлять такую странную записку? Кого Великий магистр мог назвать изгоем и при чем тут, хотелось бы знать, доки?

«Зачем вы меня сюда послали, Великий магистр? – устало подумал Джаг. – Мое место на „Одноглазой Пегги“. Там я мог попытаться хоть как-то вам помочь».

Время от времени двеллер поднимал голову и видел, что Краф по-прежнему попыхивает трубкой, рассеянно поглаживая растянувшегося у себя на коленях кота. Пару раз Джаг встречался с волшебником взглядом, и каждый раз ему казалось, что в глазах старика мелькает нечто зловещее. Может быть, тот все же не оставил своего намерения превратить его, Джага, в жабу?

При подобных мыслях по спине двеллера пробегал холодок, который не прогнать было даже теплу очага. Он помнил, как мужественно сражался Краф в переулке, но тогда жизни их всех были в опасности.

Изгой с юга ходит жаром дока.

В словах записки присутствовал ритм, который будил в Джаге какие-то воспоминания. Но каждый раз, когда он над этим задумывался, мысли разбегались, будто мыши, убоявшиеся собственной тени. Что-то… что-то все-таки в этом ритме было. Он почти слышал голос Великого магистра. Двеллер закрыл глаза, затаил дыхание и сосредоточился на поимке неуловимой мысли…