Повесть о браслете - Иланго Адигаль

небожителями. Из какой она страны? Чья она дочь? Не из твоей ли она страны? Мы этого не знаем. Живи же многие сотни тысяч лет!

Вместе с радующим землю обладателем длинного копья там был тамильский поэт Чаттан. С великим изумлением слушал он о том, что Поведали царю горцы. Вот что он сказал Сенгуттувану:

— О великий царь, послушай, что я тебе расскажу! Они поведали тебе о том, что случилось с непорочной женой Каннахи, лицо которой украшено сверкающими серьгами, и как ножной браслет стал орудием кармы. Когда созрели плоды дурного деяния супруга этой добродетельной женщины, которого постигла смерть, тогда перед пандийским царем, обладавшим великим войском, явилась его супруга с другим браслетом: величайшая патни перед царем и царицей разбила браслет и, сокрушив ложь, возведенную на ее супруга, воскликнула, что погубит великий древний город. Царица завидела, как ее царственный супруг, на груди которого любила отдать Шри, не вынесши скорби и справедливых слов Каннахи, замертво упал с львиного трона. Припав к лотосоподобным ногам своего супруга, она уже не слышала гневных слов Каннахи, не чувствовала скорби, не испытывала тяжкого горя. Ибо она решила отправиться туда, куда ушел ее царственный муж: ее жизнь ушла вслед за его жизнью. Каннахи не вернулась в свою страну, — она направилась в твое царство, все время говоря, что от жестоких деяний гибнет достоинство всемогущего властелина. Эти слова она безостановочно повторяла. Да благоденствует во все времена победоносный царский род.

Опечалился Сенгуттуван, услышав рассказ Чаттана о несправедливом деянии пандийского царя. И он сказал:

— Нам, царям, надлежит избавлять душу от ее телесного обиталища, прежде чем нами будет произнесено хоть одно несправедливое слово. Если пришло время проявления сильной кармы и убийство было неотвратимым, то лишь уход властелина из жизни может вновь вышить погнувшийся скипетр. Если страну постигает засуха, землепашцев охватывает страх; если жизни подданных угрожает несправедливая власть, в стране воцаряется ужас безнадежности. Подданные боятся несправедливого царя, а ведь заботиться о них — это простой долг царя, не заслуживающий никакие похвал.

Так сказал Сенгуттуван и похвалил славного поэта Чаттана за рассказ о беде, которая стряслась с добродетельной Каннахи. Затем он сказал царице Венмаль:

— Царица оставила мир, чтобы уйти вслед за умершим супругом. Другая добродетельная женщина, украшенная редчайшими браслетами, в гневе бродила после того, как погиб ее супруг. О дивноликая царица! От каких наших деяний могла бы возрадоваться эта непорочная патни?

И супруга Сенгуттувана ответила:

— Пусть царица в небесном мире проводит свои дни в блаженстве вместе с супругом — да не изведает он несчастий! Нам же должно почитать богиню супружеской верности, эту патни, достигшую величия и освятившую наше царство тем, что пришла в него после смерти возлюбленного супруга.

Слова эти пришлись по душе украшенному гирляндой могучему царю, что сидел под серебряным зонтом; он обратился к своим мудрым советникам. Те сказали:

— Она будет нашей богиней, и мы восславим ее тем,

что воздвигнем в ее честь статую из громадного камня. Этот камень мы привезем даже не со священной вершины Поди, но с великих северных Гималаев, на одной из вершин которых вырезан лук — знак нашего могущества. Ибо и Поди, и Гималаи — горы, освященные водами Кавери и великого Ганга.

И Сенгуттуван сказал так:

— Великая честь нам, родившимся в отважном царском роду, отправиться за каменной глыбой на гору Поди и освятить ее в древних водах Кавери. Мы дойдем до великой горы Поди, царицы гор, где живут обладающие двумя рождениями брахманы-отшельники с длинными густыми волосами. Их одежды всегда влажны от омовений. На их груди висит шнур из тройной нити[146], и они совершают три огненных жертвоприношения[147]. Но если там царь гор не даст нам каменную глыбу, на которой мы могли бы изваять достойную статую божеству-патни, обретшей величие в юные лета, все живущие к ушедшие из этого мира познают суетность и бесплодие недобродетельной жизни. Мы пойдем к Гималаям, царь которых отдал свою древнего рода и вечно юную дочь богу, на голове которого сияет полумесяц. Мы пройдем долгий-долгий путь с юга на север мимо моей столицы Ванджи. Мы увидим северного царя, корона которого излучает сияние ночных звезд. У его ног все деревья роняют свои цветы. Много гирлянд украшает нашу особу: одна возвещает покровительство и власть, другая — победу, третья предвещает удачу; есть гирлянда, сулящая пышный пир отважным воинам; украшает нас и гирлянда, напоминающая о низверженном нами граде. Пусть воины наденут свои боевые доспехи и украсятся гирляндами из пальмовых листьев. Мы же, выступая из славного града Ванджи, украсим гирляндой наш победный меч.

И тогда к царю обратился его советник Виллаван Гота:

— Пусть многие годы повелевает нами наш могущественный царь! В битве в Конгане, где поле сражения было залито кровью, цари — твои недруги решили померяться с тобой силой, но бежали, оставив свои знамена с изображениями кровожадного тигра и рыбы. Слава твоих подвигов и сейчас еще гремит в ушах восьми слонов, что поддерживают землю[148] и смотрят в восемь главных сторон света. Моим глазам не забыть, как боевой слон яростно рвался впереди отважного юного войска, сокрушая конганаров и калннджаров свирепых карунадаров и бенгалов, гангаров, каттияров и северных арьев. Мы воочию видели, как ты доблестно сражался с тысячью арьев, когда наша царица, твоя мать-царица в самый паводок совершала омовение в великом Ганге. Твоя победа над ними так изумила самого жестокого Бога смерти, что он, выпятив свои немигающие глаза, словно окаменел. И если бы ты пожелал установить власть тамилов над всей землей, окруженной грозным океаном, то никто не смог бы помешать тебе. Пошли же, о царь, всем царям северных стран послание, в котором будет написано, что ты идешь в Гималаи добыть каменную глыбу для изваяния божества. Пусть послание будет скреплено печатью с эмблемами тамильских царей: стрелометным луком, рыбой и лютым тигром.

Глава глашатаев сказал царю:

— В оберегаемом тобой, о могучий царь, граде Ванджи все твои недруги-цари, властвующие в красивых и прохладных странах, держат своих соглядатаев. Потому пусть по твоему повелению возвестят о твоем походе на север глашатаи, что, сидя верхом на слонах, бьют в барабан. И твое намерение выступить в поход дойдет дослуха соглядатаев, посланных царями, чьи слоны носят непомерно пышные украшения.

Властелин неудержимого войска соблаговолил согласиться. Когда же он вступил в великий город Ванджи, неистощимые богатства которого были добыты в бесчисленных походах, глашатаи сели на великолепных царских слонов и, ударив в гулкие барабаны, возгласили