Большие истории для маленького солдата - Бенни Линделауф

– Разумеется, нет. Мы поедем к нему.

– Как? – удивился Биттор. – Доставить зверюгу возможно только на повозке. Горный перевал завален снегом. Если пешком еще можно пробраться, то на повозке точно нет.

Монтеро менор молчал. Глаза Биттора округлились от негодования.

– Значит, мы просидим с ним здесь до весны? Снег может лежать еще неделями.

Мужчины закивали в знак согласия. Вокруг недовольно ворчали.

– Надо его убить.

– Мы не можем ждать до весны.

– Прикончим его, сдерем шкуру и отвезем графу!

Монтеро менор отвечал за охоту на волков еще до моего рождения. Как правило, он умел владеть собой. Однако, за плечами был долгий день. Впервые в его голосе прозвучало раздражение.

– Чушь. Вам не хуже меня известно, что граф не покупает шкуры. Он желает лично убивать волков. Не копьем и не пикой – он их вешает, дабы мех остался целым и невредимым. Или вы думаете, что он готов к новой войне с Локсом?

Графство Локс находилось по соседству. В прошлом оба графства беспрерывно воевали, но вскоре отношения между ними наладились. Однако три года назад чуть было снова не вспыхнула война. В знак добрососедства наш граф преподнес в дар графине Локса ворох волчьих шкур. Графиня приняла подарок благосклонно, пока не обнаружила в шкурах дыры, искусно заделанные собачим мехом. До сих пор не ясно, чьих рук это было дело, но графиня глубоко оскорбилась. Потребовалось изрядно потрудиться, чтобы ее успокоить.

– Лучший волк – это мертвый волк! – воскликнул Биттор.

– Довольно, старик! – цыкнул на него монтеро менор.

Стал ли «старик» последней каплей, переполнившей чашу терпения Биттора, или шестая кружка пива, которую он держал в руке?

– А как же родители Йеры? – крикнул он. – Неужели они обречены слушать вой чудовища, разорвавшего на куски их ребенка?

Разговоры, звон стаканов, хлопки по плечам, льющееся через край пенистое пиво – все стихло. Гости трактира опустили глаза в пол, точно сказанное было разбившейся вдребезги драгоценной вазой. Никто не осмеливался бросить взгляд на отца Йеры, сидевшего в темном углу. Отца, который с тех пор, как исчезла его маленькая дочь, не проронил ни слова и не участвовал в охоте.

Первым опомнился монтеро менор.

– Как бы то ни было, – сказал он, откашлявшись, – когда снег растает, мы отвезем волка к графу. Там солдаты его повесят. Так будет лучше. Хватит с нас рисков.

VI

На следующий день бабушка вынесла к столу две кружки вина. Согласно обычаю, монтеро менор посещал новых охотников после охоты, чтобы от имени графа наградить их медной монетой.

– Тебе не повезло, – сказала бабушка. – Ксавьер отправился за дровами. Раньше чем через час не вернется.

Я чистил хлев и сквозь стену слышал их голоса. Потолковав о прошлогоднем и будущем урожае, они замолчали. Монтеро менор сказал, что зайдет попозже, и распрощался. Я было подумал, что он ушел, но, видимо, на полпути он задержался: его голос вдруг прозвучал совсем рядом.

– Твой старший внук – хороший мальчик.

– Да, – ответила бабушка.

– Судьба была к нему жестока.

– Пожалуй, что так, – согласилась бабушка.

– Скажи ему, что я хочу его видеть.

Я не шевелился, хотя и не совсем понимал почему. Возможно, боялся, как бы они не подумали, что я подслушиваю. Пока я сидел не шелохнувшись, бык не сводил с меня своих янтарных глаз, как будто обуявший меня страх быть обнаруженным перекинулся и на него.

Когда в тот день я постучал в дверь дома монтеро менора, из-за угла высунулось костистое лицо с глазами-бусинками, как у сороки. Лицо любительницы сплетен.

– Ты к монтеро менору?

Я не ответил.

– С поручением?

Я пожал плечами.

– Бабушка прислала? Чего тебе от него нужно?

К счастью, в тот момент дверь отворилась, и меня впустили.

Монтеро менор сразу перешел к делу.

– Хочу, чтобы ты охранял волка.

Я удивленно на него посмотрел.

– Волка?

– Ты ведь был вчера в трактире?

Я кивнул.

– Тогда ты наверняка заметил: отнюдь не все довольны тем, что мы его не убили.

Я промолчал, но понял, что он имеет в виду. Живых волков не любили. Считалось, что волк – это дьявол в волчьей шкуре. Да еще эта трагедия с Йерой. Неважно, какой именно волк утащил девочку. Несмотря на запрет, пойманные волки не раз подвергались нападению со стороны деревенских. И потом умирали от полученных увечий.

Когда я покинул дом монтеро менора, соседка подметала крыльцо, изображая полное безразличие. Я моментально смекнул, что она подслушала наш разговор.

И оказался прав. В тот же вечер вся деревня знала, что Матереубийце поручено охранять волка до тех пор, пока не растает снег.

Бабушка усмехнулась.

– Он тебя использует. Тебе вышибут мозги. И ради чего?

– Ради медяка, – ответил я.

– Дурачок, – только и сказала бабушка, старательно начищая кастрюлю песком. – Ах да, вот еще что: больше не вздумай выходить на улицу в одном сапоге.

– Я взял костыль, – возразил я.

– Когда поранишь ногу и занесешь инфекцию, костыль не поможет. Я не собираюсь держать тебя за ручку, когда ты будешь лежать с лихорадкой в постели. Я не такая бабушка, слышишь?

Другой свой сапог я нашел у очага, он был тщательно натерт оливковым маслом, – кожа снова стала гладкой и мягкой, как у младенца.

Ксавьер промолчал, когда услышал о моем поручении, но глаза его блестели. Я заковылял на улицу. Не мог вынести его гордыни. Он, младший сын, – охотник и обладатель охотничьего рога Биттора. Я, старший сын, – волчий сторож и калека.

Это случилось, когда мне было семь. Мама хотела навестить родственников в Мальдевиллье, которых не видела с тех пор, как вышла замуж за моего отца и переехала в нашу деревню. Отец не мог пойти с нами. До посева необходимо было достроить сарай. Он проводил нас до перевала. Оттуда оставалось еще пять часов ходу по широкой лесной тропе вниз. Нас с Ксавьером посадили на тележку.

Мама рассказывала мне, что ее родная деревня славилась тростями. «Из превосходного ясеня, – говорила она. – Графы, графини и даже короли приезжали туда, чтобы выбрать себе лучшую трость. Трость есть у каждого жителя Мальдевилльи. В воскресенье, когда все идут в церковь, трости тикают по тротуарам как часы. – Вздыхая, она мечтательно смотрела вдаль. – Самый прекрасный звук на свете».

Кажется, я тогда заканючил, что тоже хочу трость. Сводил с ума ее, отца и всю деревню своим нытьем. Отец полагал, что лучше подождать еще недельку, до наступления оттепели. Когда сойдет снег, идти будет гораздо легче. Я же был безутешен. Недельная отсрочка казалась вечностью, не меньше. Мама обняла