Давшая клятву - Одри Грей

лицо было почти скрыто темно-алым капюшоном. Красная полоса на ее глазах совпадала по цвету с повисшей в воздухе дымкой, отчего золотистые глаза казались ярче.

– Чувствуешь? – спросила Рук. – Рунные башни питаются нашими силами.

Хейвен кивнула, хотя все еще не определила, насколько сильной магией владеет.

– Держи оружие наготове, а глаза – открытыми, смертная. – Рук бросила взгляд в туман. – За нами наблюдают Пожиратели. Сначала мы разобьем лагерь, поедим и отдохнем. Затем мы совершим набег на замок. Ты с нами?

Хейвен широко ухмыльнулась.

– Ты бы еще спросила, любил ли Один Фрейю? Конечно, я с вами.

Рук снова растворилась в дымке. По коже Хейвен пробежала дрожь, но виной тому была не магия; это было предвкушение битвы. Потому что битва приближалась. Этот был такой же неизменный факт, как пески, расстилающиеся до самого горизонта, или огромная луна, наверняка притаившаяся в тумане над головой.

Странно, но Хейвен наслаждалась всем этим: неровным биением своего сердца, сухостью во рту, ощущением трепета в животе.

Помимо Белла она любила лишь сражения. И лишь в сражениях была хороша.

Это ее решающее испытание. Если она победит, то станет на шаг ближе к тому, чтобы снять Проклятие и спасти Белла.

Если она потерпит неудачу, то потеряет все – включая свою жизнь.

Глава двадцатая

Белл резко проснулся и захлопал ресницами, отгоняя мучительные сны, обрывки которых все еще мелькали перед глазами. Кто-то плакал – принц понял, что слышит собственное прерывистое дыхание, рвущееся из груди, как рыдания.

Он прислонился к твердой стене, ощущая, как напряглось все тело, как оно болит и практически окоченело. Сердце оглушительно колотилось, пока Белл не вспомнил, где находится.

В темнице – крошечной темнице без окон – где-то в недрах замка Королевы Теней.

Не то чтобы он нуждался в окне. Половина дальней стены обвалилась, оставив зазубренную дыру, через которую виднелось небо. Порывы ветра проносились по темнице, кружа снежинки по обсидиановому полу и заставляя зубы Белла стучать.

Холод пронизывал принца насквозь, словно его тяжелый красный плащ был сделан из тонкой паутинки, а не из лучшего арлавийского бархата.

Вздохнув, Белл приподнял негнущимися посиневшими пальцами подбитый мехом подол плаща и поморщился при виде рваных краев и маслянистых пятен. Часть из них, несомненно, его кровь. И это был прекрасный плащ. Красиво сшитый, окрашенный багрянкой, – вытяжкой из редкого вида улитки, – благодаря чему цвет с годами становился бы лишь ярче.

Горький смешок зародился в пересохшем горле принца. Самое время горевать по испорченному наряду, Беллами.

Такой образ мыслей лишь доказывал его абсолютную никчемность в данной ситуации. А это была безнадежная ситуация.

Белл поморщился, коснувшись своего чувствительного носа и вспомнив, как его схватил жестокий Повелитель Теней, а затем протащил по замку, будто одну из породистых лошадей отца.

Через несколько часов Ноктис, игравший с Беллом, устал от его сопротивления и сломал ему нос резким ударом слева, отчего у принца заплясали перед глазами звезды, а рот наполнился кровью.

И все это время странные твари – крылатые Ноктисы – наблюдали за ним своими жадными дикими глазами. Следовали за ним по погруженным в тень коридорам. Принюхивались к его запаху.

Если бы не более крупный Повелитель Теней, прочие Ноктисы разорвали бы Белла на куски.

Он чувствовал на себе их голодные взгляды даже после того, как Повелитель Теней бросил его в темницу. Даже после того, как щелкнул замок и Белл погрузился в сон. Они явились ему в кошмарах, засели в его голове.

Они хотели его магии.

Магия. Это слово звенело у него в голове сильнее, чем тупая головная боль, пульсирующая за глазами. Принц Беллами Ботелер, первый за последние десятилетия владеющий светлой магией дворянин, удостоивший своим присутствием царство смертных. Он наконец-то получил то, что хотел. Он кое-что умел. Он стал особенным.

– Особенным и обреченным на смерть, идиот, – пробормотал Белл, взглянув на свои совершенно лишенные магии – и холодные – пальцы.

Куда подевалась эта магия сейчас? Какая от нее польза, если он не мог даже развести крохотный костер, чтобы согреть руки? Если он не мог использовать магию, чтобы хотя бы победить кошмары, которые мучили его?

Стуча зубами, принц бился головой о каменную стену, – бум, бум, – и воздух звенел от мороза, пока Белл пытался подавить волну паники, нахлынувшую и захлестнувшую его.

Он не пробудет здесь вечно, позабытый всеми. Он важен для дочери Королевы Теней, Равенны.

Ему не позволят замерзнуть насмерть. Такого не будет.

Продолжай убеждать себя в этом.

Кто знает, на что способны Ноктисы? Возможно, он и не нужен им живым. Особенно, если магия к нему не вернется, что с каждым часом казалось все более и более вероятным.

Горечь подступила к горлу принца и угрожала задушить его. Он даже в магии не силен! Как бы смеялся его отец! Как бы хохотало все королевство!

Белл тяжело вздохнул и попытался припомнить, что говорилось в книгах о способностях новопроявленного обладателя светлой магии, но вместо этого его мысли перескочили на Хейвен. Как они проводили вместе утро, свернувшись калачиком в библиотеке под пыльными одеялами, потягивая чай, в окружении практически неподъемных фолиантов.

Хейвен слушала его вполуха, когда Белл читал, но ему нравилось смотреть, как она жует кончик угольного карандаша и хмуро глядит в альбом для рисования, который повсюду носила с собой. Ему нравилось, что на ее ужасной шляпе с мягкими полями так и остались с прошедшей ночи налипшие веточки и листья, и что Хейвен, возможно, даже не подумала смыть грязь с лица.

Больше всего принцу нравилось, что, хотя его подруга на самом деле и не слушала истории, которые он читал, она никогда не забывала поднять глаза и кивнуть, чтобы создать впечатление, будто слушает.

Никого, кроме Хейвен, не волновали чувства Белла.

От воспоминаний принца отвлек шум. Слабый скрежет. Белл повернул голову, вслушиваясь сквозь завывающий ветер, и его сердце забилось в горле, заставляя кровь быстрее бежать по венам и согревать ноющие пальцы.

Снова этот скрежет. Только на этот раз громче. Ближе.

Шум доносился снаружи. Белл с трудом поднялся на ноги, попутно с тревогой отметив, насколько они онемели, и медленно зашаркал по черному полу к дальней стене. В проеме виднелось грязно-серое небо, окутанное густым туманом. Принц представил, что где-то там, за туманом, скрывается великолепный полумесяц.

Камни с грохотом посыпались вниз по трещине, и Белл замер, едва осмеливаясь дышать, когда что-то тяжелое зашуршало над отверстием. Несмотря на сильный испуг, принца обнадежила мысль о том,