Занимательная история. Выпуск 3 - Андрей Гоголев

Что оставалось от пеньковой рубахи после такого колочения, представить не трудно. Потому стирали повседневную одежду, на мой взгляд, нечасто, как, похоже, никогда её и не гладили после стирки. Откуда и её затрапезный внешний вид, так не понравившийся Стрюйсу – представителю страны, в отличие от России уже имевшей доступ к торговым потокам и английских тканей из тонкой шерсти, и китайского шёлка, а также имевшей доступ к хлопковому изобилию; до России потоки этих товаров начали доходить много позже Европы. Говорим при этом о верхней одежде.

Об одежде нижней разговор особый. Так как ни в Европе, ни в России, нигде-либо ещё вплоть до XVIII в. нижнего белья не было, то нетрудно представить себе состояние нательной рубахи уже через месяц ношения, не говоря о последствиях женских обстоятельств. Хотя само тело славянина благодаря банной практике и не являлось источником каких-либо неприятных запахов. Наверное, частота стирки нательных одежд была больше, но, скорее, это были просто полоскания рубах в травяных отварах без механического зверского колочения.

Рассматривая экспонаты какого-либо краеведческого или этнографического музея, или, например, картинки с сайта www.booksite.ru (Древнерусская жизнь в картинках), воображение может вынести наблюдателя в область грёз: ах, какие аккуратные и красивые одежды! ах, какие свежие краски! ах, какие вышивки!

Чтобы вернуться обратно на землю нужно осознать, что речь идёт исключительно о нарядах на выход. Разумеется, ткани в представленных образцах отнюдь не ручной работы, как и краски не из лесных даров изготовлены. Это, как правило, новодел, как бывает нередко, лишь реконструкция одежды, проведённая по нескольким полусгнившим клочкам ткани из захоронений.

Для полного возвращения к реальности стоит вспомнить, что кремлёвские кладовые к концу XVI в. хранили более 20 тысяч единиц одежды, выдававшейся чиновным людям и стрельцам исключительно в дни религиозных событий, на случай празднования коронования или для торжественной встречи иностранных посольств. То есть одежда-на-выход обладала примерно таким же статусом на Руси, как и драгоценности, постоянно имевшая к тому же рост в цене. И, более того: придание внешности подданных приличного вида в указанные дни праздников и дни встреч послов было делом не личным, а государственным! Потому и финансировалось царской казной щедро[35].

Была ли в России возможность у людей иметь широкий набор повседневных нарядов, за счёт чего иметь возможность и выглядеть всегда аккуратно, празднично или почти празднично? Очевидно, для абсолютного большинства людей реализация этой идеи была не по карману. Например, если стоимость самой дешёвой бараньей шубы в 1567 г. составляла 40 московских денег (читай – копеек), то к 1582 году эта стоимость подскочила уже до 60 – цена, надо сказать, весьма кусачая.

Но каково было торговое предложение по пошивочным материалам? По данным академического исследования А. Г. Манькова:

Основное производство тканей было сосредоточено в монастырях (Соловецкий, Никольский Корельский, Антониев-Сийский и т. д.), которые заламывали за 10 локтей сермяжного сукна от 28 до 52 московских денег, а за аршин тёмно-синего сукна аж 90! Сермяга – кафтан из грубого сукна, предмет массового потребления – обходился покупателю от 18 до 22 московок. Шкурка бобра в это время стоила 240 московок, соболя – до 100 алтын (6 рублей) за пару; эта живность водилась очень далеко от Москвы, в том числе и поэтому стоила так дорого!

Интересно обратиться к маркетинговому исследованию Рафаэля Барберини от 1565 г., которое даст возможность оценить уровень цен на одежду и покупательского спроса в сравнении: цена двух баранов составляла на рынке Руси 10 московок, пуда сала – 9 / алтын, мёда – 50 московок за два центнера (sic!). – Что купить: одну сермягу или 80 кг мёда? Вопрос для семьи со скромным достатком не из лёгких!

Академические исследования по теме для веков более ранних, чем XVI, мне не встретились, но понятно, что дела в лёгкой промышленности России были не блестящи, и для большинства населения покупка новой одёжки была событием года, если не событием жизни; люди были вынуждены заниматься домоткачеством. Откуда и проистекает плачевное состояние каждодневного одеяния и практика бережения в сундуках платьев на выход – неистребимая национальная традиция вплоть до совсем недавнего времени. Впрочем, далеко не только у русских. По сообщению ибн Баттуты в 1369 году в Судане:

Весьма примечательно также сообщение Абу Хамида ал-Гарнати, датируемое двумя веками ранее свидетельства ибн Баттуты:

То есть всё и тогда было, как и сегодня в России: гнали на Запад сырьё – тогдашнюю «нефть», т. е. марихуану (пеньку, ость конопли) и лён, – а получали обратно готовые ткани и швейные изделия. Не так ли?

Но куда гнали свою коноплю цивилизованные суданцы в XIV и кто именно поставлял им готовые ткани на встречном товаропотоке? Не удивлюсь, если поставщиками тканей некоторые историки признают европейцев, которые, как окажется в очередной программе BBC, двумя веками ранее уже наладили полупромышленное производство тканей из конопли и льна. Не так ли?

Заключая банную тему, можно привести данные акад. Струмилина: в начале XX в. на помывку в бане каждый столичный житель из рабочей семьи тратил в среднем 4,73 часа в месяц, в провинции – 5,3, то есть 1 час и 12 минут в неделю. Оцените прогресс.